124-й истребительный авиационный полк ПВО
124-й истребительный авиационный полк ПВО | |
| Войска: | |
|---|---|
| Род войск: |
истребительная авиация |
| Формирование: |
апрель 1940 |
| Расформирование (преобразование): |
07.07.1943 |
| Предшественник: | |
| Преемник: | |
| Боевой путь | |
|
1941 | |
124-й истребительный авиационный полк ПВО — воинская часть вооружённых сил СССР в Великой Отечественной войне.
Содержание
История
Полк сформирован в апреле 1940 года на базе 1-й эскадрильи 70-го истребительного авиационного полка в Орше
В составе действующей армии во время ВОВ c 22 июня 1941 по 7 июля 1943 года.
На 22 июня 1941 года имел в наличии 29 И-16 (в том числе 2 неисправных), и 70 МиГ-3 (из них 8 неисправных), на которых, однако, могли летать только 16 лётчиков. Базировался в Высоке-Мазовецке (И-16) и в Белостоке (МиГ-3). По некоторым данным все самолёты базировались на небольшом полевом аэродроме в Высоке-Мазовецке.[1]
Принимает участие в боях с первых часов войны, ранним утром 22 июня 1941 года поднят по тревоге и вступил в бои в районе Белосток, Ломжа, Замбров. На счету лётчиков полка очевидно первый таран в годы Великой Отечественной войны, который совершил над Замбровым около 5 часов утра 22 июня 1941 года младший лейтенант Кокорев Д. В., сбив таким образом Bf-110. Уже к 16-20 22 июня 1941 года в полку (а он был наиболее укомплектованный МиГ-3 в ВВС РККА) было потеряно 68 МиГ-3, 5 И-16, 7 УТИ-4, 9 УТ-1, 3 И-15, из них в воздушных боях было потеряно только два самолёта при двух сбитых самолётах противника. Остальные были уничтожены на аэродромах бомбардировками люфтваффе; 9 МиГ-3 оставлены в ангарах в Белостоке. Было убито 9 лётчиков, 5 техников, 2 младших авиаспециалиста, ранено 6 лётчиков, 6 техников, 1 младший авиаспециалист. Полк в составе 45 лётчиков, 50 техников, 37 младших авиаспециалиста перебазировался дальше в тыл. В поисках штаба дивизии и личного состава, наземным транспортом по маршруту Белосток, Кватеры, Волковыск, Зельва, Слоним, Барановичи, Слуцк, Пуховичи, Бобруйск, Могилев, Орша, Смоленск, Рославль, Сеща, Брянск, Орёл.
Как бы то ни было, к началу июля 1941 года полк остался без самолётов, перебазировался в Тулу, где 9 июля 1941 года вошёл в состав войск ПВО СССР, получил новые самолёты, и в составе ПВО ведёт боевые действия до конца войны.
Действует на МиГ-3 с аэродрома Тула, прикрывая южные подступы к Москве, в октябре 1941 года перебазировался на аэродром Волынцево
Во второй половине ноября 1941 года (по крайней мере, после 9 ноября 1941 года), перебазировался под Ленинград, базируясь на аэродроме Левашово, неподалёку от деревни Юкки действует в системе противовоздушной обороны города до преобразования в гвардейский и впоследствии. Кроме того, привлекается для обеспечения деятельности наземных войск, к штурмовке наземных укреплений, войск, складов, аэродромов противника, к сопровождению бомбардировщиков, в частности из 125-го бомбардировочного полка. На 12 декабря 1941 года базируется в Левашово, имея в наличии 13 Миг-3 (4 неисправных) и 13 лётчиков[2]
В январе 1943 года привлекался к участию в операции по прорыву блокады Ленинграда, в марте 1943 года — к участию в Красноборской наступательной операции
В июне 1943 года получил самолёты P-39 «Аэрокобра» и преобразован Приказом НКО СССР № 255 от 7 июля 1943 года в 102-й гвардейский истребительный авиационный полк ПВО
Полное наименование
- 124-й истребительный авиационный полк противовоздушной обороны
Подчинение
Командиры
- Полунин, Иван Петрович, майор, 1940 — 09.1941
- Трунов, Михаил Григорьевич, майор, 21.09.1941 — 06.1943
- Пронин, Александр Георгиевич, майор, с июня 1943
Отличившиеся воины полка
| Награда | Ф. И. О. | Должность | Звание | Дата награждения | Данные о вылетах | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|---|
|
Грунин, Николай Леонтьевич | командир звена | лейтенант | - | - | 09.11.1941 года совершил таран. Погиб 16.09.1942. |
|
|
Довгий, Владимир Иванович | лётчик | младший лейтенант | - | - | 09.11.1941 года совершил таран. Погиб 29.10.1941. |
|
|
Кокорев, Дмитрий Васильевич | командир звена | младший лейтенант | - | - | 22.06.1941 года совершил таран. Погиб 12.10.1942. |
| - | Рокиров Д. В. | командир звена | младший лейтенант | - | - | 22.06.1941 года совершил таран. |
Первая известная воздушная победа полка
Первая известная воздушная победа полка в Отечественной войне одержана 22 июня 1941 года: младший лейтенант Кокорев Д. В., пилотируя МиГ-3, в воздушном бою в районе г. Мазовецк таранным ударом сбил немецкий тяжелый истребитель Ме-110.
Напишите отзыв о статье "124-й истребительный авиационный полк ПВО"
Примечания
Ссылки
- Список операций вооружённых сил СССР во Второй мировой войне
- [vvs.militera.org/ilpilot/index.html Советская авиация в Отечественной войне]
- [www.warheroes.ru Герои Второй Мировой]
- [www.lpilot.narod.ru Боевой состав ВВС]
- [allaces.ru Авиаторы Второй мировой войны]
- [www.ww2.dk/new/air%20force/regiment/iap/84gviap.htm Сайт Майкла Холма]
- [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень № 11 соединений, частей и подразделений войск ПВО страны, входивших в состав действующей армии в период Великой Отечественной войны]
- [allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/sssr/struct/p/iap124.dat Справочник]
Отрывок, характеризующий 124-й истребительный авиационный полк ПВО
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
