1237 год

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Годы
1233 · 1234 · 1235 · 1236 1237 1238 · 1239 · 1240 · 1241
Десятилетия
1210-е · 1220-е1230-е1240-е · 1250-е
Века
XII векXIII векXIV век
2-е тысячелетие
XI векXII векXIII векXIV векXV век
1190-е 1190 1191 1192 1193 1194 1195 1196 1197 1198 1199
1200-е 1200 1201 1202 1203 1204 1205 1206 1207 1208 1209
1210-е 1210 1211 1212 1213 1214 1215 1216 1217 1218 1219
1220-е 1220 1221 1222 1223 1224 1225 1226 1227 1228 1229
1230-е 1230 1231 1232 1233 1234 1235 1236 1237 1238 1239
1240-е 1240 1241 1242 1243 1244 1245 1246 1247 1248 1249
1250-е 1250 1251 1252 1253 1254 1255 1256 1257 1258 1259
1260-е 1260 1261 1262 1263 1264 1265 1266 1267 1268 1269
1270-е 1270 1271 1272 1273 1274 1275 1276 1277 1278 1279
1280-е 1280 1281 1282 1283 1284 1285 1286 1287 1288 1289
1290-е 1290 1291 1292 1293 1294 1295 1296 1297 1298 1299
1300-е 1300 1301 1302 1303 1304 1305 1306 1307 1308 1309
Хронологическая таблица

1237 (тысяча двести тридцать седьмой) год по юлианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в четверг. Это 1237 год нашей эры, 237 год 2 тысячелетия, 37 год XIII века, 7 год 4-го десятилетия XIII века, 8 год 1230-х годов.





События

Родились

См. также: Категория:Родившиеся в 1237 году

Скончались

См. также: Категория:Умершие в 1237 году

  • 23 марта — Иоанн де Бриенн, король Иерусалима, император-регент Латинской империи.
  • Иорданус Неморариус, французский математик, немец по происхождению. Известен несколькими математическими сочинениями, сохранившимися в рукописи, в библиотеке Мазарини.

См. также


Напишите отзыв о статье "1237 год"

Отрывок, характеризующий 1237 год

24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.