125-я отдельная вертолётная эскадрилья

125-я отдельная вертолётная эскадрилья - (125-я ОВЭ)
Большая эмблема 125-й ОВЭ
Страна	Россия Россия
Подчинение	Министерство обороны России
Входит в	Авиация ПВО Балтийского флота
Тип	эскадрилья
Командиры
Действующий командир	подполковник Сергей Кунин

125-я отдельная вертолётная эскадрилья Морской Авиации Балтийского флота (125-я ОВЭ) — авиационная часть в структуре Балтийского флота ВМФ России. Базируется на аэродроме Чкаловск в Калининградской области. Сформирована 1 июля 2002 года в результате оптимизации 288-го отдельного вертолётного полка. «Открытый» номер войсковой части — 26208.

Основные функции

Выполняет задачи в интересах обеспечения действий Балтийского флота, в том числе функции огневой поддержки сухопутных и береговых войск, операции на море, транспортные задачи, частично задачи ПВО Калининградского особого оборонительного района и различные специальные задачи.

Авиационная техника

На вооружении 125-й ОВЭ находятся боевые вертолёты:

• Ми-24ВП;
• Ми-8Т;
• Ми-8МТ;

История

Свою историю ведёт от 288-го отдельного вертолётного полка, сформированного 20 декабря 1976 года в городе Владимире. Первым типом вертолетов принятым на вооружение полка стали транспортно-десантные Ми-8Т.

В марте 1977 года личный состав 288-го ОВП приступил к освоению вертолетов огневой поддержки Ми-24. Первые полеты на этом типе были выполнены в ноябре 1977 года на аэродроме 344-го ЦБП и ПЛС армейской авиации в Торжке экипажами командира полка майора В. Г. Бантюкова и командира звена капитана А. А. Неверова.

К моменту проведения масштабных учений войск МВО, в которых полк принимал участие, на Ми-24 были переучены уже 42 экипажа.

В апреле 1978 года полк бал передислоцирован на аэродром Нивенское Калининградской области и перешёл в подчинение легендарной 11-й Гвардейской Армии СВ Краснознаменного Прибалтийского ВО, с присвоением условного наименования «Воинская часть полевая почта 26208». В июне того же года личный состав 288-го ОВП принял участие в первых на новом месте базирования учениях «Балтика-78» выполнив поставленные задачи на оценку «отлично». В дальнейшем полк задействовался в проведении учений «Неман-79», «Запад-81», «Дозор-86» и других.

В феврале 1980 года из 20 экипажей полка, была сформирована эскадрилья, убывшая для выполнения интернационального долга в Республику Афганистан.

Основными задачами вертолетчиков эскадрильи, действовавших преимущественно парами на Ми-24, стали штурмовка укрепленных районов, огневая поддержка сухопутных войск, разведка, свободная охота, прикрытие транспортных вертолетов Ми-6 и Ми-8, обеспечение безопасности взлетов и посадок в аэропорту «Кабул», сопровождение колонн, а также поисково-спасательные и транспортные задачи.

Работая днем и ночью, совершая за сутки до десяти боевых вылетов, экипажи работали практически над всей территорией Афганистана.

За 9 лет войны, через «Афган» прошли более 500 военнослужащих 288-го ОВП, 380 офицеров и прапорщиков были награждены боевыми орденами и медалями. Среди награждённых четыре Героя Советского Союза: В.Н. Очиров (Указ от 21.02.1985 г.), Н.И. Ковалёв (Посмертно, указ от 5.02.1986 г.), С.В. Филипченков (Указ от 31.06.1986 г.) и А.С. Голованов (Посмертно, указ от 16.06.1989 г.). В боевых действиях на территории Афганистана из числа личного состава 288-го ОВП погибли 18 человек.

В мае 1986 года группа из 11 человек летного и инженерно-технического состава во главе с командиром вертолетной эскадрильи подполковником А.Н. Борисовым была направлена на ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС. В ходе двухмесячной командировки группа налетала около 800 часов, практически ежедневно выполняя задачи радиационной разведки непосредственно над разрушенным реактором. За выполнение поставленных задач все офицеры группы были удостоены государственных наград.

В 1990 году полк состоял из трех эскадрилий: 1-я и 2-я ВЭ имели на вооружении по 24 вертолета Ми-24, а 3-я ВЭ - 20 вертолетов Ми-8 различных модификаций. С распадом Советского Союза начался процесс сокращения армии и полк перешёл на двухэскадрильный состав: 1-я ВЭ вертолетов огневой поддержки Ми-24 и 2-я ВЭ транспортно-десантных вертолетов Ми-8.

В 1995 году офицеры боевого управления полка выполняли боевые задачи на территории Чеченской Республики. По итогам боевой командировки все они награждены орденами и медалями.

С декабря 1997 года 288-й ОВП передан из состава ликвидировавшейся 11-й Гвардейской общевойсковой Армии в состав Морской авиации Балтийского флота, а с 1 июля 2002 года полк был переформирован в 125-ю отдельную вертолетную эскадрилью ВВС и ПВО БФ, которая в июне-июле 2002 года была перебазирована на аэродром «Чкаловск».

В своём новом виде, 125-я ОВЭ, с 1 марта 2003 года возобновила боевые дежурства. Командование подразделением принял подполковник Сергей Ильин.

В настоящее время 125-я ОВЭ является единственным подразделением морской авиации, на вооружении которого состоят вертолеты Ми-24. Так же в составе эскадрильи находятся вертолеты Ми-8 модификаций "Т", "ПС", "ТВ", "МТ".

С 2005 года эскадрильей командует подполковник Сергей Кунин.

Эмблема эскадрильи

Эмблемой 125-й ОВЭ остается герб 288-го ОВП, разработанный личным составом части и в 1996 году утвержденный военно-геральдической службой ВС РФ.

Шершни, изображенные на эмблеме, «прижились» и являются официальными символами эскадрильи.

Ссылки

• [www.take-off.ru/pdf/12_2006_small.pdf Статья о 288 ОВП в журнале «Взлёт»];
• [www.aviaznak.ru/shop/index.php?productID=7667 Знак эскадрильи на сайте «Авиазнак.ру»];
• [vertoletciki.forumbb.ru/viewtopic.php?id=193 О 288 ОВП на форуме вертолётчиков].

Отрывок, характеризующий 125-я отдельная вертолётная эскадрилья

Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.