149-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Всего 149-я стрелковая дивизия формировалась 2 раза. См. список других формирований
149-я стрелковая дивизия
Годы существования

??.09.1939 года — 27.12.1941 года

Страна

СССР

Тип

пехота

Командиры
Известные командиры

Нечаев, Александр Николаевич
Захаров, Фёдор Дмитриевич

149-я стрелковая дивизия — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне.





История

Сформирована в сентябре 1939 года в Орловском военном округе в городе Острогожске Воронежской области на базе 57-го стрелкового полка полка 19-й Воронежской стрелковой дивизии. Личный состав состоял из призывников Воронежской области, Орловской области, северного Казахстана, западных областей Украины и Белоруссии, Грузии и Азербайджана.

Дивизия дислоцировалась в Острогожске (штаб дивизии и 479-й стрелковый полк), Валуйках (568-й стрелковый и 426-й гаубичный артиллерийский полки) и Алексеевке (744-й стрелковый полк). Соединение входило в состав 30-го стрелкового корпуса.

С мая 1941 года дивизия находилась в летних лагерях в Коротоякском лесу. С 1-го июня, в рамках "больших учебных сборов", было получено 6000 человек пополнения.

С объявлением войны части дивизии вернулись в места постоянной дислокации. Было произведено отмобилизование.

Первоначально, согласно Директиве Ставки ГК от 25.06.1941 года, местом выгрузки дивизии была определёна станция Бахмач Черниговской области.

27 июня командующему Орловским военным округом поступила Директива Генштаба. Согласно ей дивизия начала погрузку в воинские эшелоны №№ 8636—8668. Темп погрузки — 8 эшелонов в сутки. Дивизия отбыла по маршруту Острогожск — Лиски — Воронеж — Елец — Ефремов — Волово — Горбачёво — Сухиничи. Начала разгрузку 28.06.1941 года на станции Занозная близ Спас-Деменска.

К 10.07.1941 года заняла 30-километровую полосу обороны по левому берегу Десны в районе Михайловки, оседлав дорогу Спас-Деменск — Рославль. 19.07.1941 года получила приказ совершить 200-километровый марш по маршруту Рославль — Яхрома и не допустить продвижения противника в направлении Ельни. При подходе к деревне Захаровке вступила в бой с вражеским частями, 23—24.07.1941 года перешла в активное наступление, нанеся поражение вражеским частям, и продвинувшись вперёд на 60 километров, захватив до 600 пленных — это было едва ли не самое первое крупное пленение вражеских войск во время войны.

До 29.07.1941 года вела тяжёлые наступательные бои, с трудом продвигаясь вперёд, в конечном итоге 29.07.1941, несколько отступив, заняла оборону на опушке леса юго-западнее Чернявки, Рудни, Захаровки. 01.08.1941 года вражеские войска перешли в наступление, и дивизия к 03.08.1941 года оказалась в окружении вместе со 145-й стрелковой дивизией и 104-й танковой дивизией. Предприняв 04.08.1941 года неудачную попытку прорыва через Старинку, 05.08.1941 года дивизия начала выход по другому маршруту через реку Остер у шоссе Москва — Варшава. Выйдя из окружения, к 10.08.1941 года дивизия отошла сравнительно организованно за Десну (не в полном составе), где в её состав были влиты части 145-й стрелковой дивизии. Некоторые разрозненные части, в том числе, командир дивизии с группой, вышли только к 28.08.1941 года.

В течение августа укрепляет оборонительные позиции на Десне. 30.08.1941 года перешла в наступление на Ельню, однако на том участке фронта наступление не имело особого успеха, некоторые части дивизии вновь попали в окружение. Бои дивизия вела до середины сентября, затем закрепилась на оборонительных рубежах на реке Шуица.

С началом операции Тайфун, 02.10.1941 года дивизии было приказано нанести контрудар во фланг прорвавшейся вражеской группировке, однако ещё до начала атаки попала под массированный авианалёт и не смогла начать наступление.

«Авиация противника в количестве 45 самолётов с 14.00 до 17.00 штурмовала 149-ю стрелковую дивизию и не давала ей подняться и приступить к выполнению задачи».

03—04.10.1941 года вела тяжёлые бои на реке Шуица. Испытывая острую нехватку боеприпасов дивизия не могла задержать продвижение немцев на восток, и 04.10.1941 года дивизия начала отходить на север, к Бетлице. 05.10.1941 года дивизия опять была задействована в безуспешном контрударе. На 06—07.10.1941 года остатки дивизии занимали рубежи на реке Угре, южнее Юхнова, затем отошли по направлению на Наро-Фоминск, где были влиты в Сводную Московскую стрелковую дивизию.

27.12.1941 года расформирована.

Подчинение

На дату Фронт (округ) Армия Корпус
22.06.1941 Орловский военный округ - 30-й стрелковый корпус
01.07.1941 Резерв Ставки ГК 28-я армия 30-й стрелковый корпус
10.07.1941 Резерв Ставки ГК 28-я армия 30-й стрелковый корпус
01.08.1941 Западный фронт 28-я армия -
01.09.1941 Резервный фронт 43-я армия -
01.10.1941 Резервный фронт 43-я армия -

Состав

  • 479-й стрелковый полк
  • 568-й стрелковый полк
  • 744-й стрелковый полк
  • 314-й лёгкий артиллерийский полк
  • 426-й гаубичный артиллерийский полк
  • 271-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
  • 172-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
  • 130-я отдельная разведывательная рота
  • 233-й сапёрный батальон
  • 140-й отдельный батальон связи
  • 222-й медико-санитарный батальон (14.12.1941 переформирован в 222 хппг)
  • 218-я отдельная рота химической защиты
  • 101-й автотранспортный батальон
  • 205-я полевая хлебопекарня
  • 257-я полевая почтовая станция
  • 279-я полевая касса Госбанка

Командиры

Напишите отзыв о статье "149-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"

Литература

  • Голубков С., «В фашистском лагере смерти», воспоминания быв. военнопленного Рославльского концлагеря, Смоленск, 1963.

Ссылки

  • [vif2ne.ru/rkka/forum/arhprint/16446 Форум на www.rkka.ru]
  • [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd149/default.html Справочник на сайте клуба «Память» Воронежского госуниверситета]
  • [www.belenergy.ru/paper/2004/06/nomer2page6.html О боевом пути]
  • [admin.smolensk.ru/web_dis/2005/rosl/topic/topic23.htm 43-я армия в боях на Десне летом-осенью 1941 года]

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий 149-я стрелковая дивизия (1-го формирования)


Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.