121-я гвардейская стрелковая дивизия
Поделись знанием:
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
(перенаправлено с «121-я гв. сд»)
121-я гвардейская стрелковая дивизия (121-я гв. сд) | |
| Награды: |
|
|---|---|
| Почётные наименования: | |
| Войска: |
сухопутные |
| Род войск: | |
| Формирование: |
23.09.1943 года |
| Расформирование (преобразование): |
июнь 1945 |
| Предшественник: | |
121-я гвардейская стрелковая дивизия — соединение сухопутных войск СССР в период Великой Отечественной войны.
Полное действительное наименование — 121-я гвардейская стрелковая Гомельская ордена Ленина Краснознамённая ордена Суворова дивизия.
Содержание
История
Сформирована в Саратовской области в сентябре-ноябре 1941 года как 342-я стрелковая дивизия (1-го формирования). Впервые участвовала в бою 24 декабря 1941 года в районе Белый Колодезь Тульской области в составе 61-й армии Брянского фронта.Боевой путь
- Участвовала в Московской битве.
- В 1942 году и первой половине 1943 года вела главным образом оборонительные бои в составе войск Брянского и Западного фронтов.
- Летом 1943 года в составе 3-й армии Брянского фронта участвовала в контрнаступлении во время Курской битвы
- За успешные действия в Орловской наступательной операции и проявленный при этом массовый героизм была преобразована в 121-ю гвардейскую стрелковую дивизию. (23 сентября 1943 года).
Дивизия участвовала в разгроме брянской группировки противника и в Гомельско-Речицкой наступательной операции.
23 ноября она форсировала р. Сож в районе Корма и вместе с соединениями 3-й армии создала угрозу окружения немецко-фашистских войск, оборонявшихся в районе г. Гомель, и таким образом способствовала его освобождению. За отличие в боях под Гомелем дивизии было присвоено почётное наименование «Гомельской»[1](26 ноября 1943 года), а 4 её воина удостоены звания Героя Советского Союза.ПРИКАЗВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО Генералу армии Рокоссовскому Войска Белорусского фронта, продолжая развивать успешное наступление, в результате смелого обходного маневра сегодня, 26 ноября, овладели областным и крупным промышленным центром Белоруссии городом Гомель — важным узлом железных дорог и мощным опорным пунктом обороны немцев на полесском направлении. В боях за овладение городом Гомель отличились войска генерал-лейтенанта Горбатова, генерал-лейтенанта Романенко, генерал-лейтенанта Федюнинского и летчики генерал-лейтенанта авиации Руденко. Особенно отличились: 121-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Червония, … В ознаменование одержанной победы соединениям и частям, отличившимся в боях за освобождение города Гомель, присвоить наименование «Гомельских».
Впредь эти соединения и части именовать:
121-я гвардейская Гомельская стрелковая дивизия,…
— www.soldat.ru/doc/vgk/46.html
Один из них, командир 175-й штрафной роты, приданной дивизии капитан Калинкин, Михаил Герасимович, первым ворвался во вражеские траншеи и уничтожил 15 немецких солдат и офицеров. Будучи ранен, он продолжал командовать ротой, организовал преследование противника. Когда сильный пулемётный огонь из дзота прижал воинов к земле, Калинкин подполз к нему и бросил в амбразуру 2 гранаты, при этом сам был вторично тяжело ранен. Собран последние силы, отважный офицер закрыл своим телом амбразуру. Рота продолжала успешное наступление.
В 1944 году участвуя в разгроме немецких войск на Правобережной Украине, дивизия 2 февраля 1944 года совместно с другими соединениями 13-й армии 1-го Украинского фронта (в этой армии и фронте дивизия действовала до конца войны) освободила г. Ровно.
За героизм, проявленный личным составом в этих боях, дивизия была награждена орденом Красного Знамени (7 февраля 1944 года).
В ходе Львовско-Сандомирской операции 1944 года части дивизии прервали укреплённую полосу противника в районе г. Горохов, 17-18 июля форсировали р. Западный Буг и создали благоприятные условия для дальнейшего стремительного наступления к Висле.
За прорыв обороны на львовском направлении, проявленные при этом доблесть и мужество дивизия была награждена орденом Суворова II степени (9 августа 1944 года).
24 июля части дивизии форсировали р. Сан, вступили на территорию Польши и участвовали в освобождении гг. Ярослав (27 июля) и Жешув (2 августа).
С августа и до конца 1944 года дивизия вела напряжённые бои на сандомирском плацдарме.
В Висло-Одерской наступательной операции дивизия во взаимодействии с другими соединениями армии освободила г. Кельце и 24 января пересекла границу фашистской Германии.
Преодолевая ожесточённое сопротивление противника, дивизия стремительно продвигалась к Одеру, 26 января с ходу форсировала его и, овладев плацдармом в районе Кебен, Раудтен, вела упорные бои за его удержание.
Успешно действовала дивизия в феврале 1945 года в Нижне-Силезской наступательной операции. С 16 апреля дивизия участвовала в Берлинской операции.
За образцовое выполнение заданий командования при овладении г. Виттенберг была награждена орденом Ленина (28 мая 1945 года).
Боевые действия завершила в Чехословакии у г. Карлсбад (Карловы Вары).
За мужество и отвагу более 15 тысяч воинов дивизии награждены орденами и медалями СССР, 31 удостоены звания Героя Советского Союза.
Командование
- Дивизией командовали:
- Попов, Александр Ипполитович (09.09.1941 — 09.11.1942), подполковник, с 28.11.1941 полковник;
- Каначадзе, Григорий Иванович (10.11.1942 — 10.05.1943), полковник;
- Червоний, Логвин Данилович (11.05.1943 — 11.05.1945), полковник, с 01.09.1943 генерал-майор.
- 337-й гв. сп:
Бережной Валентин Алексеевич (23.09.1943 — 03.03.1944) Холобцев Иван Иванович (09.03.1944 — 18.07.1944), ранен 18.07.1944 … Лотарев Сергей Иванович (25.03.1945 — 23.04.1945) Мамонтов Николай Андреевич (с 25.04.1945)
- 340-й гв. сп:
Слюсаренко Федор Захарович (23.09.1943 — 29.11.1943) Яковлев Николай Иванович (31.10.1943 — 19.01.1944) … Яковлев Василий Федорович (04.03.1944 — 27.01.1945) Бурлаков Михаил Романович (28.01.1945 — 11.12.1945) Яковлев Василий Федорович (с 11.12.1945)
- 342-й гв. сп: (до 23.09.1943 был 1150 сп 342 сд (1ф))
Тюриков Василий Степанович (02.12.1942 — 00.04.1944) (?) Деменников Сергей Нестерович (20.04.1943 — 11.10.1943), отстранен от должности (?) Ячменев Федор Абрамович (19.11.1943 — 19.04.1944), отстранен Пономаренко Илья Степанович (19.04.1944 — 05.08.1944) Карташев Иван Иванович (с 05.08.1944) Сергеев Петр Гаврилович (с 1942 года)
Состав
- 1146-й стрелковый полк — (с 24.09.1943 г.) 337-й гвардейский стрелковый полк
- 1148-й стрелковый полк — (с 24.09.1943 г.) 340-й гвардейский стрелковый полк
- 1150-й стрелковый полк — (с 24.09.1943 г.) 342-й гвардейский стрелковый полк
- 313-й гвардейский артиллерийский полк
- 120-й гвардейский отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион
- 127 отдельный гвардейский сапёрный батальон
- 161 отдельный гвардейский батальон связи
- 117 отдельная гвардейская разведывательная рота
- другие части
Подчинение
- в составе войск 3-й армии с конца декабря 1943 года 13-й армий.
Награды и наименования
| Награда | Дата | За что получена |
|---|---|---|
 Гвардейская
|
<center> 23 сентября 1943 года | За успешное выполнение боевых задач и проявленные личным составом героизм и отвагу в Орловской наступательной операции |
| <center> «Гомельская» | <center> 26 ноября 1943 года | В ознаменование одержанной победы и отличие в боях за освобождение г. Гомель.Приказ Верховного Главнокомандующего от 26 ноября 1943 года. |
<center> 
|
<center> 7 февраля 1944 года | За героизм, проявленный личным составом в боях при освобождении г. Ровно награждена орденом Красного Знамени . |
<center> 
|
<center> 9 августа 1944 года | За прорыв обороны на львовском направлении, проявленные при этом доблесть и мужество награждена орденом Суворова II степени |
<center> 
|
<center> 28 мая 1945 года | За образцовое выполнение заданий командования при овладении г. Виттенберг награждена орденом Ленина |
Отличившиеся воины
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Герои Советского Союза
-
Воронцов Иван Михайлович — гвардии старший лейтенант, командир батальона 337 гвардейского стрелкового полка - ВОЛИК Михаил Александрович — гвардии лейтенант, командир стрелковой роты 340 гвардейского стрелкового полка
- Галуган, Алексей Иванович, гвардии старший лейтенант, командир роты 337 гвардейского стрелкового полка.
- ЕГОРОВ Михаил Анисимович — гвардии старший лейтенант, командир взвода 340-го гвардейского стрелкового полка
- ЕСТИН Иван Сергеевич — гвардии младший сержант, наводчик орудия 313-го гвардейского артиллерийского полка
- ЕФИМОВ Сергей Дмитриевич — гвардии старший сержант, командир орудия 120-го гвардейского истребительно-противотанкового дивизиона
- Иванов, Михаил Фёдорович — гвардии майор, командующий артиллерией 121-й гвардейской стрелковой дивизии
- Калинкин, Михаил Герасимович — капитан 175-й штрафной роты, приданной 121-й гвардейской стрелковой дивизии
- КОЛОКОЛЬЦЕВ Федор Николаевич — гвардии капитан, заместитель командира по политчасти 120-го гвардейского истребительно-противотанкового дивизиона
- КУДРИН Владимир Трофимович — гвардии младший сержант, командир отделения 340 гвардейского стрелкового полка
- КУРАЧИЦКИЙ Владимир Васильевич — гвардии лейтенант, парторг батальона "342 гвардейского стрелкового полка
- МАРТЫНОВ Иван Петрович — гвардии майор, командир дивизиона 313-го гвардейского артиллерийского полка
- МУРАВЬЕВ Николай Андреевич — гвардии лейтенант, командир стрелковой роты 337 гвардейского стрелкового полка
- ОВЧАРКИН Владимир Прокопьевич — гвардии сержант, наводчик орудия 340-го гвардейского стрелкового полка
- ПИВЕНЬ Петр Степанович — гвардии лейтенант, командир пулеметного взвода 342 гвардейского стрелкового полка
- ПОТУЖНЫЙ Николай Никодимович — гвардии капитан, командир минометной роты 342 гвардейского стрелкового полка
- ПОЛЯКОВ Леонид Евдокимович — гвардии майор, командир батальона 342-го гвардейского стрелкового полка
- САВЕЛЬЕВ Валентин Дмитриевич — гвардии старший сержант, командир отделения пулеметчиков 340-го гвардейского стрелкового полка
- САЗОНОВ Рим Михайлович — гвардии майор, командир дивизиона 313-го гвардейского артиллерийского полка
- САПОНЕНКО Иван Федорович — гвардии лейтенант, командир взвода противотанковых ружей 337-го гвардейского стрелкового полка
- СИДОРОВ Василий Тимофеевич — гвардии лейтенант, командир стрелкового взвода 337-го гвардейского стрелкового полка
- СЕРГИЕНКО Василий Емельянович — гвардии лейтенант, командир взвода 337 гвардейского стрелкового полка
- СТРИЖАК Павел Григорьевич — гвардии капитан, командир батареи 313-го гвардейского артиллерийского полка
- ТАРАСОВ Пётр Михайлович — гвардии капитан, заместитель командира батальона 340-го гвардейского стрелкового полка
- УШАНЕВ Сергей Михайлович — гвардии лейтенант, командир взвода 337-го гвардейского стрелкового полка
- ХОЛОБЦЕВ Иван Иванович — гвардии подполковник, командир 337-го гвардейского полка
- ЦЫБУЛЬСКИЙ Николай Степанович — гвардии майор, командир батальона 340-го гвардейского стрелкового полка
- Червоний, Логвин Данилович — гвардии генерал-майор, командир 121-й гвардейской стрелковой дивизии
- Чернов, Алексей Иванович — гвардии ефрейтор, наводчик орудия 313-го гвардейского артиллерийского полка
- Чернов Дмитрий Васильевич — гвардии ефрейтор, наводчик орудия 313-го гвардейского артиллерийского полка
- Шишкин, Николай Михайлович — гвардии старший сержант, командир взвода 127-го отдельного гвардейского саперного батальона
- Яковлев, Василий Фёдорович — гвардии подполковник, командир 340-го гвардейского стрелкового полка
Кавалеры ордена Славы 3-х степеней[2]
- Верховых, Иван Андреевич — гвардии сержант, командир отделения 127-го отдельного гвардейского саперного батальона
- Двойной, Алексей Иванович — гвардии ефрейтор, командир отделения разведки 3 дивизиона 313 гвардейского артиллерийского полка.
- Тимошин, Григорий Илларионович — гвардии сержант, командир расчёта 82-мм миномета 340-го гвардейского стрелкового полка.
- Ушаков, Николай Никитович - гвардии ефрейтор, старший разведчик 313 гвардейского артиллерийского полка.
Память
- Музей 342-й (121-й гв.) стрелковой дивизии в школе № 957 по адресу: г. Москва, Ясный проезд, д.24 «А»
См. также
Напишите отзыв о статье "121-я гвардейская стрелковая дивизия"
Примечания
Литература
- Пред. Гл. ред. комиссии А.А.Гречко. Советская Военная Энциклопедия: [В 8 томах] Т.2. = «Гомельская стрелковая дивизия». — Москва: Воениздат, 1976. — С. 640 с.
Ссылки
- [121.com.ru (342) 121 Гомельская орденов Ленина, Красного Знамени и Суворова II-й степени стрелковая дивизия]
- [rkka.ru/handbook/guard/121gvsd.htm Справочник частей и соединений РККА]
- [samsv.narod.ru/Div/Sd/gvsd121/default.html 121-я гв. стрелковая дивизия]
- [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd342/main1.html 342 сд]
- [tashv.nm.ru/Perechni_voisk/Perechen_05_01.html Действующая армия. Перечни войск. Перечень № 5. Стрелковые, горно-стрелковые, мотострелковые и моторизованные дивизии.]
- [www.pobeda1945.su/division/1056 342-я сд]
- [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/dictionary/details.htm?id=5470@morfDictionary ГОМЕЛЬСКАЯ СТРЕЛКОВАЯ ДИВИЗИЯ]
Отрывок, характеризующий 121-я гвардейская стрелковая дивизия
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
Категории:
- Советская гвардия
- Воинские части, награждённые орденом Ленина
- Воинские части, награждённые орденом Красного Знамени
- Воинские части, награждённые орденом Суворова II степени
- Стрелковые дивизии СССР во время Великой Отечественной войны
- Воинские части и формирования, созданные в 1943 году
- Воинские части и формирования, расформированные в 1945 году
- Гвардейские дивизии
