114-85 (серия домов)
Поделись знанием:
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
114-85 или просто 85 — общесоюзная типовая серия многоквартирных кирпичных жилых домов в СССР. Серия была разработана ЦНИИЭП Жилища в 1969 году на основе серии 1-447С. Дома серии 85 возводились с 1974 года по середину 2000-х годов. Дома данной серии относятся к брежневкам позднего периода («улучшенные» или «новая планировка»).
Содержание
Описание
Конструкция
Дома многосекционного типа, спроектированные по блок-секционному принципу. В составе серии запроектированы как готовые дома, так и блок-секции - рядовые, угловые, поворотные блок-вставки. Блок-секционный принцип позволяет «собирать» из секций дома различной формы — прямые, угловые, изогнутые. Блок-секции обозначаются индексами 85-0хх, готовые проекты домов - индексами 114-85-хх.
Этажность домов 5 или 9 (10) этажей.
Материал стен — кирпич, чаще всего белый силикатный, существуют дома из красного кирпича. Штукатурка отсутствует. Для декора может применяться сочетание красного и белого кирпича. Несущие стены — наружные и поперечные внутриквартирные. Перекрытия — многопустотные железобетонные плиты толщиной 220 мм.
Крыша плоская с битумным покрытием, водостоки внутренние. Высота потолков 2,48 м. Первый этаж, как правило, жилой. На всех этажах имеются балконы или лоджии.
Коммуникации
Отопление — центральное водяное. Холодное водоснабжение, горячее водоснабжение и канализация — централизованные. Квартиры оборудованы газовой кухонной плитой.
В 9-этажных модификациях предусмотрен 1 пассажирский лифт и мусоропровод.
Квартиры
В домах присутствуют одно-, двух-, трех-, четырехкомнатные квартиры. Наиболее распространены двух- и трехкомнатные квартиры, одно- и четырехкомнатные в некоторых модификациях могут отсутствовать.
Комнаты в многокомнатных квартирах все изолированные. Санузел в многокомнатных квартирах раздельный, с поперечно ориентированной ванной и местом для стиральной машины.
Преимущества и недостатки
Преимущества:
- Высокая тепло- и звукоизоляция благодаря стенам из кирпича.
- Изолированные комнаты
- Кухня 8-9 (иногда даже 10) м2 в большинстве квартир
- В большинстве квартир гостиная расположена рядом с кухней и не отделена от нее несущей стеной, что позволяет сделать проем между помещениями
- Раздельный санузел с местом для установки стиральной машины
- Балконы или лоджии во всех квартирах, широкие шестиметровые лоджии во многих модификациях
- Большое количество многокомнатных квартир. В некоторых домах имеются нестандартные пятикомнатные квартиры
- Трех- и четырехкомнатные квартиры выходят на две стороны света
- Возможность выделения общего тамбура для нескольких квартир в 9-этажных домах
- Проектный срок эксплуатации домов серии 85 намного превышает срок эксплуатации панельных домов и составляет 150 лет
Недостатки:
- Поперечные несущие стены в квартирах ограничивают возможности перепланировки
- Общая площадь квартир несколько меньше, чем в панельных сериях того же времени
- Небольшая гостиная в некоторых модификациях (16 м2)
- Небольшой размер кухни в некоторых квартирах. В большинстве квартир кухня имеет «вагонные» пропорции
- Отсутствие однокомнатных квартир в некоторых домах
Модификации
Серия 114-85 включает в себя большое количество модификаций: типовые проекты высотой 5 и 9 этажей, а также малосемейные и проекты для сельского строительства.
Пятиэтажные
Девятиэтажные
- 114-85-3 — 4-подъездный жилой дом на 126 квартир. В крайних подъездах набор квартир 4-2-3, в центральных 3-2-2-3. Планировка квартир и подъездов в целом схожа с 85-012.
- 85-012 — рядовая девятиэтажная блок-секция на 36 квартир. На этаже расположены 4 квартиры с набором 3-2-2-3. Двухкомнатные квартиры имеют широкую лоджию площадью 6 м2, трехкомнатные — две лоджии на разные стороны света площадью по 3 м2. Лестница расположена вдоль наружной стены и отделена от площадки пассажирским лифтом, находящимся в центре подъезда. Мусоропровод расположен между лифтом и левой трехкомнатной квартирой.
- 85-013 — рядовая девятиэтажная блок-секция на 36 квартир. От 85-012 отличается набором квартир 4-1-2-3. Однокомнатная квартира имеет лоджию площадью 3 м2, четырехкомнатная — лоджию 6 м2.
- 85-017 — рядовая девятиэтажная блок-секция на 54 квартиры. Подъезд тамбурного типа с двумя коридорами, отходящими от центральной площадки с пассажирским лифтом. В каждом коридоре расположено по три квартиры. Мусоропровод расположен на межэтажной площадке. Набор квартир 1-3-2-2-3-2. Трехкомнатные квартиры выходят на две стороны света. Все квартиры имеют широкие лоджии площадью 6 м2.
- 85-068.91 — рядовая девятиэтажная блок-секция на 54 квартиры. Дальнейшее развитие проекта 85-017. По сравнению с предшественником улучшен фасад и увеличена площадь квартир на 4-7 м2 за счет полуэркеров. При этом площадь лоджий уменьшена до 4 м2. На девятом этаже предусмотрены двухуровневые пятикомнатные квартиры.
Малосемейные
- 85-045/1, 85-045/1.2 — 9-этажная блок-секция для малосемейных на 143 квартиры. Представляет собой протяженное одноподъездное здание с коридорным подъездом. В середине коридора расположен лестнично-лифтовый узел и мусоропровод. На площадке расположено 16 квартир, из них 2 двухкомнатных площадью 44 м2, 14 однокомнатных площадью от 27 до 36 м2. Все квартиры оборудованы смежным санузлом, в однокомнатных имеется темная комната. Площадь кухонь составляет от 6 до 10 м2. Все квартиры имеют небольшую лоджию с выходом из кухни. С торцов здания расположены общие балконы и эвакуационная лестница.
- 85-046 — 5-этажная блок-секция для малосемейных на 64 квартиры. Представляет собой протяженное одноподъездное здание с коридорным подъездом. Особенностью здания является расположение квартир «лесенкой», из-за чего фасад здания имеет ступенчатую форму. Коридор внутри здания расположен параллельно фасаду, под углом к квартирам. Лестничный узел расположен в середине коридора. На площадке расположено 13 квартир, из них 1 двухкомнатная площадью 44 м2, 14 однокомнатных площадью от 27 до 38 м2. Все квартиры оборудованы смежным санузлом, в однокомнатных имеется темная комната. Площадь кухонь составляет от 6,5 до 11,5 м2. Все квартиры имеют небольшую лоджию с выходом из кухни. С торцов здания расположены общие балконы и эвакуационная лестница.
Напишите отзыв о статье "114-85 (серия домов)"
Ссылки
- [new.vk.com/pages?oid=-9437875&p=%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B8%D1%8F_85 Серия 114-85: описание модификаций]
- [www.kvmeter.ru/information/homes_series/114_85/ Типовой жилой дом серии 114-85]
- [tipdoma.com/2010/02/doma-85-serii-114-85/ Дома 85 серии (114-85)]
- [vk.com/page-1618109_28691961 Серия 114-85: модификации и планировки]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 114-85 (серия домов)
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
