118-я егерская дивизия (Третий рейх)
| 118-я егерская дивизия | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Входит в | |
| Тип |
горная пехота |
| Функция |
борьба с партизанами |
| Численность |
13 200 человек |
| Дислокация | |
| Участие в | |
118-я егерская дивизия (нем. 118. Jäger-Division) — военное подразделение немецкой армии, участвовавшее во Второй мировой войне и боровшееся с югославскими антифашистами.
Содержание
История существования
Формирование
В мае 1941 года из солдат 15-й учебной роты была сформирована 718-я гарнизонная дивизия. В дивизии не присутствовали разведывательные войска, однако она была оснащена артиллерийским вооружением. В мае 1941 года дивизия была переброшена в Югославию и размещена в Независимом государстве Хорватии. Штаб дивизии размещался в городе Баня-Лука, но позднее был перенесён в Сараево. Дивизия подчинялась 9-му корпусу СС.
Борьба с партизанами
Дивизия участвовала в боях с партизанами в Восточной Боснии в январе 1942 года. С сентября до декабря того же года гарнизонные войска вели борьбу около города Яйце с 1-й и 3-ей дивизиямии Народно-освободительной армии Югославии. В январе 1943 года солдаты вступили в бои с 1-й пролетарской дивизией на территории между реками Врбасом и Босной. В ходе операции «Вайс II» дивизия провела зачистку территории между Горни-Вакуфом и Коницем.
В марте-апреле 1943 года была пополнена новобранцами и бронетехникой. С 1 апреля 1943 получила название «118-я егерская дивизия».
Состав
- 738-й егерский полк
- 750-й егерский полк
- 668-й артиллерийский полк
- 118-й разведывательный батальон
- 118-й противотанковый батальон
- 118-й саперный батальон
- 118-й батальон связи
Разгром дивизии
В битве на реке Сутьеске дивизия понесла серьёзные потери в боях с партизанами, как и вся немецкая армия. Весной 1943 года дивизия была передислоцирована в Далмацию под управление 5-го корпуса СС, где продолжала борьбу с партизанами. В октябре 1944 года участвовала в обороне Белграда от советских войск, но была отброшена к области Срем. В феврале 1945 года была переброшена в Южную Венгрию, а позднее отступила в Австрию, где обороняла Вену. В мае 1945 года сдалась в плен советским войскам.
Командующий дивизией генерал Йозеф Кюблер был арестован, доставлен в Белград. В феврале 1947 года его казнили по приговору военного трибунала за преступления против мирных жителей.
Командующие дивизией
- Генерал-лейтенант Йохан Фортнер (3 мая 1941 - 14 марта 1943)
- Генерал-лейтенант Йозеф Кюблер (14 марта 1943 - 10 июля 1944)
- Полковник Рудольф Гертлер (10 июля 1944, временно исполнял обязанности)
- Генерал-майор Губерт Ламей (10 июля 1944 - 8 мая 1945)
Награждённые Рыцарским крестом Железного креста
- Йоханнес Тёрнер, 11.07.1944 - капитан, командир 3-го батальона 738-го егерского полка
- Ганс Фидлер, 26.12.1944 - ротмистр, командир 118-го разведывательного батальона
- Герберт Линденблатт, 03.05.1945 - оберстлейтенант, командир 750-го егерского полка (награждение не подтверждено)
Напишите отзыв о статье "118-я егерская дивизия (Третий рейх)"
Ссылки
- [www.axishistory.com/axis-nations/germany-a-austria/heer/150-germany-heer/heer-divisionen/3872-118-jaeger-division 118. Jäger-Division] (англ.)
- [www.quikmaneuvers.com/german_army_101st_light_division.html Breaker Mcoy. German Army 101st Light Division, 101st Jager Division 1941 – 42. 2009] (англ.)
Отрывок, характеризующий 118-я егерская дивизия (Третий рейх)
– Там наши? – спросил Пьер.– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
