138,6 mm/50 Model 1934

138,6-мм/45 корабельная пушка Model 1934

138,6 mm/45 Model 1934
138,6-мм орудия Model 1934 на контр-миноносце «Вольта»
История производства
Разработано:	1935
Годы производства:	1939—1940
История службы
Годы эксплуатации:	с 1939
Состояло на вооружении:	ВМС Франции
Характеристики орудия
Калибр, мм:	138,6
Длина ствола, мм/калибров:	6927/50
Тип затвора:	вертикально-клиновой
Масса ствола с затвором, кг:	4 650
Масса снаряда, кг:	40,6
Начальная скорость снаряда, м/с:	800—840
Принцип заряжания:	раздельно-гильзовое
Скорострельность, выстрелов в минуту:	8 — 10
Характеристики артустановки
Общая масса АУ, кг:	34 050
Расстояние между осями орудий, мм:	1 330
Угол подъёма ствола, °:	30
Угол поворота, °:	+150/-150
Максимальная скорость вертикального наведения, °/с:	14
Максимальная скорость горизонтального наведения, °/с:	10
Максимальная дальность стрельбы, м:	20 000 (+30°)
Бронирование:	10

138,6mm/50 Model 1934 — 138-миллиметровое корабельное артиллерийское орудие, разработанное и производившееся в Франции. Состояло на вооружении ВМС Франции. Стало развитием морского орудия калибра 138,6 mm/50 Model 1929. Предназначалось для вооружение контрминоносцев нового поколения. Этими орудиями оснащались контрминоносцы типа «Могадор». Также предполагалось оснастить этими орудиями контрминоносцы типа «Клебер», но они не были заложены в связи с началом Второй мировой войны.

Конструкция

По своей конструкции орудие Model 1934 в основном повторяло Model 1929. Они имели одинаковый ствол-моноблок длиной 50 калибров и полуавтоматический клиновой затвор. Различия орудий заключались лишь в механизмах заряжания и типе орудийной установки. Model 1929 имело ручное заряжание, а Model 1934 комбинированное, при котором снаряд заряжался механически, а гильза досылалась вручную. Фактически система заряжания на типе «Могадор» оказалась технически недоведенной и ненадежной. Предполагалось достичь скорострельности 14 выстрелов в минуту на ствол, но затем её сначала снизили до 12 выстрелов в минуту. а затем и до 10, что соответствовало скорострельности Model 1929. На практике продолжительная скорострельность первоначально не превышала 3—5 выстрелов в минуту и лишь после упорных тренировок расчётов и доводки механизмов удалось достичь продолжительной скорострельности 8 выстрелов в минуту, а на короткое время — 10 выстрелов в минуту.

Боеприпасы

Орудия стреляли снарядами двух типов — бронебойным, массой 40,6 кг и фугасным, массой 40,2 кг. Вес метательного заряда составлял 12 кг, как и у предыдущей модели. Бронебойный снаряд содержал 2,3 кг взрывчатого вещества. Бронепробиваемость достигала 151 мм брони на дистанции 27 кабельтовых (5000 м), 81 мм на дистанции 54 кабельтовых (10 000 м) и 57 мм на дистанции 80 кабельтовых (14 816 м). Таким образом, 138,6-мм снаряды были опасны даже для крейсеров.

Литература

• Кофман В.Л. Лидеры типа «Могадор» // Морская коллекция. — 2008. — № 8.
• Патянин С. В. Лидеры, эскадренные миноносцы и миноносцы Франции во Второй мировой войне. — СпБ, 2003.
• Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 0-87021-459-4.

Ссылки

• [www.navweaps.com/Weapons/WNFR_55-45_m1929.htm 138,6 mm Model 1929/1934]

Отрывок, характеризующий 138,6 mm/50 Model 1934

Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.