122-мм гаубица Д-30
Поделись знанием:
122-мм гаубица Д-30122-мм гаубица Д-30
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
| 122-мм гаубица Д-30А | |
|---|---|
 Д-30А на учебном полигоне Алматинского Института Сухопутных Войск | |
| Тип: | гаубица |
| Страна: |  СССР
|
| История производства | |
| Производитель: | Завод № 9 |
| Варианты: | 2А18, 2А18М, 2А18М1, 2А31, 2А32 |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 3200 (в боевом положении) |
| Длина, мм: | 5400 (в походном положении) |
| Длина ствола, мм: | 4660 (38 клб) |
| Ширина, мм: | 1900 (в походном положении) |
| Высота, мм: | 1600 (в походном положении) |
| Экипаж (расчёт), чел.: | 6 |
| Калибр, мм: | 122 |
| Противооткатное устройство: | гидропневматическое |
| Лафет: | трёхстанинный |
| Угол возвышения: | от −7° до +70° |
| Угол поворота: | 360° |
| Скорострельность, выстрелов/мин: |
7-8 |
| Прицельная дальность, м: | 15300 |
| Максимальная дальность, м: |
22000 (активно-реактивным снарядом) |
 |
Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.
|
122-мм гаубица Д-30 — (Индекс ГРАУ — 2А18), советская буксируемая 122-мм гаубица, принятая на вооружение в 1963 году.
В 1978 году была модифицирована и состоит на текущий момент на вооружении многих государств под названием Д-30А (Индекс ГРАУ — 2А18М) .
Содержание
История создания
Гаубица Д-30 появилась как замена дивизионной 122мм гаубице М-30 разработанной ОКБ Мотовилихинского завода, под руководством Фёдора Петрова в 1938 году. Практика использования М-30 в годы Великой Отечественной войны выявила как положительные стороны орудия так и недостатки. К недостаткам М-30 относились низкая кучность стрельбы и конструкция лафета не позволявшая вести круговой обстрел[1].
Как и разработка М-30, проектирование её замены в конце 50-х годов было доверено Фёдору Петрову, возглавлявшему ОКБ завода №9. Первоначальная разработка получила название Д-30 (2А18). Главным отличием от орудий, состоявших ранее на вооружении Советской армии, стала установка орудия на лафет из трёх станин, которые расставлялись на угол 120°, что повышало устойчивость орудия при круговом обстреле. Также новшеством стало буксирование орудия вперёд стволом. Зацеп фаркопфа тягача производился за шкворневую балку прикреплённую к дульному тормозу на шарнире. При приведении орудия в боевое положение, корпус орудия приподнимался домкратом с упором на грунт опорной плитой. Колёса на поворотных осях откидывались вверх
Следующая модификация Д-30, появившаяся в 1978 году, получила обозначение Д-30А и отличалась жёсткой конструкцией шкворневой балки, являвшейся единым целым с дульным тормозом. В дульном тормозе вместо 5 пар больших щелей и 1 малой были использованы 2 камеры. На бронещитке было установлено электрооборудование для удобства транспортировки орудия в колонне (указатели поворота и габаритные огни)[2].
Предназначение
Гаубица калибром 122-мм Д-30А (2А18М) предназначена для выполнения следующих задач:
- уничтожения и подавления живой силы противника, открытой и находящейся в укрытиях полевого типа (в окопах, блиндажах, землянках)
- уничтожения и подавления огневых средств пехоты противника
- разрушения деревоземляных огневых точек (ДЗОТов) и других сооружений полевого типа
- проделывания проходов в минных полях и проволочных заграждениях
- борьба с артиллерией, мотомеханизированными средствами и танками противника.
На вооружении 35 стран, без учёта стран СНГ[3], находится около 3600 орудий.
В гаубице применено раздельно-гильзовое заряжание.
Конструкция лафета гаубицы обеспечивает круговой обстрел при углах возвышения ствола от −5° до +18° и стрельбу при углах возвышения от −7° до +70°, когда казённая часть находится в секторах между смежными станинами.
Тяговое средство гаубицы — автомобиль Урал-4320. Наибольшая допустимая скорость по хорошим дорогам с асфальтовым или бетонным покрытием до 80 км/ч. Гаубица снаряжается также лыжной установкой для транспортирования по глубокому снежному покрову. Стрельба с лыжной установки невозможна.
Основные технические данные Д-30А (2А18М)
Баллистические
- Калибр: 122мм
Начальная скорость
- Начальная скорость осколочно-фугасного снаряда (заряд полный): 690 м/с
- Начальная скорость осколочно-фугасного снаряда (заряд уменьшенный переменный): 270—565 м/с
- Начальная скорость кумулятивного снаряда: 740 м/с
- Наибольшее давление пороховых газов: 250 МПа
- Наибольшая дальность стрельбы: 15,4 км
- Масса осколочно-фугасного снаряда: 21,76 кг
- Масса кумулятивного снаряда: 14 кг
- Масса заряда (полного): 4 кг
Конструктивные
- Длина ствола с дульным тормозом (без шкворневой балки): 4,66 м (38клб)
- Длина ствола без дульного тормоза: 4,3 м (35клб)
- Длина нарезной части: 3,4 м
- Число нарезов: 36
- Наибольший угол возвышения: 70°
- Наименьший угол склонения: −7°
- Горизонтальный обстрел при угле возвышения ствола от −5° до 18°: 360°
- Горизонтальный обстрел при угле возвышения от +18° до 70° и при положении ствола между подвижными станинами: 66°
- Горизонтальный обстрел при угле возвышения от +18° до 70° и при положении ствола между неподвижными и подвижными станинами: ±29°
- Количество жидкости «Стеол М» в тормозе откатных частей: 10,3 л
- Количество жидкости «Стеол М» в накатнике: 9,7 л
- Количество жидкости «Стеол М» в уравновешивающем механизме: 0.45 л
- Начальное давление в накатнике: 4.6 МПа
- Нормальная длина отката: 0,74-0,93 м
- Давление в уравновешивающем механизме: 6МПа
Габаритные
- Длина гаубицы в походном положении: 5,4 м
- Ширина гаубицы в походном положении: 2,2 м
- Высота гаубицы в походном положении (без учёта фонарей): 1,8 м
- Высота линии огня: 0,9 м
- Длина гаубицы в боевом положении при угле возвышения 0°: 7,8 м
- Расстояние между точками опоры лафета в боевом положении: 5,6 м
- Клиренс (минимальный): 0,325 м
Массовые
- Гаубица в боевом положении: 3200 кг.
- Гаубица в походном положении: 3290 кг.
- Ствол: 1,05 т
- Затвор: 30 кг
- Качающая часть: 1,5 т
- Откатная часть: 1,23 т
- Люлька: 210 кг
- Тормоз откатных частей в собранном виде: 75 кг
- Верхний станок: 212 кг
- Нижний станок с неподвижной станиной: 318 кг
- Станины (две): 310 кг
- Накатник в собранном виде: 73 кг
- Колёса со ступицей: 148 кг
- Лыжная установка: 270 кг
Эксплуатационные
- Скорострельность гаубицы: 6-8 выстр/мин
- Время перевода из походного положения в боевое: 1,5-2,5 мин
- Наибольшая скорость транспортировки: 80 км/ч
Устройство гаубицы
Гаубица состоит из ствола, противооткатных устройств, лафета и прицельных устройств. Ствол — из трубы, дульного тормоза, захватов, казённика и клинового затвора с вертикальным ходом. Противооткатные устройства состоят из гидропневматического накатника (46 атм) и гидравлического тормоза откатных частей. Лафет состоит из люльки, верхнего станка, нижнего станка, уравновешивающего механизма, приводов вертикальной и горизонтальной наводки, колёсного хода, механизмов подрессоривания, механизма крепления орудия по-походному. Прицельные устройства состоят из панорамного прицела ПГ-1 и телескопического прицела ОП-4М. Ствол, люлька, противооткатные устройства и прицельные устройства составляют качающую часть орудия, которая приводится во вращательное движение относительно оси цапф люльки ствола при наводке ствола в вертикальной плоскости. Качающая часть, верхний станок с боевым щитом и колёсным ходом, уравновешивающий механизм и привода наводки образуют вращающую часть, которая приводится во вращательное движение относительно оси боевого штыря[4] верхнего станка при наводке ствола в горизонтальной плоскости. Нижний станок с тремя станинами и гидродомкратом (в ранней модификации механическим домкратом) образуют неподвижную при наводке ствола часть орудия.
Применение
Гаубица Д-30 в больших количествах состоит на вооружении во многих странах мира. Она применялась и применяется во многих военных конфликтах. Производилась, кроме СССР, в Ираке, Египте, Югославии и Китае. На базе Д-30 создано несколько самоходных артиллерийских установок: 2С1 Гвоздика, Semser. В Воздушно-десантных войсках гаубицу десантируют с воздуха на специальной платформе.
С 23 июня 2009 года две гаубицы (Д-30 1968 года выпуска и Д-30А 1978 года выпуска) используются для проведения традиционного полуденного выстрела в Санкт-Петербурге.
Место в организационно-штатной структуре
В феврале 2013 года Министр обороны РФ С. К. Шойгу распорядился снять с вооружения и передать на базы хранения до конца 2013 года гаубицы Д-30, находящиеся в Сухопутных войсках. Взамен войска получат буксируемые гаубицы «Мста-Б» или самоходные артустановки «Акация» калибра 152 мм.
Д-30 останутся только в Воздушно-десантных войсках и 56-й десантно-штурмовой бригаде Южного военного округа.[5]
Модификации
- Д-30 — на первых выпусках механический домкрат для вывешивания колёс с двумя ручками для двух номеров расчёта, опорная плита домкрата круглая, на более поздних выпусках домкрат заменён на более совершенный — гидравлический, управляемый одним номером расчёта, опорная плита домкрата прямоугольная, шины заполнены резиновыми жгутами, вследствие чего максимальная скорость буксировки ограничена 40 км/ч.
- Д-30А (2А18М) — двухкамерный дульный тормоз вместо щелевого, более развитые прямоугольные комбинированные фонари стоп-сигналов и габаритных огней, выступающие над орудийным щитком, пневматические шины, допускающие буксировку со скоростью более 40 км/ч;
- ДА18М-1 — добавлен досылатель;
- Д-30J — югославская модификация;
- Саддам — иракская модификация;
- Type-96 — китайская версия;
- Халифа — суданская версия;[6]
- Semser — израильская модификация САУ, представляющая Д-30 на шасси КАМАЗ-63502 для ВС Казахстана.
- Халифа-1 — суданская модификация САУ, представляющая Д-30 на шасси КАМАЗ-43118[7]
На вооружении
-
Азербайджан — 129 Д-30, по состоянию на 2016 год[8] -
Алжир — 160 Д-30, по состоянию на 2016 год[9] -
Ангола — 500 Д-30, по состоянию на 2016 год[10] -
Армения — 69 Д-30, по состоянию на 2016 год[11] -
Афганистан — 85 Д-30 оценивающиеся как небоеспособные, по состоянию на 2016 год[12] -
Бангладеш — 54 Д-30 (используются под обозначением Тype-96), по состоянию на 2016 год[13] -
Белоруссия — 48 Д-30, по состоянию на 2016 год[14] -
Босния и Герцеговина — 100 Д-30, по состоянию на 2016 год[15] -
Бурунди — 18 Д-30, по состоянию на 2016 год[16] -
Вьетнам — некоторое количество, по состоянию на 2016 год[17] -
Гана — 6 Д-30, по состоянию на 2016 год[18] -
Гвинея-Бисау — 18 Д-30 и М-30, по состоянию на 2016 год[19] -
Грузия — 58 Д-30, по состоянию на 2016 год[20] -
Джибути — 6 Д-30, по состоянию на 2016 год[21] -
Демократическая Республика Конго — 77 Д-30, М-30 и Тип-60, по состоянию на 2016 год[22] -
Египет — 190 Д-30А, по состоянию на 2016 год[23] -
Замбия — 25 Д-30, по состоянию на 2016 год[24] -
Зимбабве — 4 Д-30, по состоянию на 2016 год[25] -
Израиль — 5 Д-30 на хранении, по состоянию на 2016 год[26] -
Индия — 520 Д-30, по состоянию на 2016 год[27] -
Иран — 540 Д-30, по состоянию на 2016 год[28] -
Иракский Курдистан — не менее 6 Д-30, по состоянию на 2016 год[29] -
Исламское государство и Боко харам — некоторое количество Д-30, по состоянию на 2016 год[30] -
Йемен — 130 Д-30, по состоянию на 2012 год[31] -
Казахстан — 400 Д-30, из них до 300 единиц на хранении, по состоянию на 2016 год[32] -
Камбоджа — некоторое количество Д-30, по состоянию на 2016 год[33] -
Киргизия — 72 Д-30, по состоянию на 2016 год[34] -
КНР — около 54 Type-96 (китайская копия Д-30), по состоянию на 2016 год[35] -
Республика Конго — 10 Д-30, по состоянию на 2016 год[36] - Демократическая Республика Конго — некоторое количество Д-30, по состоянию на 2012 год[37]
-
КНДР — некоторое количество Д-30, по состоянию на 2016 год[38] -
Куба — некоторое количество, по состоянию на 2016 год[39] -
Лаос — 20 Д-30 и М-30, по состоянию на 2016 год[40] -
Ливан — 9 Д-30, по состоянию на 2016 год[41] -
Ливия — некоторое количество Д-30, по состоянию на 2016 год[42] -
Мавритания — 20 Д-30, по состоянию на 2016 год[43] -
Мадагаскар — 12 Д-30, по состоянию на 2016 год[44] -
Мали — 8 Д-30, по состоянию на 2012 год[45]
-
Монголия — около 300 Д-30, М-30 и МЛ-20, по состоянию на 2016 год[46] -
Мозамбик — 12 Д-30, по состоянию на 2016 год[47] -
Мьянма — 100 Д-30, по состоянию на 2016 год[48] -
Нигерия — 37 Д-30 и Д-74, по состоянию на 2016 год[49] -
Никарагуа — 12 Д-30, по состоянию на 2016 год[50] -
Оман — 30 Д-30, по состоянию на 2016 год[51] -
Пакистан — 80 Д-30 (используются под обозначением PRC), по состоянию на 2016 год[52] -
Перу — 36 Д-30 на вооружении армии, ещё некоторое количество в морской пехоте, по состоянию на 2016 год[53] -
Россия:
- Сухопутные войска России — 4400 Д-30 на хранении, по состоянию на 2016 год[54]
- Воздушно-десантные войска России — 150 Д-30, по состоянию на январь 2016 год[55]
- Внутренние войска МВД России — 20 Д-30, по состоянию на 2016 год[56]
-
Южная Осетия: 12 Д-30 , по состоянию на 2008 год -
Руанда — 6 Д-30, по состоянию на 2016 год[57] -
Сейшельские Острова — 3 Д-30, поставлены из СССР в 1980 году[58] -
Сербия — 78 Д-30, по состоянию на 2016 год[59] -
Сирия — некоторое количество Д-30, по состоянию на 2016 год[60] -
Словакия — 19 Д-30, по состоянию на 2016 год[61] -
Сомали — 12 Д-30, по состоянию на 2012 год[62] -
Судан — 21 Д-30, по состоянию на 2016 год[63] -
Таджикистан — 10 Д-30, по состоянию на 2016 год[64] -
Танзания — 20 Д-30, по состоянию на 2016 год[65] -
Туркмения — 350 Д-30, по состоянию на 2016 год[66] -
Узбекистан — 60 Д-30, по состоянию на 2016 год[67] -
Украина
- Сухопутные войска Украины — 75 Д-30, по состоянию на 2016 год[68]
- Высокомобильные десантные войска Украины — 54 Д-30, по состоянию на 2016 год[69]
- Национальная гвардия Украины — некоторое количество Д-30, по состоянию на 2016 год[69]
-
Финляндия — 234 (используются под обозначением 122 H 63), по состоянию на 2016 год[70] -
Хорватия — 27 Д-30, по состоянию на 2016 год[71] -
Черногория — 12 Д-30, по состоянию на 2016 год[72] -
Эритрея — некоторое количество, по состоянию на 2016 год[73] -
Эстония — 42 Д-30 (используются под обозначением H-63), по состоянию на 2016 год[74] -
Эфиопия — 464 Д-30 и М-30, по состоянию на 2016 год[75]
бывший оператор
- СССР
-
ГДР — 395 Д-30, поставлены из СССР в период с 1974 по 1977 годы[58] -
Ирак — 576 Д-30, поставлены из СССР в период с 1982 по 1988 годы[58] -
Марокко — 10 Д-30, поставлены из СССР в 1981 году[58] -
Чехословакия — 210 Д-30, поставлены из СССР в период с 1981 по 1985 годы[58] -
Югославия — 120 Д-30, поставлены из СССР в 1976 году[58] -
НДР Йемен — 72 Д-30, поставлены из СССР в 1980 году[58]
Где можно увидеть
- Россия — Музей отечественной военной истории в деревне Падиково Истринского района Московской области.
Напишите отзыв о статье "122-мм гаубица Д-30"
Примечания
- ↑ [armor.kiev.ua/wiki/index.php?title=122-мм_гаубица_М-30_в_исторической_ретроспективе А. Сорокин. 122-мм гаубица М-30 в исторической ретроспективе // Техника и вооружение, №№8, 9, 10, 2013 г.]
- ↑ [militaryrussia.ru/blog/topic-507.html 122-мм гаубица Д-30 / 2А18]
- ↑ [www.zavod9.com/?pid=10091 Артиллерийский завод № 9 :: Продукция :: Военная :: Буксируемые орудия :: 122 мм]
- ↑ Боевой штырь // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
- ↑ [izvestia.ru/news/545693 Минобороны отказалось от легендарной гаубицы Д-30 - Известия]. Проверено 2 марта 2013. [www.webcitation.org/6F05EepDl Архивировано из первоисточника 10 марта 2013].
- ↑ [www.mic.sd/pages/en/product/productDetails/15 Product Details | Mulitary Industry Corporation]
- ↑ [vpk.name/news/127236_sudanskaya_122mm_samohodnaya_gaubica_khalifa1_s_artchastyu_d30.html Суданская 122-мм самоходная гаубица Khalifa-1 с артчастью Д-30]
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 180.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 320.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 429.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 178.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 231.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 236.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 183.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 80.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 433.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 297.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 448.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 450.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 184.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 442.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 441.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 324.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 476.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 478.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 334.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 251.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 328.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 491.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 492.
- ↑ The Military Balance 2012. — P. 355.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 185.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 239.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 187.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 242.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 438.
- ↑ The Military Balance 2012. — P. 431.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 265.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 393.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 271.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 340.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 342.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 343.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 454.
- ↑ The Military Balance 2012. — P. 443.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 275.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 458.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 276.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 461.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 406.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 347.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 280.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 410,411.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 190.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 195.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 201.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 463.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [armstrade.sipri.org/armstrade/page/trade_register.php Stockholm Internation Peace Research Institute — Arms Transfers Database]
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 134.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 354.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 137.
- ↑ The Military Balance 2012. — P. 452.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 471.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 202.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 473.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 203.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 208.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 205.
- ↑ 1 2 The Military Balance 2016. — P. 206.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 93.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 84.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 120.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 444.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 91.
- ↑ The Military Balance 2016. — P. 445.
</ol>
Источник
Руководство службы «122-мм гаубица Д-30А (2А18М)», М. Воениздат МО СССР, 1981
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 122-мм гаубица Д-30
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
