14 округов Рима

При императоре Августе в 7 году до н. э. с целью полного включения всех населённых территорий Рима, число округов (лат. regiones) города было увеличено с 4 до 14, каждый округ при этом был поделён на 265 кварталов (лат. vici). По периметру город в конце I века н. э. составлял 20 км.

Точное разделение и границы античного города не известны, так как город постоянно расширялся за пределы Сервиевой стены. Первоначально районы были известны лишь по номерам, позднее появились названия Regio Palatii, Regio Campi Martii и другие. Название округа IV, Храм Мира, свидетельствует о том, что название этого района закрепилось после строительства храма Веспасиана. Такое деление Рима на 14 регионов просуществовало до VII века, когда Рим был заново поделён на 7 районов.

Территориальное деление города позволило наладить работу древних пожарных (для охраны от пожаров были выставлены караульные посты и введена ночная стража) и охранников порядка, который обеспечивался специальными войсковыми частями и префектами. Районами управляли магистраты, в кварталах выбирались магистраты из простого населения каждого квартала: по 4 на квартал, позднее 48 с района независимо от числа кварталов. Магистраты занимались по большей частью религиозными церемониями в округе.

Список округов

I	II	III	IV	V	VI	VII

I Porta Capena

Название района происходит от Капенских ворот Сервиевой стены, от которых начиналась Аппиева дорога. Район начинался от восточного окончания Палатина и продолжался на юг за Капенскими воротами. Возможно, районы I, II, III, IV и X сходились у одной точки — фонтана мета суданс.

II Caelimontium

Округ включавший холм Целий. Границы округа точно неизвестны, возможно, ими являлись склоны холма. Также точно не установлено, относился ли Латеран с восточной стороны к этому округу. Большая часть холма не входила первоначально в священную границу города.

Во времена поздней Республики на холме стали строиться роскошные виллы, например, префекта Мамурры, которого в своих стихах высмеивал Катулл, а также императорских семейств, например, там находилась вилла Коммода (лат. Domus Victiliana), Sessorium — вилла семьи Северов. На территории располагись святилище Минервы Capta, храм обожествлённого Клавдия, а также казарма пятой когорты вигилов, 2 казармы личной кавалерии императора (лат. equites singulares augusti), в Castra peregrina, где были размещены солдаты из провинций.

III Isis et Serapis

Название идёт от святилища египетских божеств Исиды и Сераписа, возведённого в этом районе. Район проходил по территории современной Лабиканской дороги к долине, где расположен Колизей, к округу частично относился Оппий и Эсквилин. В районе располагались термы Траяна, Тита, портик Ливии с храмом Конкордии.

IV Templum Pacis

Название произошло от храма Мира на Римском форуме, построенный при Виспасиане. В район входила долина между Эсквилином и Виминалом, Субура и Циспий. На территории находились Священная дорога, колосс Нерона, Колизей, мета суданс.

V Esquiliae

Восточный район Рима, располагавшийся за Сервиевой стеной и севернее Виа Асинария. Во времена Августа включал в себя campus Viminalis и, возможно, всю территорию между Тибуртинской дорогой и Соляной дорогой, северную и восточную части Эсквилинского холма. На территории округа находилось множество садов, небольшой амфитеатр — Amphitheatrum castrense.

VI Alta Semita

Первоначально располагался на территории Квиринала от императорских форумов до Сервиевой стены между Виминальскими воротами (лат. porta Viminalis) и Коллинскими воротами (лат. porta Collina) и территорией северо-восточнее стены. В округе находились термы Диоклетиана, Константина, казарма преторианцев — Castra praetoria. Название округ получил от улицы проходившей через Квиринал.

VII Via Lata

Район включал в себя восточную часть Марсова поля справа от одноимённой улицы и Пинцием. Первоначально этот округ находился за чертой города. На склоне Пинция в позднюю Республику было возведено множество вилл, однако обустройство района началось при Августе и Агриппе. Через округ был проведён акведук Aqua Virgo, построена казарма первой когорты вигилов, Свиной форум лат. Forum suarium. Во II веке н. э. округ превратился в густонаселённый жилой район. Особенно активно шло строительство в III веке н. э., в этот период были возведены несколько портиков и огромный храм Соль Аврелиана (начало строительства в 237 году).

VIII	IX	X	XI	XII	XIII	XIV

VIII Forum Romanum

Центральный район, включал в себя также Капитолийский холм, долину между Палатином и Капитолием (с Римским форумом) и область между Велием и Палатином к арке Тита и храма Венеры и Ромы до Бычьего форума.

IX Circus Flaminius

Название от цирка Фламиния в южной части Марсова поля, примыкающий к Тибрскому острову и Сервиевой стеной. Район включал в себя Марсово поле в западной части Виа Лата.

X Palatium

Палатин.

XI Circus Maximus

Название региона пошло от Большого цирка, расположенного в долине между Палатином и Авентином. В округ входил цирк, Велабр, область примыкающая к Бычьему форуму и Овощному рынку. На территории округа находились храмы Меркурия, Флоры, Луны, Цереры, Геркулеса, Портунуса.

XII Piscina Publica

Название от монумента Piscina Publica — общественного бассейна, разрушенного во времена империи, между Большим цирком и Ардейскими воротами. Piscina Publica не являлось официальным названием этого района, также неизвестно когда это название закрепилось за ним. Округ располагался в южной части Авентина и граничил с Аппиевой дорогой.

XIII Aventinus

Сам холм и прилегающие к нему территории между Авентином и Тибром. Между Авентином и Porta Trigemina находился оживлённый порт Emporium, где также хранились товары привезённые из Остии, поэтому там располагались хранилища для соли, древесины, пшеницы и строительных материалов.

XIV Transtiberium

Район включавший Тибрский остров и жилой район на правом берегу Тибра, современный Трастевере с юга, холм Яникул и позднее Ватиканский холм. Точные границы района неизвестны, однако, во время правления Августа эта территория располагалась за пределами города, во времена Аврелиана вне Померия (лат. Pomerium), священной границы города Рима.

Во время поздней Республики на территории округа стало строиться всё больше жилых домов, в кварталах селились по большей части рабочие и мелкие лавочники, работавшие также для порта, горшечники, мельники, носильщики, работники мастерских по изготовлению кирпичей, столяры и резчики по слоновой кости. Во времена Империи Трастевере стал огромным округом, состоящим из 78 кварталов. В округе находились несколько древних святилищ, например, Dea Dia, Fors Fortuna, Fons, Divae Corniscae, а также святилища восточных культов Dea Syria, Hadad, Sol, на территории Ватиканского холма — Кибелы и Изиды. На территории округа находились большие парки, такие как Сады Агриппины, в которых позднее был построен цирк Калигулы и сады Домиции у мавзолея Адриана.

Важным для XIV округа были пограничный лагерь для защиты от нападений из Этрурии, а также охранный пост (лат. Excubitorium) VII когорты вигилов (лат. vigiles, дословно: «охранников»), казарма для тысячи человек. Седьмая когорта вигилов занимались тушение пожаров, охраной портиков, площадей, бань и складов, следила за освещением улиц в IX и XIV округах Рима.

См. также

• Пожарная охрана в Древнем Риме
• Холмы Рима

Отрывок, характеризующий 14 округов Рима

Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.