112-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
112-я стрелковая дивизия
Войска:

сухопутные

Род войск:

пехота

Формирование:

1939

Расформирование (преобразование):

10 октября 1941

Боевой путь

Латвия, Вязьма

Всего 112-я стрелковая дивизия формировалась 2 раза. См. список других формирований

112-я стрелковая дивизия 1-го формирования (112 сд) — воинское соединение СССР, принимавшее участие в Великой Отечественной войне.

Период вхождения в состав Действующей армии: с 27 июня по 10 октября 1941 года. В период с 1 по 28 сентября именовалась 112-й мотострелковой дивизией.





История

Дивизия была сформирована в ноябре 1939 года в Уральском военном округе в Перми на базе территориальных частей 82-й стрелковой дивизии, оставшихся после убытия последней в Монголию.

112-я стрелковая дивизия развертывалась в Перми из 210-го стрелкового полка, дислоцировавшегося в Свердловске. Передислоцирование 112 сд в Пермь было вызвано наличием жилищного фонда для кадра и на период отмобилизования, освободившегося в связи с уходом 72-го стрелкового полка в другой округ. Приписной состав 210-го стрелкового полка сохранялся за 112-й стрелковой дивизией, расположенных в южных районах Свердловской и Пермской областях, что потребовало изменения внутриокружного плана перевозок, и удлинением сроков отмобилизования на 2-е суток (на М-6). В дальнейшем предполагалось укомплектование полностью производить из Пермской области.[1].

112-я дивизия формировалась в составе пяти полков: трех стрелковых и двух артиллерийских. Легкий артиллерийский полк имел два дивизиона 76-миллиметровых орудий новейших систем. Гаубичный артиллерийский полк был трехдивизионного состава и был вооружён 122- и 152-миллиметровыми орудиями. В дивизию также был включен отдельный истребительный противотанковый дивизион трехбатарейного состава, что являлось новшеством. Стрелковые полки имели батальонную и полковую артиллерии[2]

Гаубичный полк, сокращенно, ГАП, предстояло создавать заново: необходимо былополучить технику, принять пополнение, сформировать батареи и дивизионы и подготовить из молодых красноармейцев специалистов. Командиром полка был назначен майор Иван Гаврилович Збаразский.[2]

416-й стрелковый полк формировался в основном из уроженцев Кунгурского района Пермской области.[2]

Формирование семнадцати тысячной 112-й дивизии к ноябрьским праздникам 1939 года завершилось.[2]

Весной 1941 года командование дивизии провело учения по погрузке в железнодорожные составы и выгрузке из них. На погрузку стрелкового полка с приданными ему артиллерией и упряжками лошадей отводилось около сорока минут, для артиллерийских полков — чуть больше[2]

В мае 1941 года в полки и штаб дивизии из городов и районов Пермской области начал прибывать командный состав запаса для трехмесячной переподготовки. Командиры эти предназначались на доукомплектование частей в случае введения штатов военного времени.[2]

13 июня первый батальон 385-го полка, 196-й отдельный разведбат, первый дивизион ЛАПа и санчасть 385-го полк были подняты по тревоге и к четырем часам утра заняли вагоны первого эшелона. В семь часов утра эшелон миновал станцию Пермь-Сортировочная.[2]

На рассвете 17 июня первый эшелон прибыл на небольшую станцию Дретунь, расположенную чуть севернее Полоцка.[2]

В июне 1941 года дивизия была передислоцирована на запад. 17-22 июня её части прибыли в Белоруссию на станцию Дретунь.

Поздно вечером 23 июня командира дивизии Адамсона и начальника штаба Родионова вызвал командир 51-го стрелкового корпуса генерал-майор А.М. Марков. 112-й дивизии ставилась задача совершить марш и к вечеру 25 июня 1941 года занять полосу обороны от города Краслава до местечка Дрисса, не допустить форсирования противником реки Даугавы (Западной Двины). Расстояние до рубежа — 152 километра.[2]

БОЕВОЙ ПРИКАЗ No 2[3]

Штадив 112. Дретунь, 25 /6 41
Карта 500 000—36
1. Сведений о противнике нет.
2. Правее никого нет. Левее совершает марш 98-я стрелковая дивизия.
3. 112 с.д. совершает марш по маршруту: ст. Дретунь, ст. Бегисово, г. Краслава. К исходу 25/6 зани- мать район Краслава — Бегисово в готовности к встрече с противником. 4. Авангард — 416 с.п. с 156 ОАД. Следовать по маршруту дивизии. 25/6 войти в район Краславы и
занять оборону. Исходный пункт — верстовой столб у отм. 154,0 на шоссе Дретунь — Дрисса пройти
в 11.30.
Командир дивизии комбриг Адамсон.

Начальник штаба дивизии майор Родионов.

Левее дивизии совершала марш 98-я стрелковая дивизия.[2]

Для быстрейшего овладения заданным рубежом до подхода главных сил дивизии комбриг Адамсон решил создать сводный передовой отряд.[2]

В состав передового отряда были включены 196-й отдельный разведывательный батальон старшего лейтенанта Шаяхметова, 156-й истребительный противотанковый дивизион капитана Павленко и две усиленные стрелковые роты 416-го стрелкового полка.[2]

25 июня часть дивизии (196 рб, 156 оиптд, две усиленные роты 416 сп) на бронемашинах выступили на марш и к вечеру достигли района г. Краслава, где ими был принят первый бой.

К десяти часам вечера 25 июня 1941 года передовой отряд достиг восточной окраины Краславы.[2]

26 июня 1941 года 112-я стрелковая дивизия вступила в бой с пехотой противника под Краславой.

Из показаний пленных выяснилось, что на Краславу двигались передовые части 121-й пехотной дивизии.[2]

В четырнадцать часов 30 июня 1941 года авангард дивизии.

30 числа сюда подошли и остальные подразделения дивизии. После того как сложилась угроза окружения дивизии, она 2 июля отошла на возвышенности восточнее Краславы, а в ночь на 4-е число — на рубеж реки Сарянки.

В середине июля 112 сд оказалась в окружении в районе Репища северо-восточнее Невеля. 19 июля остатки дивизии смогли пробиться из окружения, при этом 416 сп, прикрывавший отход, фактически погиб. Из остатков дивизии был собран сводный 112 сп в составе 170-й стрелковой дивизии.

В августе дивизия была восстановлена. В октябре она, находясь в составе 20-й армии, погибла в окружении под Вязьмой и 10 октября 1941 года была расформирована.

Состав

Как 112 сд[4] Как 112 мсд
385-й стрелковый полк 385-й мотострелковый полк
416-й стрелковый полк 416-й мотострелковый полк
524-й стрелковый полк 524-й мотострелковый полк
436-й артиллерийский полк 436-й артиллерийский полк
156-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион 449-й гаубичный артиллерийский полк
270-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион 270-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
196-я разведывательная рота 196-я разведывательная рота
159-й саперный батальон 159-й саперный батальон
272-й отдельный батальон связи 272-й отдельный батальон связи
198-й медико-санитарный батальон 198-й медико-санитарный батальон
225-я отдельная рота химзащиты 38-я автотранспортная рота
33-й автотранспортный батальон 2 танковый батальон
148-й полевой автохлебозавод 5 танковый батальон
479-я полевая почтовая станция 74-я полевая почтова станция
226-я полевая касса Госбанка

Подчинение

На дату Фронт Армия Корпус
22.06.1941 Резерв Ставки ГК 22-я армия 51-й стрелковый корпус
01.07.1941 Резерв Ставки ГК 22-я армия 51-й стрелковый корпус
10.07.1941 Западный фронт 22-я армия 51-й стрелковый корпус
01.08.1941 Западный фронт 22-я армия 51-й стрелковый корпус
01.09.1941 Западный фронт 22-я армия 51-й стрелковый корпус
01.10.1941 Западный фронт 16-я армия -

Командиры

ФИО Звание Период
Рубцов Фёдор Дмитриевич (1899—1941) полковник 23 сентября 1939 — январь 1940
Алексеев Василий Михайлович (1900—1944) полковник январь — весна 1940
Адамсон Ян Симинович (Семёнович) (1892—1968) комбриг весна 1940 — 9 июня 1941
Копяк Иван Андреевич (1897—1942) полковник 10 июня — 10 октября 1941

Напишите отзыв о статье "112-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"

Примечания

  1. [www.rkka.ru/handbook/doc/urvo-190839.htm Ведомость дислокации частей УрВО]
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [nezvmuseum.ucoz.ru/_ld/0/20__-___-1-.pdf Зороастров П. Это было под Краславой. — Очёр, 1983.]
  3. архив Министерства обороны СССР.
  4. [www.teatrskazka.com/Raznoe/Perechni_voisk/Perechen_05_01.html Стрелковые, горно-стрелковые, мотострелковые и моторизованные дивизии]

Литература

  • [nezvmuseum.ucoz.ru/_ld/0/20__-___-1-.pdf Зороастров П. Это было под Краславой. — Очёр, 1983.]


Отрывок, характеризующий 112-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.