152-мм гаубица-пушка образца 1937 года (МЛ-20)

152-мм пушка-гаубица МЛ-20 (52-Г-544А)
МЛ-20 в музее «Смоленщина в годы Великой Отечественной войны».
Тип:	буксируемая пушка-гаубица
Страна:
История службы
Годы эксплуатации:	с 1937
На вооружении:
Войны и конфликты:	Советско-финская война (1939—1940) Вторая мировая война Гражданская война в Сирии
История производства
Конструктор:	Завод № 172
Разработан:	с 1936 по 1937
Производитель:	Завод № 172
Годы производства:	с 1937 по 1946
Всего выпущено:	6884
Варианты:	МЛ-20, МЛ-20М, МЛ-20С
Характеристики
Масса, кг:	7270 (8070 на марше)
Клиренс, мм:	315
Скорость возки по шоссе, км/ч:	до 40
Длина, мм:	8000 (8170 на марше)
Длина ствола, мм:	4240
Ширина, мм:	2345
Высота, мм:	2270
Экипаж (расчёт), чел.:	9
Калибр, мм:	152,4
Угол возвышения:	—2…+65
Угол поворота:	—29…+29
Скорострельность, выстрелов/мин:	3—4
Начальная скорость снаряда, м/с	655
Прицельная дальность, м:	до 17 230
Максимальная дальность, м:	20 500
Изображения на Викискладе?:	152-мм пушка-гаубица МЛ-20 (52-Г-544А)

152-мм гаубица-пушка образца 1937 года (МЛ-20)152-мм гаубица-пушка образца 1937 года (МЛ-20)

152-мм гаубица-пушка образца 1937 года (МЛ-20, индекс ГАУ — 52-Г-544А) — советская гаубица-пушка периода Второй мировой войны. Это орудие серийно выпускалось с 1937 по 1946 год, состояло или до сих пор состоит на вооружении армий многих стран мира, использовалось практически во всех значимых войнах и вооружённых конфликтах середины и конца XX века. Этим орудием были вооружены самые мощные советские самоходные артиллерийские установки Великой Отечественной войны — СУ-152 и ИСУ-152. По мнению некоторой части^[кто?] артиллерийских экспертов, МЛ-20 входит в число лучших конструкций ствольной артиллерии за весь период её существования. Даже более сдержанные оценки^[кто?] признают выдающуюся роль МЛ-20 в боевом применении и развитии советской артиллерии середины XX века.

История создания

Из тяжёлых орудий корпусного-армейского звена Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) досталась от русской армии 152-мм осадная пушка образца 1910 года. Это орудие было спроектировано французской фирмой «Шнейдер» (Schneider) для Российской империи и использовалось в Первой мировой и Гражданской войнах. К 1930-м годам оно явно устарело и было подвергнуто двум модернизациям — в 1930 и 1934 годах. Модернизации существенно улучшили характеристики пушки обр. 1910 г., но, тем не менее, она не вполне удовлетворяла требованиям своего времени, главным образом по мобильности, максимальному углу возвышения и скорости наводки. В 1935—1936 годах конструкторское бюро (КБ) завода № 172 (Пермский завод) в Мотовилихе пыталось продолжить модернизацию орудия, однако Главное артиллерийское управление (ГАУ) не поддержало эти работы, и они были прекращены. Началось проектирование нового орудия.

В КБ завода № 172 были спроектированы две гаубицы-пушки — МЛ-15 и МЛ-20. Над проектированием МЛ-20 работала группа инженеров под руководством известного советского конструктора-оружейника Ф. Ф. Петрова, причём первоначально работы над этим орудием велись в инициативном порядке, тогда как МЛ-15 создавалась по заданию ГАУ. Оба орудия имели многочисленные заимствования от 152-мм пушки обр. 1910/34 гг. — ствол с затвором, противооткатные устройства. МЛ-20 также имела с этим орудием общий колёсный ход, подрессоривание и станины, а у МЛ-15 эти элементы конструкции были разработаны заново.

В апреле 1936 года первый образец МЛ-15 был направлен на полигонные испытания, однако их не прошёл и был отправлен на доработку. В марте 1937 года МЛ-15 вышла на повторные полигонные испытания, которые прошли без замечаний. МЛ-20 вышла на полигонные испытания 25 декабря 1936 года, а в следующем году — на войсковые. По итогам этих испытаний МЛ-20, после устранения недостатков, в основном касающихся лафета, была рекомендована к принятию на вооружение. 22 сентября 1937 года МЛ-20 была принята на вооружение под официальным названием «152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г.».

С сегодняшней точки зрения выбор МЛ-20 вместо МЛ-15 труднообъясним. Автор публикаций в области отечественной артиллерии А. Б. Широкорад полагает, что МЛ-15 имела явные преимущества перед МЛ-20 — она была существенно легче (в походном положении на 600 кг, в боевом — на 500 кг) и была более мобильна (скорость возки — до 45 км/ч). С другой стороны, МЛ-15 имела более современную и сложную конструкцию лафета. В других источниках утверждается, что выбор был сделан из экономических соображений — для МЛ-20 уже была готова технологическая оснастка.

Описание конструкции

МЛ-20 являлась гаубицей-пушкой, то есть артиллерийской системой, у которой гаубичные свойства преобладают над пушечными. Орудие имело достаточно современную для своего времени конструкцию с лафетом с раздвижными станинами и подрессоренным колёсным ходом. Ствол выпускался в двух разновидностях — скреплённый и моноблок (в некоторых источниках упоминается и третий вариант — со свободной трубой). МЛ-20 оснащалась поршневым затвором, гидравлическим тормозом отката веретённого типа, гидропневматическим накатником и имела раздельно-гильзовое заряжание. Затвор имеет механизм принудительной экстракции стреляной гильзы при его открывании после выстрела и предохранитель, который запирает затвор после заряжания до производства выстрела. Если в силу каких-нибудь причин потребовалось разрядить орудие, то необходимо сначала переключить выключатель предохранителя для разрешения открывания затвора. Для облегчения заряжания при больших углах возвышения казённик МЛ-20 оснащён механизмом удержания гильзы. Спуск производится нажатием курка за спусковой шнур. Орудие имело механизм взаимной замкнутости, который препятствует открыванию затвора, если ствол не соединён должным образом с противооткатными устройствами. Для смягчения отдачи на противооткатные устройства и лафет МЛ-20 оснащалась мощным массивным дульным тормозом щелевидного типа. Накатник и откатник содержат по 22 литра жидкости каждый, давление в накатнике составляет 45 атмосфер.

Отличительной особенностью МЛ-20 является уникальное сочетание различных углов возвышения и начальных скоростей снаряда, которые задаются выбором одного из тринадцати метательных зарядов. В результате орудие могло использоваться и как гаубица, стреляющая по навесной траектории с относительно небольшой скоростью снаряда, и как пушка — по настильной траектории с высокой скоростью снаряда. Орудие оснащалось как телескопическим прицелом для стрельбы прямой наводкой, так и артиллерийской панорамой для стрельбы с закрытых позиций.

Лафет с раздвижными станинами снабжён уравновешивающим механизмом и щитовым прикрытием. Колёса металлические с резиновыми шинами (некоторые ранние орудия имели колеса со спицами и резиновыми грузошинами от пушки обр. 1910/34 гг.), рессоры пластинчатые. Возка орудия обычно производилась на лафете со стволом в оттянутом положении. Время перехода из походного положения в боевое составляло 8—10 минут. На небольшие расстояния система могла перевозиться с неоттянутым стволом со скоростью 4—5 км/ч. Лафет пушки МЛ-20 был признан нормализованным, получил обозначение 52-Л-504А и был использован при модернизации 122-мм пушки А-19. Для транспортировки МЛ-20 использовались тяжёлые гусеничные артиллерийские тягачи «Ворошиловец» и «Коминтерн», которые выпускались Харьковским паровозостроительным заводом — разработчиком и первым производителем знаменитого танка Т-34. «Ворошиловец» оснащался тем же двигателем В-2, что и «тридцатьчетвёрки».

• 152mm ml20 hameenlinna 5.jpg

  152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г. (МЛ-20) в артиллерийском музее г. Хямеэнлинна, Финляндия. Вид слева

• ML-20 howitzer in fortress St Petersburg.jpg

  152-мм гаубицы-пушки обр. 1937 г. (МЛ-20) в Петропавловской крепости, Санкт-Петербург. Вид сзади справа. Обратите внимание на модернизированный колёсный ход. Эти орудия использовались для традиционного полуденного выстрела.

• ML-20-batey-haosef-1.jpg

  152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г. (МЛ-20) в музее Batey ha-Osef, Израиль. Вид спереди

• 152mm ml20 hameenlinna 4.jpg

  152-мм гаубица-пушка обр. 1937 года (МЛ-20) в артиллерийском музее г. Хямеэнлинна, Финляндия. Ещё один вид слева

Производство

Производство МЛ-20 велось только на заводе № 172 в Перми с 1937 по 1946 годы. Кроме выпуска буксируемых орудий, было выпущено около 4000 стволов МЛ-20С для монтажа на самоходно-артиллерийских установках (САУ) СУ-152 и ИСУ-152 (всего было построено 3242 САУ ИСУ-152 и около 670 САУ СУ-152, точное число варьирует в различных источниках). Преемником МЛ-20 стала 152-мм пушка-гаубица Д-20, находившаяся в серийном производстве с 1956 года. Данное орудие имело идентичную с МЛ-20 баллистику.

Производство МЛ-20
Год	1937	1938	1939	1940	1941	1942	1943	1944	1945	1946	Итого
Изготовлено, шт.	148	500	567	901	1342	1809	1002	275	325	15	6884

По всей видимости, значительное снижение объёмов производства буксируемых гаубиц-пушек МЛ-20 в 1943—1946 гг. было вызвано двумя причинами. Первой из них было начавшееся производство тяжёлых САУ СУ-152 и ИСУ-152 — значительная доля произведённых тогда стволов шла на их вооружение. Вторым фактором стало появление у противника тяжёлых танков, и в рамках программы по повышению мощности танковой и противотанковой артиллерии РККА заводу № 172 было предписано увеличить выпуск 122-мм пушек А-19 в счёт плана по выпуску гаубиц-пушек МЛ-20.

Организационно-штатная структура

Изначально МЛ-20 предназначалась для корпусной артиллерии. Вместе с 122-мм пушкой образца 1931/37 годов она составляла так называемый «корпусной дуплекс». К началу Великой Отечественной войны имелось 94 корпусных артиллерийских полка нескольких штатов:

• В различных вариантах имели по 48, 36 и 24 орудия 107-мм, 122-мм и 152-мм:
• два дивизиона МЛ-20 и один дивизион А-19 или 107-мм пушек (24 гаубицы-пушки);
• один дивизион МЛ-20 и два дивизиона А-19 или 107-мм пушек (12 гаубиц-пушек);
• два дивизиона МЛ-20 и два дивизиона А-19 или 107-мм пушек (24 гаубицы-пушки);
• три дивизиона МЛ-20 (36 гаубиц-пушек);
• два дивизиона МЛ-20 (24 гаубицы-пушки);
• три полка имели на вооружении артиллерийские орудия бывших армий Латвии, Литвы и Эстонии.

Кроме того, 152-мм гаубицы-пушки находились в полках артиллерии РГК, как в пушечных, так и в гаубичных.

Гаубичные полки в большинстве своем получили по 48 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20. Некоторые пушечные полки кроме 107-мм и 122-мм пушек имели по два дивизиона 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20.

Вскоре после начала Великой Отечественной войны корпусная артиллерия была упразднена вместе со стрелковыми корпусами. Вновь она была возрождена во второй половине войны. По штату корпусные артполки во второй половине войны имели 122-мм пушки или 152-мм гаубицы, однако некоторые источники мемуарного характера свидетельствуют об использовании в них МЛ-20. Считалось, что корпусная артиллерия должна быть оснащена более мобильными орудиями, чем МЛ-20. В 1943 году на вооружение была принята 152-мм гаубица Д-1, которая стала основой корпусной артиллерии, а более мощную и менее мобильную МЛ-20 окончательно перевели в армейскую артиллерию.

С 1943 года МЛ-20 использовалась в артполках более крупной организационно-штатной единицы — общевойсковой армии. Общевойсковая армия имела артиллерийский полк из 18 единиц МЛ-20. Гвардейские армии с начала 1945 года имели артиллерийскую бригаду из 36 единиц МЛ-20.

Помимо стрелковых и механизированных формирований МЛ-20 состояла на вооружении чисто артиллерийских бригад и полков резерва Верховного Главного Командования (РВГК). Пушечный полк РВГК имел 24 единицы МЛ-20. С 1943 года формируются артиллерийские бригады РВГК, пушечная бригада имела 36 единиц МЛ-20. Пушечные бригады РВГК могли входить в состав более крупных артиллерийских соединений — артиллерийских дивизий прорыва и пушечных артиллерийских дивизий.

Боевое применение

МЛ-20 использовалась для стрельбы с закрытых позиций по окопанной и открыто расположенной живой силе противника, его фортификациям и заграждениям, важным объектам в его ближнем тылу. При установке взрывателя осколочно-фугасной гранаты ОФ-540 массой 43,56 кг на осколочное действие она наносит поражение осколками по фронту на 40 м и в глубину до 8 м. Хотя число осколков и их разлёт существенно меньше, чем у гаубичной гранаты того же калибра, сами осколки получаются более массивными и способны пробивать броню до 20—30 мм толщиной. Поэтому заградительный огонь батареи МЛ-20 осколочно-фугасными снарядами представлял большую угрозу не только для живой силы и укреплений противника, но и для его бронетехники. Осколки пробивали броню бронетранспортёров, борта лёгких и средних танков. У тяжелобронированных машин взрывная волна при установке взрывателя на фугасное действие выводила из строя элементы ходовой части, орудие, прицелы, поражала (как минимум контузила) экипаж. Иной раз сотрясения от близкого разрыва снаряда было достаточно для поломки узлов и агрегатов внутри танка или самоходки с непробитой бронёй. Прямое же попададание фугасной гранаты в большинство немецких танков было зачастую фатальным, вплоть до срыва башни с погона.

Впервые МЛ-20 в небольших количествах была применена в ходе боёв на реке Халхин-Гол, при этом потерь орудия не понесли. Орудие активно использовалось в Советско-финской войне, где оно в том числе успешно применялось для разрушения ДОТов и ДЗОТов на линии Маннергейма (для уверенного разрушения дота требовалось 3-4 попадания 152-мм снарядов). Потери в ходе советско-финской войны составили 22 орудия этого типа. МЛ-20 участвовала во всех крупных операциях Великой Отечественной войны, в частности, известно её участие в Курской битве, где орудие в том числе выступало в несвойственной ему роли противотанковой пушки, оказавшись одним из немногих орудий, способных эффективно бороться с новыми хорошо бронированными немецкими танками и самоходно-артиллерийскими установками. Известно, что первый пушечный выстрел по территории Германии во второй половине Великой Отечественной войны произвела гаубица-пушка МЛ-20 № 3922 2 августа 1944 года. После окончания войны орудие долго состояло на вооружении Советской армии, передавалось или продавалось в другие страны для оснащения их вооружённых сил, в составе армий которых принимало участие в различных региональных конфликтах (в частности, в арабо-израильском). Небольшое количество боеспособных МЛ-20 имеется на складах Российской армии и в настоящее время.

МЛ-20 за рубежом

В начале Великой Отечественной войны значительное количество (несколько сотен) МЛ-20 было захвачено вермахтом. Орудие было принято на вооружение вермахта как пушка-гаубица 15,2 cm KH.433/1(r) и активно использовалось в боях против Красной армии. В феврале 1943 года для этого орудия немцы даже развернули массовое производство снарядов.

В послевоенные годы МЛ-20 экспортировалась в ряд государств Азии и Африки, где до сих пор состоит на вооружении. Известно о наличии таких орудий в Сирии, Египте (соответственно, это орудие принимало активное участие в арабо-израильских войнах). В свою очередь, часть египетских МЛ-20 была захвачена израильтянами. Одно из таких захваченных орудий демонстрируется в музее Batey ha-Osef. Также МЛ-20 поставлялась в страны-участники Варшавского договора, например, в Польшу. В мемориале Познаньской цитадели это орудие имеется в экспозиции музейного вооружения, причём в 1980-х годах поляки провели модернизацию орудия, в частности, был заменён колёсный ход, модернизированные орудия получили обозначение обр. 1937/85 г.

Финский артиллерийский музей в Хямеэнлинне имеет гаубицу-пушку МЛ-20 в своей экспозиции. Финская армия в 1941—1944 гг. захватила 37 орудий этого типа и на правах союзника приобрела ещё 27 в Германии. Захваченные МЛ-20 под обозначением 152 H/37 финские артиллеристы использовали как в полевой, так и в береговой артиллерии. Орудие им очень понравилось, единственным нареканием была его большая масса по сравнению с другими имевшимися у них орудиями сходного назначения и калибра, среди которых было много образцов времён Первой мировой войны. Малое число доступных мощных тягачей и послужило причиной перевода части МЛ-20 из полевой артиллерии в береговую — в последней требования к мобильности были существенно скромнее. Два орудия МЛ-20 были отбиты у финнов Красной армией.

Однако орудие, экспонирующееся в Хямеэнлинне, имеет очень неординарное происхождение — оно было приобретено в начале 1990-х гг. у Германии из запасов армии бывшей ГДР. Интересно, что эта покупка позволила финской армии снять с активной службы такие «антикварные» орудия, как 76-мм дивизионные пушки образца 1902 года. Некоторое количество МЛ-20 после модернизации находится в резерве финской армии вплоть до настоящего времени, однако в связи с обновлением артиллерийского парка их вскоре планируется окончательно снять с вооружения.

Модификации

В процессе серийного производства орудие значительно не менялось. Ствол орудия выпускался в двух вариантах — скреплённый и моноблок (в некоторых источниках упоминается и третий вариант — со свободной трубой). Ранние образцы орудия имели колёса со спицами и резиновыми грузошинами от 152-мм пушки обр. 1910/34 гг.

Для монтажа на САУ выпускался вариант МЛ-20С (индекс ГАУ — 52-ПС-544С), у которого длина нарезной части составляла 3467,1 мм, а длина ствола с дульным тормозом составляла 32,3 калибра / 4925 мм с иным расположением органов управления, более удобным для наводчика в стеснённых условиях боевого отделения самоходки.

Существовало несколько опытных вариантов МЛ-20, не пошедших в серию:

• МЛ-20 с картузным заряжанием. В 1937 году ГАУ решило ради сомнительной экономии перевести орудия среднего калибра на картузное заряжание. В 1939 году был создан опытный образец МЛ-20 с таким заряжанием, испытания которого прошли неудачно. Следует заметить, что экономия на металле для гильз перечёркивается более медленным темпом огня и разгаром каморы орудия, отсутствующем при раздельно-гильзовом заряжании.
• МЛ-20СМ — модернизированная версия варианта для самоходных артиллерийских установок. При идентичной баллистике с МЛ-20С это орудие не имело дульного тормоза. МЛ-20СМ была установлена на опытную САУ ИСУ-152 образца 1945 года на базе тяжёлого танка ИС-3, построенную в единственном экземпляре и ныне экспонирующуюся в Бронетанковом Музее в Кубинке.
• БЛ-29. Орудие создано в ОКБ-172 («шарага» НКВД) в 1946 году и представляло собой МЛ-20 с литым казёнником и клиновым затвором.
• МЛ-20 с ходом лафета и передка по образцу 130-мм пушки М-46. В 1950 году создан и испытан опытный образец.
• МЛ-20М — модификация орудия для береговой артиллерии Военно-морского флота. Отличались изменениями в щите, наличием специальных принимающих приборов систем вертикального и горизонтального наведения и т. п. Опытная серия из трёх орудий была изготовлена в 1940 году, однако испытания орудий прошли неудачно, и на вооружение они не принимались. Изготовленные орудия были отправлены на фронт, где были потеряны. После войны индекс МЛ-20М получали орудия, прошедшие модернизацию.

Самоходные артиллерийские установки с МЛ-20

МЛ-20 устанавливалась на следующие САУ:

• СУ-152. САУ на базе танка КВ-1с. Выпускалась с февраля по декабрь 1943 года. Всего выпущено 670 шт.
• ИСУ-152. САУ на базе танка ИС-1. Выпускалась с ноября 1943 года по 1946 год (точная дата окончания выпуска под вопросом). Всего выпущено 3242 шт.
• ИСУ-152 образца 1945 года. Экспериментальная САУ на базе танка ИС-3, построена в единственном экземпляре.

Оценка проекта

МЛ-20, безусловно, была удачным орудием, что подтверждается продолжительностью её серийного выпуска и службы. Она находилась в нише между классическими полевыми гаубицами с коротким стволом и длинноствольными пушками особой мощности, сильно выигрывая у первых в дальности стрельбы, а у вторых по массе (как следствие этого, она обладала лучшей мобильностью и меньшей стоимостью). На практике первое преимущество приводило к тому, что МЛ-20 была способна наносить удары по позициям наиболее распространённых гаубиц противника, стреляя с недоступных для тех расстояний (например, самая распространённая немецкая гаубица 15 cm s.F.H.18 имела максимальную дальность стрельбы 13,3 км). Результатом второго преимущества являлось гораздо большее количество выпущенных МЛ-20 по сравнению с числом произведённых пушек большой мощности, которые были существенно дороже. В качестве иллюстрирующего примера можно взять немецкую пушку большой мощности 15 cm K.18 весом 12,5 т и максимальной дальностью стрельбы 24,8 км, которое было произведено с 1940 по 1943 в количестве 101 шт., или орудие на мортирном лафете 17 cm K.Mrs.Laf (23,4 т, 29,6 км), считающееся немецкими историками лучшем в своём классе, которое было выпущено в количестве 338 шт. Более лёгкие немецкие пушки 10,5 cm K.18 (5,6 т, 19,1 км) были более многочисленны — их выпуск составил 2135 шт., но мощность их осколочно-фугасного снаряда весом 15 кг не идёт ни в какое сравнение с 44-кг снарядом МЛ-20.

При сравнении МЛ-20 с немногочисленными аналогами очевидно преимущество советской пушки. 155-мм французские пушки обр. 1917 и 1918 г. (а также их американская модификация M1918M1) имели чуть большую по сравнению с МЛ-20 дальность стрельбы, но были на 3,5 т тяжелее, менее мобильны и отличались большей настильностью траектории, поскольку их угол возвышения был ограничен 40—42°. Австро-венгерская 6-дюйм. пушка обр. 1915/16, состоявшая помимо Австрии на вооружении также в Чехословакии, Италии и Третьем рейхе при собственной массе 12,9 т транспортировалась в двух повозках, каждая массой более 8 т каждая, имела максимальную дальность 21,8 км и очень ограниченный (6°) угол горизонтальной наводки из-за однобрусного лафета, и скорее соответствовала 152-мм пушке обр. 1910 или 1910/34. Чехословацкая гаубица Шкода К4 обр. 1937 г. (у немцев называлась 15 cm s.F.H.37(t)) была легче на 2 тонны, но уступала в дальности стрельбы на 2 с лишним километра. Кроме того, эти орудия были малораспространёнными, так как их было выпущено всего 178 шт. Немцы неоднократно пытались создать орудие, близкое по характеристикам к МЛ-20, но потерпели неудачу. Гаубица 15 cm s.F.H.40 в массовое производство не пошла по причине ряда конструктивных недостатков; другой образец, 15 cm s.F.H.42, имел максимальную дальность стрельбы 15 100 м и был выпущен в количестве 46 шт. В 1943 и 1944 вермахт объявлял конкурсы на создание новой 15-см гаубицы с дальностью стрельбы 18 км, но создать подходящий для серийного производства образец немецким конструкторам так и не удалось. Английская средняя полевая 5,5-дюймовая (калибр 140 мм) пушка, запущенная в производство в 1941 году, по своей дальности стрельбы в 14 км имела лишь небольшое преимущество над 15 cm s.F.H.18 и уступала МЛ-20 как по этому показателю, так и по возможностям манёвра огнём.

МЛ-20 имела огромный ассортимент боеприпасов, позволяющих ей решать самые разнообразные задачи. Помимо типичных для артсистем подобного типа целей типа войсковых колонн, штабов, складов, артиллерийских позиций, МЛ-20 успешно привлекалась для разрушения долговременных огневых сооружений, в том числе и бетонных, причём в ряде случаев прямой наводкой. Очень эффективным было использование данных орудий в городских боях. Отдельно нужно отметить использование МЛ-20 в противотанковых целях. Конечно, использование орудия такого класса против танков следует рассматривать как самую крайнюю меру, поскольку для таких целей МЛ-20 имеет слишком большие размеры (соответственно, легко обнаруживается и поражается), высокую стоимость и малую скорость наводки. В то же время в ряде случаев, например, в Курской битве, при неэффективности штатных противотанковых средств против новых тяжелобронированных танков противника, МЛ-20 привлекалась для противотанковой борьбы. При сравнении бронепробиваемости орудия и показателей бронезащиты немецкой бронетехники, можно отметить, что бронебойный и бетонобойный снаряды МЛ-20 легко поражали все средние танки вермахта при стрельбе в любую проекцию, тяжёлый «Тигр» также поражался при стрельбе на дальностях порядка километра и менее во все проекции, а при стрельбе в борт и дальше. САУ «Фердинанд» легко поражалась в борт. Танк «Пантера» без проблем поражался в борт на всех дистанциях, на близких — и в лоб (хотя была велика вероятность рикошета до появления тупоголовых снарядов). При попадании в танк осколочно-фугасного снаряда со средних танков срывало башню; в тяжёлых же от сотрясения её заклинивало (причём существовала значительная вероятность разрушения конструктивных элементов погона и смещения башни от оси вращения), выходило из строя вооружение, приборы наблюдения, экипаж получал травмы.

Из недостатков МЛ-20 можно отметить большую массу и ограниченную скорость возки, что было обусловлено консервативной конструкцией лафета. Как показал опыт МЛ-15, орудие могло быть сконструировано более лёгким и подвижным. Для транспортировки орудия требовался достаточно мощный тягач, число которых во время Великой Отечественной войны было относительно невелико. Этот же недостаток был отмечен и финскими артиллеристами. Недостаточно высокая подвижность привела к выводу орудия из корпусной артиллерии на более высокие по иерархии организационные уровни — в армейскую артиллерию или в артиллерию РВГК. Относительным недостатком можно считать использование в конструкции МЛ-20 дульного тормоза. Его наличие вызывало демаскировку орудия при стрельбе, так как истекающие из дула после вылета снаряда пороховые газы меняли направление движения после прохождения через дульный тормоз и поднимали клубы пыли с поверхности земли. Это обстоятельство было особенно существенно при стрельбе под небольшими углами возвышения, для борьбы с этим нежелательным явлением иногда применялось смачивание подстилающей поверхности водой. С другой стороны, использование дульного тормоза в то время уже стало обычной практикой для орудий подобного класса.

Характеристики и свойства боеприпасов

МЛ-20 стреляла всем ассортиментом 152-мм пушечных и гаубичных снарядов, в том числе разнообразными старыми гранатами,Ю как русского производства, так и и импортными, за исключением мортирной фугасной гранаты 53-Ф-521, стрельба которой из гаубиц М-10, Д-1 и гаубицы-пушки МЛ-20, была категорически запрещена. После Великой Отечественной войны на вооружение поступили новые боеприпасы повышенного могущества 3ОФ25, а также добавились новые типы, например, активно-реактивные, кассетные и осветительные. Кумулятивный снаряд 53-БП-540 пробивал под углом 90° — 250 мм, 60° — 220 мм, 30° — 120 мм.

Номенклатура боеприпасов
Тип	Индекс снаряда	Марка ВВ/ОВ	Масса снаряда, кг	Масса ВВ/ОВ, кг	Марка взрывателя	Начальная скорость снаряда, м/с	Максимальная дальность стрельбы, км
Кумулятивные
Вращающийся	53-БП-540	A-IX-1	27,67	5,6	ГКВ, ГПВ-3	680	3
Бронебойные
Остроголовый без баллистического наконечника	53-БР-540	A-IX-2	48,8	0,66	МД-7	600	4
Тупоголовый с баллистическим наконечником	53-БР-540Б	A-IX-2	48,96	0,48	ДБР	600	4
Морской фугасный полубронебойный	А3-ПБ-35	тротил	51,07	3,15	КТМФ	573	5
Бетонобойные
Гаубичный	53-Г-530	тротил	40	5,1	КТД, ДБТ	570	14,82
Гаубичный, снаряжён методом шнекования	53-Г-530Ш	тротил	40	5,1	КТД, ДБТ	670	15,84
Пушечный	53-Г-545	тротил	56	4,22	КТД	552	15,8
Осколочные и Кассетные
Гаубичная осколочная граната	53-О-530А	аммотол	40	5,31	РГМ-2, Д-1-У	670	15,92
Кассетный снаряд с осколочными боевыми элементами	3-О-13	A-IX-10	41,4	8×0,23	ДТМ-75	655	14,5
Осколочно-фугасные
Стальная гаубичная граната	53-ОФ-530	тротил	40	5,83	РГМ-2, Д-1-У, АР-5	670	15,92
Чугунная пушечная граната	53-ОФ-540В	тротил	43,56	4,80	РГМ-2, В-90, Д-1-У, АР-5	655	17,23
Стальная пушечная граната	53-ОФ-540	тротил	43,56	5,86	РГМ-2, В-90, Д-1-У, АР-5	655	17,23
Стальная пушечная граната с железо-керамическим пояском	53-ОФ-540Ж	тротил	43,56	5,86	РГМ-2, В-90, Д-1-У, АР-5	655	17,32
Активно-реактивный снаряд	3ОФ22	А-IX-2	43,33	4,88	В-429, АР-5	655	20,5
Снаряд повышенного могущества	3ОФ25	A-IX-20	43,56	6,88	РГМ-2, В-90, АР-5	655	17,23
Шрапнельные
Шрапнель с трубкой 45 сек.	53-Ш-501	—	41,2	0,5	45 сек.
Шрапнель с трубкой Т-6	53-Ш-501Т	—	41,2	0,5	Т-6
Снаряд со стреловидными поражающими элементами	3Ш2	—	43,56		ДТМ-75	655	10,2
Фугасные
Остроголовая граната старого образца	53-Ф-542	тротил	38,1	5,86	РГМ	660	13,83
Остроголовая граната старого образца	53-Ф-542Г	тротил	38,52	5,73	4ГТ	660	13,83
Остроголовая граната старого образца	53-Ф-542У	тротил	38,36	5,77	УГТ, УГТ-2	660	13,83
Тупоголовая граната старого образца	53-Ф-542Ш	тротил	40,6	6,06	РГМ	650	12,83
Тупоголовая граната старого образца	53-Ф-542ШГ	тротил	41	5,93	4ГТ	650	12,83
Тупоголовая граната старого образца	53-Ф-542ШУ	тротил	40,86	5,96	УГТ, УГТ-2	650	12,83
Дымовые
Гаубичный	53-Д-530
Пушечный	53-Д-540	белый фосфор	43,53	6,626		655	17,23
Осветительные
Гаубичный с временем горения 40—45 с	3С1	—	40,2	—	Т-7		14
Пушечный с временем горения 55 с	3С6(-1)	—	39,7	—	Т-90		14,94
Химические
Со стойким типом отравляющего вещества.	53-ХС-530		38,8			670	15,9
Дальнобойная со стойким типом отравляющего вещества.	53-ХС-530Д	вязкий люизит	42,5	5,4
С нестойким типом отравляющего вещества.	53-ХН-530		39,1		КТМ-2	670	15,9
Осколочно-химическая гаубичная граната	53-ОХ-530		40		КТМ-2, РГ-6	670	15,9
Осколочно-химическая пушечная граната	53-ОХ-540					655	17,23
Осколочно-химический снаряд	3Х3	зоман	40	2,873	РГМ-2
Осколочно-химический снаряд	3Х3-35	зарин	40	2,82	РГМ-2
Ядерные
Выстрел 3ВБ3	3Б3			1 кт (тротиловый эквивалент)			17,4
Учебные
Инертный	53-ОФ-540ИН	—	43,56	—	—	655	17,23
Практический трассирующий	53-ПБР-540	—	48,78	—	—	600	4
Холостой выстрел с зарядом 4Х13	—	—	—	—	—	—	—

Таблица бронепробиваемости для 152-мм гаубицы-пушки обр. 1937 г. (МЛ-20)
Остроголовый калиберный бронебойный снаряд 53-БР-540
Дальность, м	При угле встречи 60°, мм	При угле встречи 90°, мм
500	105	125
1000	95	115
1500	85	105
2000	75	90
Тупоголовый калиберный бронебойный снаряд 53-БР-540Б
Дальность, м	При угле встречи 60°, мм	При угле встречи 90°, мм
500	105	130
1000	100	120
1500	95	115
2000	85	105
Морской полубронебойный снаряд обр. 1915/1928 г.
Дальность, м	При угле встречи 60°, мм	При угле встречи 90°, мм
100	110	136
500	104	128
1000	97	119
1500	91	111
2000	85	105
Приведённые данные относятся к советской методике измерения пробивной способности. Следует помнить, что показатели бронепробиваемости могут заметно различаться при использовании различных партий снарядов и различной по технологии изготовления брони.

Таблица бронепробиваемости для 152-мм гаубицы-пушки обр. 1937 г. (МЛ-20|МЛ-20С) и 152-мм пушки обр. 1910/34 г.,
Остроголовый калиберный бронебойный снаряд 53-БР-540
Дальность, м	При угле встречи 60°, мм	При угле встречи 90°, мм
100	114	140
300	111	136
500	108	132
1000	101	124
1500	95	117
2000	89	109
2500	84	102
3000	78	96
3500	73	90
4000	69	85
Толщина пробиваемой брони рассчитана по формуле Жакоб-де-Марра при K=2400. Углом встречи называется угол, составляемый касательной к траектории в точке встречи и плоскостью, касательной к поверхностьи цели в той же точке. Приведённые данные относятся к советской методике измерения пробивной способности. Следует помнить, что показатели бронепробиваемости могут заметно различаться при использовании различных партий снарядов и различной по технологии изготовления брони.

Сохранившиеся экземпляры

МЛ-20 представлена в экспозициях многих военных музеев, а также служит элементом ряда мемориалов. В Москве её можно увидеть в музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе и Центральном музее Вооружённых Сил, в Санкт-Петербурге — в Музее артиллерии и инженерных войск и дворике Нарышкина бастиона Петропавловской крепости, в Московской области — в Музее техники Вадима Задорожного пос. Архангельское Красногорского района и в Музее отечественной военной истории в деревне Падиково Истринского района,в Волгограде - в музее "Панорама Сталинградской битвы" в Перми — в музее Мотовилихинских заводов, в Верхней Пышме (Свердловская область) — в музее «Боевая слава Урала», в Крыму (Севастополь) — диорама «Сапун-гора». В Финляндии это орудие экспонируется в музее г. Хямеэнлинна, в Белоруссии — в Брестской крепости на площадке артиллерийского вооружения, в Польше — в Познаньской цитадели, в Израиле — в музее Batey ha-Osef, на Украине — в Киевском музее Великой Отечественной войны, Запорожье — рядом с мемориальным комплексом возле плотины. Шостка — возле городского музея. Шоссе Псков — Гдов, в качестве памятника.

Интересный факт

Гаубицы МЛ-20 с 2002 по 2009 гг. использовались для производства традиционного полуденного выстрела в Санкт-Петербурге.

Операторы

• Алжир Алжир — 20 единиц МЛ-20, по состоянию на 2016 год
• Монголия Монголия — некоторое количество, по состоянию на 2016 год
• Россия Россия — 100 единиц МЛ-20 на хранении, по состоянию на 2016 год
• Сирия Сирия — некоторое количество, по состоянию на 2016 год

Бывшие операторы

• Болгария Болгария — некоторое количество, по состоянию на 2007 год
• Вьетнам Вьетнам — 100 единиц МЛ-20 поставлено из СССР в период с 1960 по 1961 годы
• КНДР КНДР — некоторое количество, по состоянию на 2012 год
• Куба Куба — некоторое количество в составе береговой обороны, по состоянию на 2012 год
• Ливия Ливия — некоторое количество, по состоянию на 2012 год
• Марокко Марокко — 30 единиц МЛ-20 поставлено из СССР в 1962 году
• Польша Польша — 135 единиц МЛ-20, по состоянию на 2007 год
• Румыния Румыния — 154 единицы МЛ-20, по состоянию на 2007 год
• Украина Украина — 7 единиц МЛ-20, по состоянию на 2007 год
• Сомали Сомали — 45 единиц МЛ-20 поставлено из СССР в 1976 году

Литература

• Иванов А. Артиллерия СССР во Второй мировой войне. — СПб.: Нева, 2003. — 64 с. — ISBN 5-7654-2731-6.
• Солянкин А. Г., Павлов М. В., Павлов И. В., Желтов И. Г. Советские тяжёлые самоходные артиллерийские установки 1941—1945 гг. — М.: Экспринт, 2005. — 48 с. — ISBN 5-94038-080-8.
  • Описание орудия МЛ-20С из раздела ИСУ-152 этой брошюры доступно на [armor.kiev.ua/Tanks/WWII/isu152/1/ Броне-сайте Чобитка Василия]
  • см. также статью А. Сорокина [armor.kiev.ua/Tanks/WWII/isu152/ Самоходная артиллерийская установка ИСУ-152 на Броне-сайте Чобитка Василия]
• Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественной артиллерии / Под общ. ред. А. Е. Тараса. — Мн.: Харвест, 2000. — 1156 с. — (Библиотека военной истории). — ISBN 985-433-703-0.
• Широкорад А. Б. Северные войны России. — М.: АСТ, 2001. — 848 с.
• Широкорад А. Б. Бог войны Третьего рейха. — М.: АСТ, 2003. — 576 с. — ISBN 5-17-015302-3.
• Шунков В. Н. Красная Армия. — М.: АСТ, 2008. — 352 с. — ISBN 978-5-17-037177-8.

Ссылки

• [easyget.narod.ru/artl/ml_20.html История создания МЛ-20]
• [www.sudden-strike.ru/history/detail.php?ID=3327 МЛ-20 на сайте игры Sudden Strike]
• [www.weltkrieg.ru/artillery/ML-20/ Описание МЛ-20 на weltkrieg.ru]
• [www.jaegerplatoon.net/ARTILLERY6.htm Описание тяжёлой финской артиллерии (включая МЛ-20) на jaegerplatoon.net]  (англ.)
• [www.dishmodels.com/wshow.htm?p=1183 Детальные фотографии МЛ-20, установленной у мемориала советским войнам в Тиргартене, г. Берлин]

Отрывок, характеризующий 152-мм гаубица-пушка образца 1937 года (МЛ-20)

Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.