1503 год
Поделись знанием:
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
(перенаправлено с «1503»)
Годы |
---|
1499 · 1500 · 1501 · 1502 — 1503 — 1504 · 1505 · 1506 · 1507 |
Десятилетия |
1480-е · 1490-е — 1500-е — 1510-е · 1520-е |
Века |
XV век — XVI век — XVII век |
1503 (тысяча пятьсот третий) год по юлианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в воскресенье. Это 1503 год нашей эры, 503 год 2 тысячелетия, 3 год XVI века, 3 год 1-го десятилетия XVI века, 4 год 1500-х годов.
Содержание
События
Европа
- Перемирие между Великим княжеством Московским и Ливонией, впоследствии продлевавшееся и остававшееся в силе до 1558 года.
- Перемирие между Великим княжеством Московским и Великим княжеством Литовским. Включение в состав Великого княжества Московского Чернигова, Новгород-Северского, Гомеля, Брянска, Торопца, Трубчевска, Стародуба, Курска, Севска, Рыльска, Путивля, Карачева, Мценска, Дорогобужа.
- 1503 — папа римский Пий III.
- 21 октября 1503—1513 — папа римский Юлий II (1443—1513). Присоединил к Папской области Болонью.
- Леонардо начинает писать "Джоконду".
Азия и Африка
- Португальцы овладевают Занзибаром, ставшим центром их владычества в Восточной Африке.
- Захват португальцами Момбасы.
- Захват португальцами Кочина (Индия).
- Васко да Гама грабит и топит суда арабских купцов и, возвращаясь в Лиссабон, оставляет в индийских водах постоянную военную эскадру.
Америка
- 10 мая — Христофор Колумб открыл Каймановы острова.
- 1503—1520 — Правитель ацтеков Моктесума (Мотекусома) (1466—1520).
Наука
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1503 году
- Анна Богемская и Венгерская — жена Фердинанда I , королева Германии с 1531 по 1547 год, королева Чехии с 1526 по 1547 год.
- Бронзино, Аньоло — итальянский живописец, выдающийся представитель маньеризма.
- Гарсиласо де ла Вега — испанский поэт.
- 18 апреля — Генрих II Наваррский, король Наварры с 1517 года из династии Альбре, сын короля Жана (Хуана) III д’Альбре и королевы Екатерины де Фуа, дед Генриха IV.
- Изабелла Португальская — супруга императора Карла V.
- 24 февраля — Йоханнес Гроппер, немецкий кардинал, архиепископ, католический богослов и церковный политик эпохи Реформации.
- Кристиан III (король Дании) — король Дании с 29 июля 1536 года (провозглашен королём в изгнании 19 августа 1535) и Норвегии с 1 апреля 1537 года. Старший сын датского короля Фредерика I и его первой супруги Анны Бранденбургской. Провёл лютеранскую реформу (1536) и, установив прочные связи церкви и короны, заложил основы абсолютизма датской монархии XVII века.
- 14 декабря — Нострадамус, французский астролог, врач, фармацевт и алхимик, знаменитый своими пророчествами.
- Уайетт, Томас — английский государственный деятель и поэт.
- Фарнезе, Пьер Луиджи — первый герцог Пармский из дома Фарнезе, гонфалоньер католической церкви, герцог Кастро с 1537 по 1545 год.
- Фердинанд I — король Венгрии и Богемии с 1526 года, император Священной Римской империи с 1556 (формально с 1558) года, родоначальник младшей (австрийской) ветви дома Габсбургов. Также был эрцгерцогом Австрии, и именно в его правление Австрией турки потерпели поражение под Веной (1529)
- Франческо Пармиджанино — итальянский художник и гравёр эпохи Возрождения, представитель маньеризма.
- Хюрре́м Хасеки́ Султа́н (осман. خرم حسکي سلطان, тур. Hürrem Haseki Sultan), в Европе известная как Роксола́на (лат. Roxolana; настоящее имя неизвестно, согласно литературной традиции, имя при рождении Анастаси́я или Алекса́ндра Гаври́ловна Лисо́вская; ок. 1502[1] или ок. 1505[2] — 15 или 18 апреля 1558[3]) — наложница, а затем жена османского султана Сулеймана Великолепного, хасеки, мать султана Селима II.
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1503 году
- 18 августа — Александр VI, папа римский с 12 августа 1492 по 18 августа 1503 года.
- 18 октября — Пий III, папа римский с 22 сентября по 18 октября 1503 года.
- 7 апреля — София Палеолог, великая княгиня московская, вторая жена Ивана III, мать Василия III, бабушка Ивана IV Грозного.
- Д’Обюссон, Пьер — великий магистр ордена иоаннитов, кардинал Франции, из знатного французского рода.
- Елизавета Йоркская — старшая дочь короля Англии Эдуарда IV и Елизаветы Вудвилл. Супруга Генриха VII.
- Маргарита Йоркская — третья супруга герцога Бургундии Карла Смелого, дочь герцога Йоркского Ричарда, родная сестра королей Англии Эдуарда IV и Ричарда III.
- Пьеро Глупый — старший сын Лоренцо Великолепного (1449—1492), фактический правитель Флоренции с 1492 до его изгнания из республики в 1494 году.
- Стуре, Стен Старший — регент Швеции с 16 мая 1470 по 18 октября 1497 года (1-й раз), и с ноября 1501 года (2-й раз), который своей деятельностью подготовил окончательное расторжение Кальмарской унии и восстановление шведской государственности.
См. также
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "1503 год"
Отрывок, характеризующий 1503 год
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.