12-й Северокаролинский пехотный полк

12-й Северокаролинский пехотный полк
флаг Северной Каролины, 1861
Годы существования	1861—1865 гг.
Страна	КША КША
Тип	Пехота
Численность	.... (1861) ... (1862)

12-й Северокаролинский пехотный полк (12th North Carolina Infantry Regiment) — представлял собой один из пехотных полков армии Конфедерации во время Гражданской войны в США. Полк сражался на востоке страны и принимал участие в «атаке Пикетта» под Геттисбергом. Этот полк не стоит путать с 12-м Северокаролинским пехотным полком, переименованном впоследствии в 22-й пехотный полк.

Формирование

12-й Северокаролинский пехотный полк был сформирован в северокаролинском Гарисберге 15 мая 1862 года как 2-й добровольческий (2nd North Carolina Volunteers). Роты были набраны в округах Нортгемптон, Катаба, Гренвиль, Даплинб Уоррен, Галифакс и Нэш. Первым командиром полка был избран (14 мая) Соломон Уильямс, выпускник Вест-Пойнта (1858 года), подполковником - Эдвард Кентвелл, майором - Огастус Бёртон.

На момент формирования полк состоял из 16-ти рот:

• Рота A — округ Катоба
• Рота B — Гранвилл
• 1Рота C — округ Даплин
• 2Рота C — округ Уоррен
• Рота D —
• Рота E —
• Рота F —
• Рота G —
• Рота Н
• Рота I
• Рота J
• Рота K
• Рота L
• Рота М — округ Кэмден
• Рота N — округ Нортгемптон
• Рота O — округ Нортгемптон

Боевой путь

22 мая полк был направлен по железной дороге в Ричмонд. Оттуда он был направлен в Норфолк и включен в бригаду Уайтерса, а затем - в бригаду Уильяма Махоуна. Под Норфолком полк простоял весь год (в лагере Кэмп-Арлингтон) до весны 1862. В это время истекли сроки службы у рот С и D, из распустили и заменили на другие. 1 мая полк прошёл реорганизацию: полковник Уильямс был переизбран, подполковником был избран Б. Уэйд, а майором - Т. Джонс. Произошла и перестановка рот: роты A, B, C, D, E, F, G и H превратились в роты K, F, G, B, H, A, E и I.

9 мая после эвакуации Норфолка полк был выведен из бригады Махоуна и направлен на север в бригаду Ричарда Юэлла, однако был остановлен в Гордонсвилле и затем перенаправлен к Хановер-Кортхауз. Там он поступил в распоряжение генерала Брэнча и 27 мая участвовал в сражении при Хановер-Кортхауз. 12-й Северокаролинский был задействовал лишь отчасти, и потерял 7 человек убитыми и 20 ранеными. После сражения полк был направлен под Ричмонд в бригаду Махоуна, но не успел принять участие в сражении при Севен-Пайнс. 6 июня полковник Уильямс был переведен во 2-й Северокаролинский кавалерийский полк и его место занял подполковник Уэйд. Майор Джонс стал подполковником, а Дэвид Роув, капитан рота А, стал майором.

17 июня полк стал частью бригады Самуэля Гарланда.

Литература

• Hicks, George W., North Carolina Confederate Regiments:1861, PublishAmerica, 2012 ISBN 146269120X
• Weymouth T. Jordan, Jr. and Louis H. Manarin, «North Carolina Troops (1861—1865): A Roster» Office of Archives and History: Raleigh, NC 1973, ISBN 1626368112

Ссылки

• [www.civilwarindex.com/armync/reghist/12th_nc_infantry_reghist.pdf 12th North Carolina Infantry Regimental History]
• [www.oocities.org/twelfthncstcof/history.htm History of the 12th North Carolina Regiment of State Troops]

Отрывок, характеризующий 12-й Северокаролинский пехотный полк

Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.