126-я стрелковая дивизия (2-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Всего 126-я стрелковая дивизия формировалась 2 раза. См. список других формирований
126-я стрелковая Горловская дважды Краснознамённая ордена Суворова дивизия
Награды:

Почётные наименования:

Горловская

Войска:

сухопутные

Род войск:

пехота

Формирование:

1 сентября 1941

Расформирование (преобразование):

1996

Боевой путь

1942: Сталинградская битва

126-я стрелковая дивизия — воинское соединение РККА в Великой Отечественной войне.





История

126-я стрелковая дивизия (2-го формирования) — начала формироваться 1 сентября 1941 года на станции Мучная, Приморского края Дальневосточного фронта (ДВФ)

126-я стрелковая дивизия 2-го формирования принимала участие в Сталинградской битве. Дивизия прибыла с Дальневосточного фронта (ДВФ) в распоряжение командующего 64-й армией генерала М. С. Шумилова и с 4 августа 1942 года вступила в бой с прорвавшейся группировкой противника из-за Дона в районе станции Абганерово. В течение 25 дней августа месяца она вела кровопролитные бои, части дивизии попадали в окружение, причём за это время дивизия не пополнялась ни личным составом, ни вооружением, потеряв за этот период 60 % своего личного состава.

Несмотря на недостаток личного состава и вооружения, и для прикрытия отхода 64-ой армии, командующий выделил именно 126-ю стрелковую дивизию под командованием полковника В. Е. Сорокина.

С тяжёлыми потерями бойцы дивизии держались на своих позициях у села Тебектенерово и только к вечеру 30 августа начали отход с боями на Сталинград. Временное командование дивизией принял на себя заместитель командира дивизии по тылу майор Голова. Насчитывала дивизия — 340 человек (на 31 августа — 1 сентября 1942 года). Таким образом, ценой своей гибели бойцы дивизии выполнили поставленную перед ними задачу, обеспечили отрыв 64-й армии от сильного противника и дали войскам возможность зацепиться за внутренний обвод и организовать силы.

С 20 октября 1942 года дивизия перешла в наступление. Не получая пополнения, она развивая успех на Ростов, заняла станицу Пролетарская, Ольгинская, Аксайская и подошла к р. Миус в районе Ряниная. В боях за Ряниная потери до 70 % личного состава.

10 ноября 1942 года дивизия перешла в подчинение 51 армии.

За период, этих наступательных боев, дивизия освободила свыше 80 населённых пунктов, затем приняла участие в Донбасской операции (13 августа — 22 сентября 1943 г).

На рассвете 4 сентября 1943 года главные силы 51-ой армии были на рубеже реки Склевая. С юго-востока в Горловку ворвалась 126-я стрелковая дивизия под командованием полковника А. И. Казарцева и 271-я стрелковая дивизия К концу дня город был освобожден. В соответствии с ПРИКАЗОМ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ОТ 8 СЕНТЯБРЯ 1943 ГОДА № 9, в ознаменование одержанной победы отличившиеся в боях за овладение Донбассом 126-я и 271-я стрелковые дивизии стали именоваться Горловскими.

В период с 26 сентября по 5 ноября 1943 по завершении Донбасской операции проводилась Мелитопольская операция. В октябре 1943 года дивизия штурмовала Мелитополь. 23 октября 1943 года 126-я стрелковая дивизия и 54-й ск освободили город Мелитополь. Указом Президиума Верховного Совета СССР 126-я Горловская стрелковая дивизия награждена Орденом Красного Знамени. 13 воинов дивизии были удостоены звания Героя Советского союза.

Весной 1944 г войска 4-го Украинского фронта начали наступательную операцию по освобождению Крыма.

8 апреля 1944 года началось освобождение Крымского полуострова от немецко-фашистских захватчиков, военная операция продлилась 35 дней. В ходе кровопролитных боев, в результате которых город Армянск несколько раз переходил от захватчиков к освободителям, город был освобожден бойцами 126-й Горловской дивизии 51 армии уже к концу первого дня наступления.

15—16 апреля 2-я гвардейская, 51-я, а двумя днями позже и Отдельная Приморская армии подошли к внешнему оборонительному рубежу немецких укреплений под Севастополем и освободили Балаклаву. Первая попытка советских войск взять с ходу Севастополь 23 апреля не увенчалась успехом. Тогда началась перегруппировка и подготовка советских войск, которая продолжалась до 5 мая.

24 апреля 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за отличные боевые заслуги в боях и освобождение города Армянска, укрепрайона Ишунь, города Саки и других населённых пунктов 126-я сд награждена Орденом Суворова II степени.

9 мая в 8 часов утра начался общий штурм Севастополя.126-я сд совместно с другими частями Приморской армии вела ожесточенные бои за освобождение северной части города Севастополя и Малахова Кургана и полностью очистили его от противника к вечеру 9 мая.12 мая немецко-фашистские войска были сброшены в море.

23 мая 1944 года 126-я сд и 54-й ск покидают Крым и передислоцируются по ж/д через Херсон под Смоленск, где доукомплектовываются личным составом, вооружением и боевой техникой.

24 мая 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за активное участие в штурме города Севастополя 126-я Горловская Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия награждается вторым орденом Красного Знамени. Три воина дивизии удостоены звания Героя Советского Союза.

16 августа 1944 года 126-я сд и 54-й ск совершив форсированный марш заняли оборону и вели бои в районе города Шяуляй, и освободили его.

12 января 1945 года гром артиллерийской подготовки возвестил о начале генерального наступления Красной Армии на берлинском направлении.

Одновременно с Висло-Одерской операцией 12 января 1945 года началась и Восточно-Прусская.

6 апреля 1945 года пришёл черед Кенигсберга. Этот город представлял собой настоящую долговременную цитадель. Кровопролитные, невероятно жестокие бои продолжались четверо суток. Невзирая на тяжёлые потери, наши войска упорно продвигались в глубь цитадели. Утром 9 апреля начался общий штурм Кенигсберга 126-я сд и 54-й ск участвовали в штурме города, штурмовали центр города. В итоге Кенигсберг был взят, в плен сдались 92 тысячи солдат и офицеров противника. Звание Героя Советского Союза за героизм, проявленный в боях при штурме Кенигсберга присвоено 24-м воинам 126-й сд.

5 мая 1945 года 126-я сд и 54-й ск принимали боевое участие в ликвидации группировки немецких войск в нижнем течении реки Висла, восточнее города Данцига (ныне — Гданьск). После войны 25 декабря 1945 года 126-я дивизия в полном составе на ж/д станции Ястров (Померания) была погружена в эшелоны и передислоцирована в Крым со штабом городе Симферополе.

Послевоенная история

  • В 1960-е—1980-е годы дивизия входила в состав 32-го армейского корпуса Одесского военного округа.
  • 1 декабря 1989 года была передана в состав Краснознаменного Черноморского флота и преобразована в 126-ю Горловскую дважды Краснознаменную ордена Суворова дивизию береговой обороны ЧФ РФ. Передача в состав ВМФ сопровождалась усилением вооружения дивизии.
  • В 1996 году по настоянию руководства Украины 126-я Горловская дважды Краснознаменная ордена Суворова дивизия береговой обороны ЧФ РФ была расформирована.

Состав

  • 366, 550 и 690 стрелковый полк,
  • 358 артиллерийский полк,
  • 265 отдельный истребительно-противотанковый дивизион,
  • 168 (165) зенитная артиллерийская батарея – до 30.4.43 г.,
  • 191 минометный дивизион (до 14.12.42 г.),
  • 198 отдельная разведывательная рота (198 разведывательный батальон),
  • 376 (175)отдельный саперный батальон,
  • 233 отдельный батальон связи (327 отдельная рота связи),
  • 212 медико-санитарный батальон,
  • 266 отдельная рота химической защиты,
  • 141 автотранспортная рота,
  • 280 полевая хлебопекарня,
  • 991 дивизионный ветеринарный лазарет,
  • 1728 полевая почтовая станция,
  • 139 (1120) полевая касса Госбанка.

Командиры

Отличившиеся воины дивизии

За время существования дивизии 41 военнослужащий были удостоены звания Героя Советского Союза, 1 звания Героя России, 19 полных кавалеров ордена Славы и один кавалер четырёх медалей «За отвагу».

Герои Советского Союза:

Кавалеры ордена Славы 3-х степеней[1]:

366 стрелковый ордена Суворова полк:

550 стрелковый полк:

690 стрелковый ордена Кутузова полк:

358 артиллерийский полк:

175 отдельный сапёрный батальон:

Напишите отзыв о статье "126-я стрелковая дивизия (2-го формирования)"

Примечания

  1. Кавалеры ордена Славы трех степеней. Краткий биографический словарь — М.: Военное издательство,2000.

Ссылки

  • [divizia126.narod.ru/ 126 стрелковая дивизия (II формирования)]
  • [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd126/main2.html Военно-патриотический клуб "Память" ]


Отрывок, характеризующий 126-я стрелковая дивизия (2-го формирования)

И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?