1507 год

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Годы
1503 · 1504 · 1505 · 1506 1507 1508 · 1509 · 1510 · 1511
Десятилетия
1480-е · 1490-е1500-е1510-е · 1520-е
Века
XV векXVI векXVII век
2-е тысячелетие
XIV векXV векXVI векXVII векXVIII век
1490-е 1490 1491 1492 1493 1494 1495 1496 1497 1498 1499
1500-е 1500 1501 1502 1503 1504 1505 1506 1507 1508 1509
1510-е 1510 1511 1512 1513 1514 1515 1516 1517 1518 1519
1520-е 1520 1521 1522 1523 1524 1525 1526 1527 1528 1529
1530-е 1530 1531 1532 1533 1534 1535 1536 1537 1538 1539
1540-е 1540 1541 1542 1543 1544 1545 1546 1547 1548 1549
1550-е 1550 1551 1552 1553 1554 1555 1556 1557 1558 1559
1560-е 1560 1561 1562 1563 1564 1565 1566 1567 1568 1569
1570-е 1570 1571 1572 1573 1574 1575 1576 1577 1578 1579
1580-е 1580 1581 1582 1583 1584 1585 1586 1587 1588 1589
1590-е 1590 1591 1592 1593 1594 1595 1596 1597 1598 1599
1600-е 1600 1601 1602 1603 1604 1605 1606 1607 1608 1609
Хронологическая таблица

1507 (тысяча пятьсот седьмой) год по юлианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в пятницу. Это 1507 год нашей эры, 507 год 2 тысячелетия, 7 год XVI века, 7 год 1-го десятилетия XVI века, 8 год 1500-х годов.





События

Наука

Родились

См. также: Категория:Родившиеся в 1507 году

Скончались

См. также: Категория:Умершие в 1507 году

См. также


Напишите отзыв о статье "1507 год"

Отрывок, характеризующий 1507 год

– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.