11/22/63

Эта статья — о романе Стивена Кинга. О телесериале см. 11.22.63; о дате см. 22 ноября 1963 года (пятница).

11/22/63
Жанр:	альтернативная история, фантастика
Автор:	Стивен Кинг
Издательство:	Charles Scribner's Sons
Предыдущее:	Билли «Блокада»
Следующее:	Страна радости

«11/22/63» — научно-фантастический роман американского писателя Стивена Кинга, рассказывающий о путешественнике во времени, пытающемся предотвратить убийство 35-го президента США Джона Кеннеди. Анонс романа состоялся 2 марта 2011 года на официальном сайте Стивена Кинга. Короткий отрывок был опубликован 1 июня. Роман вышел в мировую печать 8 ноября 2011 года. На обложке оригинального издания газетные заголовки были написаны самим Стивеном Кингом.

Сюжет

Джейкоб «Джейк» Эппинг, 35-летний учитель английского языка, задаёт классу для взрослых сочинение на тему «День, изменивший мою жизнь». Один из учеников, пожилой малограмотный уборщик-инвалид Гарри Даннинг, описывает, как пьяный отец убил молотком его мать, двух братьев и младшую сестру, а самого Гарри на всю жизнь оставил инвалидом. Глубоко тронутый, Эппинг ставит Даннингу наивысший балл и приглашает отметить получение аттестата в закусочной своего знакомого Эла Темплтона.

Два года спустя, в июне 2011, Эл Темплтон звонит Джейку и просит о немедленной встрече. В закусочной Джейка ждет невероятное: ещё вчера совершенно здоровый, а сейчас выглядящий умирающим, Эл Темплтон рассказывает, что в подсобном помещении находится портал в 1958 год. Джейк отказывается верить в сказанное, и Эл заставляет его совершить путешествие в прошлое. Проведя в 1958 году один час, Джейк возвращается, после чего Эл сообщает ему законы, которым подчиняется портал:

• Портал ведёт всегда в одно и то же время: 11 часов 58 минут 9 сентября 1958 года.
• Независимо от времени, проведенного в прошлом, в настоящем любое путешествие занимает 2 минуты.
• Прошлое можно изменить, но каждое следующее путешествие «сбрасывает в ноль» все изменения от предыдущего.
• Прошлое сопротивляется изменениям, чем сильнее изменения, тем большее сопротивление оно оказывает.

Эл Темплтон пытался предотвратить убийство Джона Кеннеди, но не смог дожить до ноября 1963 года, так как заболел раком лёгких. Безнадежно больной, он вынужден был вернуться в 2011 год и сейчас просит Джейка отправиться в прошлое и спасти Кеннеди, так как самому ему осталось жить совсем недолго.

Джейк решает для начала попробовать спасти Гарри Даннинга и его семью. Получив от Эла фальшивые документы и большую сумму денег 1950-х, Джейк отправляется в прошлое. За несколько недель до трагедии он разыскивает семью Гарри и устанавливает за ними наблюдение. Дождавшись дня, в который должно произойти убийство, Джейк планирует вмешаться и нейтрализовать отца Гарри Даннинга, но в последний момент сталкивается с противодействием прошлого. Бойню удаётся предотвратить лишь частично: мать Гарри ранена, один из его братьев убит. Радуясь, что остальные дети спасены, Джейк возвращается в 2011 год и узнаёт, что его старания были напрасны: в этой версии настоящего Гарри Даннинг попал в армию и погиб во Вьетнаме более сорока лет назад.

Вернувшись к Элу Темплтону Джейк обнаруживает, что тот, не в силах терпеть невыносимые боли, покончил жизнь самоубийством. Он оставляет Джейку подробные записи о Ли Харви Освальде, список спортивных событий, чтобы делать заведомо выигрышные ставки у букмекеров прошлого и свою последнюю просьбу — спасти Кеннеди.

Джейк снова возвращается в 1958 год. Разыскав отца Гарри Даннинга, Джейк убивает его и отправляется во Флориду. Скучая по своей работе, он устраивается в школу замещающим учителем, до тех пор, пока выиграв у букмекера большую сумму денег, не уезжает из Флориды. В небольшом городке Джоди неподалеку от Далласа Джейк при помощи поддельных документов снова устраивается на работу в школу. Жизнь Джейка налаживается: директор школы ценит его, он заслужил любовь и уважение учеников, у него начинается роман с библиотекаршей Сейди Данхилл.

Но миссия Джейка не позволяет ему наслаждаться жизнью. Вынужденный постоянно следить за Освальдом, Джейк увольняется из школы и идет на разрыв с Сейди, которая не может понять его странного поведения. Джеку даже пришлось покинуть Джоди, после того как директор школы обнаруживает, что документы Джейка фальшивые.

С началом Карибского кризиса Джейк чувствует, что Сейди нужна помощь и возвращается в Джоди. Чтобы успокоить Сейди, которая в ожидании неминуемого начала ядерной войны едва не совершила самоубийство, Джейк рассказывает о том, что должно произойти. Догадываясь, что Джейк пришелец из будущего, Сейди восстанавливает с ним отношения.

Джейк не решается убить Освальда без полной уверенности, что тот действительно убийца Кеннеди. Окончательно ответить на этот вопрос можно будет 10 апреля 1963 года, когда Освальд совершит покушение на генерала Уолкера: если Освальд будет действовать в одиночку, то сомнения в его виновности отпадают. Но именно в этот день прошлое вступает в противодействие: Клейтон, психически ненормальный бывший муж Сейди, пытается убить её. Джейку удаётся спасти Сейди, но Клейтон успевает тяжело ранить её перед тем, как самому совершить самоубийство.

Лечение Сейди стоит больших денег. Джейк вновь выигрывает у букмекера. Подозревая Джейка в нечестной игре, букмекер приказывает своим людям избить Джейка. Искалеченный, с черепно-мозговой травмой, тот попадает в больницу. Он страдает потерей памяти и не может вспомнить имя убийцы Кеннеди. Незадолго до покушения Джейк вспоминает о записках Эла, находящихся в его банковском сейфе. Чтение записок помогает ему восстановить память. Джейк успевает приехать в Даллас, где его находит Сейди. Он боится за её безопасность, но вынужден принять помощь, так как при его нынешнем физическом состоянии не сможет остановить Освальда.

Джейк и Сейди прибывают в Техасское школьное книгохранилище как раз вовремя, чтобы предотвратить покушение. Джейк отвлекает Освальда, и тот промахивается стреляя в Кеннеди, но убивает Сейди. Охрана президента убивает Освальда.

Джейк становится национальным героем, его лично благодарит президент США. Но ФБР считает, что Джейк иностранный шпион, предотвративший убийство президента в интересах своей страны и предлагает ему «исчезнуть».

Вернувшись к порталу, Джейк встречает «наблюдателя», отслеживающего изменения временных линий. Тот предупреждает, что изменение прошлого — дело крайне опасное, поскольку возвращение не полностью сбрасывает в ноль изменения, а сохраняет некий «осадок». Слишком много изменений разрушат реальность. Кроме этого портала, есть и другие. Со временем порталы исчезают, этот портал должен исчезнуть очень скоро.

Вернувшись в 2011 год, Джейк попадает в жуткий апокалиптический мир, отравленный радиацией. Гарри Даннинг, который в этой версии настоящего стал инвалидом, рассказывает, что Кеннеди не смог провести закон о гражданских правах 1964 года и не решился на вывод войск из Вьетнама. Сменивший его на посту президента в 1968 году расист Джордж Уоллес отдал приказ о ядерной бомбардировке Ханоя. За ней последовало множество ядерных войн в разных местах земного шара, что привело к глобальному радиоактивному заражению. Также изменение во времени, которое сделал Джейк, спровоцировало сильнейшие землетрясения, которые в 2080 году должны уничтожить Землю.

Джейк снова отправляется в 1958 год, тем самым отменяя все изменения. Встретивший его там «наблюдатель» настаивает, чтобы Джейк больше не пытался менять прошлое, а просто вернулся в 2011 год, после чего портал исчезнет. После колебаний Джейк возвращается в свою временну́ю линию. Год спустя Джейк ищет информацию о Сейди и обнаруживает, что она прожила долгую насыщенную жизнь. На фестивале Джоди по поводу Дня Независимости Сейди, которой скоро 80, будет удостоена звания «Горожанин Века». Джейк отправляется в Джоди и встречает Сейди, которой кажется, что она помнит его, несмотря на то, что видит первый раз в жизни. Роман кончается танцем Джейка и Сейди под звуки «In the Mood» Гленна Миллера — мелодии, под которую они впервые станцевали почти пятьдесят лет назад.

Альтернативная концовка

24 января 2012 года Стивен Кинг опубликовал альтернативную концовку на своём официальном сайте. Джейк, в ноябре 2013 года, находит статью, где было написано о Сейди. Ей исполнилось 80 лет. Она замужем за Тревором Андерсоном, от которого родила пятерых детей и стала бабушкой одиннадцати внуков и прабабушкой шестерым правнукам. Эта концовка была заменена на опубликованную в книге по совету сына Стивена — Джо Хилла.

Создание

Впервые Кинг заговорил о романе 27 января 2007 года, когда вышел очередной выпуск комиксов «Тёмная башня». В разделе под названием «Открытое письмо для Стивена Кинга», писатель рассказывает:

Я бы хотел рассказать о путешественнике во времени, который находит проход в 1958 год. С возможностью возвращения обратно в тот же день, конечно. И вот, однажды, он отправляется в прошлое и просто остаётся там. Бросает свою жизнь 2007 года. И с какой целью? Чтобы дождаться 22 ноября 1963 года и остановить Ли Харви Освальда. Он убеждён, что таким образом исправит мир. Но когда он возвращается в 2011, то находит только нагромождение ядерных шлаков. То есть, он должен вернуться обратно и остановить себя. Всё это усложняется тем, что он получил смертельную дозу радиации.

По сюжету романа 19 июня 1999 года происходит взрыв реактора на АЭС в Вермонте — именно в этот день автор романа попал в тяжелую автомобильную аварию.

Персонажи

Вымышленные

• Джейкоб «Джейк» Эппинг — 35-летний преподаватель английского языка в средней школе Лисбон Фоллз (англ. ). Отправляется из 2011 в 1958 год и, прожив в прошлом пять лет под именем Джордж Амберсон, предотвращает убийство президента Кеннеди. Вернувшись обратно в 2011 год, обнаруживает, что его действия привели к катастрофическим последствиям. Возвращается в прошлое и отменяет все изменения.
• Эл Темплтон — владелец закусочной и давний знакомый Джейкоба Эппинга. Обнаружив временной портал в 1958 год, после долгой подготовки отправляется в прошлое с целью предотвратить убийство Кеннеди. Попытка проваливается из-за того, что Темплтон, заядлый курильщик, заболевает раком лёгких.
• Гарри Даннинг — пожилой инвалид, ученик в классе Джейкоба Эппинга. В детстве его отец Фрэнк Дэннинг попытался убить мать, братьев, сестру и самого Гарри, избив их кувалдой. Из всех их выжил один Гарри, но остался инвалидом и не смог закончить школу. В других линиях времени: Джейкоб Эппинг вмешался во время нападения, Гарри остался здоровым и в молодом возрасте погиб во Вьетнаме; Джейкоб Эппинг предотвратил нападение, но Гарри стал инвалидом по другим причинам.
• Фрэнк Даннинг — отец Гарри. Убил первую жену, но сумел избежать уголовного преследования. Жена была объявлена пропавшей без вести. Женился повторно, от этого брака родилось трое сыновей и дочь. Когда жена оставила его, решил убить всю семью. Один из сыновей, Гарри, выжил. Фрэнк Даннинг отправлен в тюрьму Шоушенк, где и умер. В других линиях времени убит во время нападения или до него.
• Билл Теркотт — брат первой жены Фрэнка Даннинга. Понял, что тот убил его сестру, но не мог этого доказать. Следил за Даннингом и вмешался, когда тот убивал свою семью. Благодаря вмешательству Теркотта, Гарри спасся, а Фрэнк на всю оставшуюся жизнь попал в тюрьму, последнее и было целью Билла.
• Дикон «Дек» Симмонс — директор Денхолмской объединенной средней школы в Джоди, Техас. Принимает «Джорджа Эмберсона» учителем английского, женится на Мими Коркоран и уходит на пенсию. Единственный друг Джейка в 1960-х. В альтернативной нити времени вместе с Джейком спасает Сейди. Дек знает о цели прибытия Джейка, Деку об этом рассказала Сейди, хотя тень сомнения в нем была до последнего.
• Мими Коркоран Симмонс («миз Мими») — библиотекарь Денхолмской объединенной средней школы, подруга, а затем и жена Дикона Симмонса, друг Джейка. После брака с Диконом Симмонсом увольняется, вскоре умирает от рака.
• Сейди Данхилл — новый школьный библиотекарь после ухода Мими Коркоран Симмонс. Сбежала от абьюзивного и неадекватного мужа Джонни. Становится подругой Джейка. Чтобы получить от мужа развод, Сейди едет в Рино, тот следит за ней на обратном пути и берёт её в заложницы. Джейк освобождает Сейди, изуродованную Джонни в процессе похищения, после чего Джонни кончает жизнь самоубийством. После лечения Сейди помогает Джейку предотвратить убийство Кеннеди, но гибнет сама. После того как Джейк вновь проходит через портал, отменяя все сделанные изменения, она самостоятельно выдерживает атаку Джонни и всё ещё жива в апреле 2012.
• Эллен Доккерти («миз Элли») — новый директор школы после ухода на пенсию Дикона Симонса. Вначале хорошо относится к Джейку и ценит его как учителя, но узнав, что все его рекомендации фальшивые и не получив от него никаких объяснений, сердится на него. В основной нити времени помогает Деку спасти Сейди, похищенную мужем, вместо Джейка.

Исторические личности, упоминаемые в книге

• Джон Кеннеди
• Ли Харви Освальд
• Никита Хрущев
• Жаклин Кеннеди
• Линдон Джонсон
• Эдгар Гувер
• Мартин Лютер Кинг
• Фидель Кастро
• Карлос Марселло
• Джордж де Мореншильд
• Марина Освальд (Прусакова)
• Рафаэль Леонидас Трухильо Молина
• Эдвин Уокер

Экранизация

12 августа 2011 года Джонатан Демми, режиссёр «оскароносного» фильма «Молчание ягнят», объявил, что он начал написание сценария к киноадаптации романа. Стивен Кинг был объявлен исполнительным продюсером. Съёмки фильма планировали начать в конце 2012 года, но в декабре Демми покинул состав проекта из-за разногласий с Кингом.

В 2016 году состоялась премьера сериала по мотивам произведения.

Пересечения с другими произведениями Кинга

• Персонажи Ричард «Ричи» Тозиер и Беверли «Беви» Марш являются участниками «Клуба Неудачников» в романе «Оно». Джейк Эппинг (Джордж Эмберсон) встречает их в городе Дерри во время своего второго путешествия в 1958 год. Дети в разговоре упоминают ещё одного участника клуба Бенджамина «Бена» Хэнскома. Ричи также упоминает о Черепахе (древний обитатель «Макровселенной», который, по сюжету романа «Оно», создал нашу (и возможно другие) вселенную в результате расстройства желудка). Между тем, по городу давно расползлись слухи о клоуне-убийце, что тоже отсылает к роману «Оно».
• В будущем, созданном Джейком, фигурирует марка автомобилей «такуро-спирит», неоднократно упоминаемая в цикле «Тёмная Башня»
• Джейк Эппинг «на удачу» трогает капот красно-белого Plymouth Fury 1958 года выпуска, а бывший муж Сэйди Данхилл ездит в таком же — этот же автомобиль является главным персонажем в романе Кинга «Кристина».

Ссылки

• [www.112263book.com/ Официальный сайт романа (англ.)]
• [www.scotsman.com/lifestyle/books/exclusive-interview-stephen-king-the-best-selling-author-speaks-about-his-life-career-and-scottish-weather-1-1949827 Интервью о книге]
• [blogs.wsj.com/speakeasy/2011/11/09/steven-king-targets-lee-harvey-oswald/ Интервью о книге]
• [www.bostonglobe.com/arts/2016/02/10/stephen-king-revisits-horror-story-that-belongs-history/UNGcmBdNHvxnGzvTPpqvgM/story.html Интервью о книге]
• [www.mirf.ru/articles/book/bookreview/stephen-king-112263 Рецензия журнала Мир фантастики]

Отрывок, характеризующий 11/22/63

– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.