15-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 15-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион </td></tr>
Войска: ПВО страны/ПВО сухопутных войск
Род войск: зенитная артиллерия

15-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион - воинская часть вооружённых сил СССР в Великой Отечественной войне. Во время ВОВ в составе РККА и войск ПВО существовало пять формирований части с одним и тем же номером.





15-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион 4-й армии, 2-й ударной армии, Волховского и Ленинградского фронтов

Дивизион формировался дважды

1-го формирования

В составе действующей армии с 15 ноября 1941 года по 15 апреля 1943 года.

В 1941 - 1943 годах действовал под Тихвином, по Волхову, прикрывал войска в ходе операции по прорыву блокады Ленинграда

15 апреля 1943 года обращён на формирование 4-го зенитного артиллерийского полка

Подчинение

2-го формирования

По расформировании 4-го зенитного артиллерийского полка 28 июня 1943 года, вновь стал отдельным дивизионом.

В составе действующей армии с 28 июня 1943 года по 12 марта 1944 года в составе ПВО сухопутных войск и с 12 марта 1944 по 15 октября 1944 года в составе войск ПВО страны.

Действовал в районах Погостье - Кириши, прикрывал войска в ходе Ленинградско-Новгородской операции. 12 марта 1944 года передан в состав войск ПВО страны

С конца 1944 года находится в Раквере

Подчинение

15-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион Северного и Карельского фронтов, 7-й отдельной и 26-й армий

В составе действующей армии с 29 июня 1941 года по 10 сентября 1942 года.

На 22 июня 1941 года прикрывает Беломорско-Балтийский канал и по-видимому, на обороне его северного участка, переподчиняясь, находится до своего расформирования

10 сентября 1942 года обращён на доукомплектование 369-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона.

Подчинение

15-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион 15-й танковой дивизии

Сформирован летом 1940 года на базе 73-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона 16-й кавалерийской дивизии. На 22 июня 1941 года дислоцируется в Станиславе.

В составе действующей армии с 22 июня 1941 года по 14 августа 1941 года.

Являлся зенитным дивизионом 15-й танковой дивизии, повторил её боевой путь.

14 августа 1941 года остатки дивизиона переформированы в Сталинграде в отдельный зенитный артиллерийский дивизион 4-й танковой бригады

Подчинение

Основная статья: 15-я танковая дивизия (СССР)

15-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион 92-й стрелковой дивизии

Сформирован в составе дивизии в 1936 году, на 22 июня 1941 года дислоцируется в Барабаше

В составе действующей армии с 30 октября 1941 года по 27 декабря 1941 года.

Являлся зенитным дивизионом 92-й стрелковой дивизии, повторил её боевой путь, действовал под Тихвином

27 декабря 1941 года переформирован в 163-ю отдельную зенитную артиллерийскую батарею 92-й стрелковой дивизии

Подчинение

Основная статья: 92-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Напишите отзыв о статье "15-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион"

Ссылки

  • [www.soldat.ru/ Справочники на Солдат.ру]
  • [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень № 31 артиллерийских частей и подразделений (отдельных дивизионов, батальонов, батарей, рот и отрядов ), со сроками их вхождения в состав действующей армии в период Великой Отечественной войны 1941-1945]

Отрывок, характеризующий 15-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион

Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=15-й_отдельный_зенитный_артиллерийский_дивизион&oldid=75184753»