1128 год
Поделись знанием:
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
(перенаправлено с «1128»)
Годы |
---|
1124 · 1125 · 1126 · 1127 — 1128 — 1129 · 1130 · 1131 · 1132 |
Десятилетия |
1100-е · 1110-е — 1120-е — 1130-е · 1140-е |
Века |
XI век — XII век — XIII век |
1128 (тысяча сто двадцать восьмой) год по юлианскому календарю — високосный год, начинающийся в воскресенье. Это 1128 год нашей эры, 128 год 2 тысячелетия, 28 год XII века, 8 год 3-го десятилетия XII века, 9 год 1120-х годов.
Содержание
События
- Брак Матильды, дочери Генриха I, с Жоффруа Плантагенетом, графом Анжу, сыном Фулька Анжуйского[1].
- Победа графа Португалии Альфонса Энрикеса, сына Генри Бургундского, в битве над своей матерью Терезой, регентшей.
- Поход Конрада на Милан. Он провозглашён королём Италии.
- Признание папой ордена тамплиеров по инициативе Бернара Клервоского.
- Венгры, нарушив договор с Византией, перешли Дунай, опустошили Враницову и разграбили Сердику. Иоанн Комнин изгнал венгров из Филиппополя, собрал войско и ввёл флот в Дунай. Комнин переправился через Дунай, разбил венгров, овладел областью между Савой и Дунаем (Франгохорий), взял Зевгмин и Храм. Заключён мир.
- Посадничество в Новгороде получил Завид Дмитрович.
- Изгнанные из Северного Китая кидани захватили Семиречье и Восточный Туркестан.
- Первое упоминание о городе Тверь.
- Первое упоминание о городе Гродно (в настоящий момент Белоруссия) как о резиденции первого гродненского удельного князя Всеволода Давидовича (Ипатьевская летопись).
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1128 году
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1128 году
См. также
Напишите отзыв о статье "1128 год"
Примечания
Отрывок, характеризующий 1128 год
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.