15-й северокаролинский пехотный полк
| 15-й северокаролинский пехотный полк | |
 флаг Северной Каролины, 1861 | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Тип | |
| Численность |
1100 чел. (1861) |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
15-й северокаролинский пехотный полк (15th North Carolina Infantry) представлял собой один из пехотных полков армии Конфедерации во время Гражданской войны в США. Полк был сформирован в июне 1861 года в Гарисберге, Северная Каролина.
Содержание
Формирование
Полк был сформирован в Гарисберге как 5-й северокаролинский добровольческий (5th Infantry Regiment Volunteers) 11 июня 1861 года. Впоследствии, в ноябре 1861 он был переименован в 15-й пехотный. Роты полка были набраны в округах Нортгемптон, Юнион, Кливленд, Франклин, Аламанс и Эджкомб. Полковником был избран Стивен Ли, преподаватель военного института в Шарлотте, но он в итоге стал командиром 6 (16) северокаролинского полка, а вместо него 22 июня был избран Роберт Маккинни, который на момент избрания был капитаном роты А 6-го северокаролинского полка и который так же был профессором военного института в Шарлотте. Уильям Макрей[en], первоначально капитан роты В, был избран подполковником, а Уильям Ярборо — майором[1].
На момент формирования полк насчитывал 12 рот:
- Рота A — (округ Нортгемптон) — капитан Стенселл (139 человек на момент формирования)
- Рота B — (округ Юнион) — капитан Уильям Макрей[en], затем Р. Джером. (138 человек на момент формирования)
- Рота C — (округ Кливланд)
- Рота D1 — (округ Кливланд)
- Рота D2 -
- Рота E — (округа Франклин и Гренвилль)
- Рота F — (округ Харнет)
- Рота G — (округ Франклин)
- Рота H — (округ Аламанс)
- Рота I — (округ Эджкомб)
- Рота K — (округ Эджкомб)
- Рота L — p (округ Франклин)
Боевой путь
В конце июня 1861 года полк был направлен в Вирджинию и 1 июля занял позиции у Йорктауна, рядом с позициями 1-го северокаролинского полка. Рядовые, набранные в горных районах Северной Каролины, тяжело переносили климат побережья и почти 80 % полка пострадало от малярии. Полк на несколько месяцев отвели на северный берег реки Йорк, и только около 1 октября вернули к Йорктауну. После того, как федеральная армия в феврале 1862 года захватила Роанок-Айленд, полк отправили к Голдсборо на усиление отряда генерала Бренча. 15 апреля полк вернули на вирджинский полуостров и он занял позиции на «Линии Магрудера» под Йорктауном, около Лис-Милл. Здесь 16 апреля полк участвовал в перестрелке в федеральной армией, в ходе которой погиб полковник Маккинни, и на его место 20 апреля был избрал первый лейтенант Генри Доуд. 3 мая полк прошёл реорганизацию и Доуд был переизбран полковником[1].
После сдачи Йорктауна полк одним из последних покинул позиции и отступил к Ричмонду, где был размещен у Механиксвилла. Полк не принимал участия в сражении при Севен-Пайнс, а 29 июня был задействован под Саваж-Стейшен в составе бригады Хоуэлла Кобба. 1 июля полк участвовал в сражении при Малверн-Хилл, наступая на правом фланге бригады Кобба. В этом бою полк потерял 164 человека убитыми и ранеными из 692 на начало сражения. Был ранен и полковник Доуд[1].
После сражения полк отвели к Ричмонду. Здесь его роты L и M были переведены в 32-й северокаролинский полк. В полк передали 250 необученных новобранцев. Полк не участвовал в Северовирджинской компании, и присоединился к армии генерала Ли только 2 сентября под Манассасом.
Когда началась Мерилендская кампания, полк находился в составе дивизии Лафайета Маклоуза. 6 сентября полк перешёл Потомак, 10 сентября прошёл Фредерик и был оттуда направлен вместе с дивизией к Харперс-Ферри на усиление дивизий Томаса Джексона. Полк прибыл к Харперс-Ферри 13 сентября, откуда 14 сентября был направлен в Южные горы для защиты ущелья Кремптона. Он занял позиции на левом фланге бригады в тылу бригады Махоуна. Полк занял позиции за каменной стеной, однако федералы прорвали фланг бригады на участке правее полка и вышли ему в тыл. Полк отступил, потеряв 14 человек убитыми, 48 ранеными и 124 пленными. В плен попали почти все правые роты: A, C, E, G и I. В полку осталось 133 рядовых и офицеров[1].
17 сентября он отступил к Шарпсбергу, где принял участие в сражении при Энтитеме. Дивизию Маклоуза направили на левый фланг армии, но командир бригады неправильно понял приказ и направил бригаду на позиции генерала Хилла, где разместил её левее бригады Роудса. Когда днём федеральная армия прорвалась на участке дивизии Хилла, генерал Хилл приказал бригадам Кука и Кобба атаковать наступающих федералов во фланг. Полковник Макрей в этот момент принял командование бригадой, в которой осталось всего 250 человек, и повёл её в атаку. Ему удалось отбить три контратаки федералов, после чего в бригаде осталось всего 50 человек[2]. 15-й северокаролинский в этом бою потерял 71 человека убитыми и ранеными и в строю осталось 52 боеспособных человека.
Напишите отзыв о статье "15-й северокаролинский пехотный полк"
Примечания
Литература
- Hicks, George W., North Carolina Confederate Regiments:1861, PublishAmerica, 2012 ISBN 146269120X
- Weymouth T. Jordan, Jr. and Louis H. Manarin, «North Carolina Troops (1861—1865): A Roster» Office of Archives and History: Raleigh, NC 1973, ISBN 1626368112
Ссылки
|
Портал «Гражданская война в США» |
|---|---|
|
Гражданская война в США на Викискладе? |
- [www.civilwarindex.com/armync/reghist/15th_nc_infantry_reghist.pdf 15th North Carolina Infantry Regimental History]
| ||||||
Отрывок, характеризующий 15-й северокаролинский пехотный полк
Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
