1563 год
Поделись знанием:
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
(перенаправлено с «1563»)
| Годы |
|---|
| 1559 · 1560 · 1561 · 1562 — 1563 — 1564 · 1565 · 1566 · 1567 |
| Десятилетия |
| 1540-е · 1550-е — 1560-е — 1570-е · 1580-е |
| Века |
| XV век — XVI век — XVII век |
1563 (тысяча пятьсот шестьдесят третий) год по юлианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в пятницу. Это 1563 год нашей эры, 563 год 2 тысячелетия, 63 год XVI века, 3 год 7-го десятилетия XVI века, 4 год 1560-х годов.
Содержание
События
- Начало Северной семилетней войны (датско-шведской войны 1563—1570 годов).
- Турин стал столицей Савойского герцогства.
- Основан город Рехиль.
- Принят Англиканский Символ веры.
- Статут о подмастерьях в Англии.
- 1563—1564 — Конфискованные в Ирландии земли большей частью розданы на выгодных условиях английским военным и чиновникам.
- Король Эрик подавил мятеж в Финляндии, Иоанн заточен в крепость.
- Закон Фердинанда о возвращении церкви всех её земельных владений.
- Восстание крестьян Ляховецкой волости, Волынского воеводства.
- Основан пограничный сторожевой пункт Тёплый Стан на Ногайском шляхе.
- 29 августа — в испанских колониях в Южной Америке создано губернаторство Тукуман со столицей в Сантьяго-дель-Эстеро[1].
- 18 февраля — Сильная бомбардировка заставила гарнизон Литовской крепости Полоцк капитулировать перед русским войском. Город был включён в состав России.
- 19 апреля — В Москве заработала типография первопечатника Ивана Фёдорова и началось печатание первой русской датированной книги — «Апостола».
- Хан Кучум захватил власть в Сибирском ханстве.
- 1563—1598 — Хан Сибирского ханства Кучум.
- Дели становится резиденцией Великих Моголов.
- Китайской армии генерала Ци Цзи-гуана удалось нанести жестокое поражение японцам в Фуцзяни и вытеснить их оттуда.
- Смертный приговор, который вынес Хан Сулейман своему сыну Баязиду, исполнен 28 ноября 1563 года.
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1563 году
- Чжу Ицзюнь — император Китая династии Мин c 1572 по 1620 годы.
- Гуру Арджан Дэв — Пятый Гуру Сикхов.
- Джентилески, Орацио — итальянский живописец.
- Доуленд, Джон — английский композитор и лютнист.
- Майкл Дрейтон — английский поэт эпохи Возрождения.
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1563 году
- 21 мая — Мартинас Мажвидас, автор и издатель первой литовской книги (1547).
- 22 октября — Силоэ, Диего де испанский архитектор и скульптор.
- 5 декабря — Гурий, первый архиепископ Казанский и Свияжский, святой Русской Церкви.
- Берлихинген, Готфрид фон — швабский рыцарь, участник Крестьянской войны в Германии.
- Глареан, Генрих — швейцарский гуманист: теоретик музыки, географ, историк, филолог, математик.
- Франсуа де Гиз — 2-й герцог де Гиз (1550—1563), граф, затем герцог Омальский и пэр Франции, маркиз де Майенн, барон, затем принц де Жуанвиль, великий камергер и великий ловчий обер-егермейстер Франции. Французский военный и государственный деятель времён Религиозных войн во Франции, старший сын Клода I (20 октября 1496 — 12 апреля 1550), герцога де Гиз, и Антуанетты де Бурбон-Вандом (1493—1583).
- Кастеллио, Себастьян — французский проповедник и теолог, один из первых протестантских идеологов свободы совести. Идеологический противник Кальвина.
- Ла Боэси, Этьен де — французский писатель и философ, близкий друг Мишеля Монтеня, который намеревался опубликовать его сочинение «Рассуждение о добровольном рабстве» в составе своей книги «Опыты».
- Мажвидас, Мартинас — литовский первопечатник и писатель; составитель и издатель первой книги на литовском языке. С его именем связано начало письменной традиции на литовском языке.
- Мелдолла, Андреа — итальянский живописец и гравёр венецианской школы.
- Франческо Сальвиати — итальянский художник эпохи маньеризма.
См. также
Напишите отзыв о статье "1563 год"
Примечания
- ↑ Очерки истории Аргентины / М., Соцэкгиз, 1961 — С. 28.
Отрывок, характеризующий 1563 год
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
