1586 год
Поделись знанием:
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
(перенаправлено с «1586»)
Годы |
---|
1582 · 1583 · 1584 · 1585 — 1586 — 1587 · 1588 · 1589 · 1590 |
Десятилетия |
1560-е · 1570-е — 1580-е — 1590-е · 1600-е |
Века |
XV век — XVI век — XVII век |
Григорианский календарь | 1586 MDLXXXVI |
Юлианский календарь | 1585—1586 (с 11 января) |
Юлианский календарь с византийской эрой |
7094—7095 (с 11 сентября) |
От основания Рима | 2338—2339 (с 1 мая) |
Еврейский календарь |
5346—5347 ה'שמ"ו — ה'שמ"ז |
Исламский календарь | 994—995 |
Древнеармянский календарь | 4078—4079 (с 11 августа) |
Армянский церковный календарь | 1035 ԹՎ ՌԼԵ
|
Китайский календарь | 4282—4283 乙酉 — 丙戌 зелёный петух — красная собака |
Эфиопский календарь | 1578 — 1579 |
Древнеиндийский календарь | |
- Викрам-самват | 1642—1643 |
- Шака самват | 1508—1509 |
- Кали-юга | 4687—4688 |
Иранский календарь | 964—965 |
Буддийский календарь | 2129 |
1586 (тысяча пятьсот восемьдесят шестой) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в среду. Это 1586 год нашей эры, 586 год 2 тысячелетия, 86 год XVI века, 6 год 9-го десятилетия XVI века, 7 год 1580-х годов.
Содержание
События
- В Ирландии картофель стали выращивать, как полезное растение.
- Заговор Бабингтона в Англии. Заговорщики были связаны с папой, Филиппом, Гизами, Марией. Сентябрь — Заговорщики в Англии схвачены и казнены. Мария Стюарт предана специальному суду.
- Елизавета I заключила союз с Иаковом. Иаков обещался не поддерживать Испанию, шотландских и ирландских католиков. Елизавета сделала его своим наследником.
- Английские власти вмешались в борьбу ирландских вождей в Манстере (Юго-западная Ирландия), спровоцировали восстание против англичан, жестоко подавили его и конфисковали большую часть земель. Земли были розданы английским колонистам.
- Лестер объявил Францию и Германию союзниками Испании и запретил с ними торговлю. Войну с Испанией Лестер вёл неудачно.
- Русским мастером А. Чоховым отлита Царь-пушка.
- Основание города Воронежа (по другим данным — 1585 год[1]]).
- Основание города Ливны
- Основание города Самары
- Основание города Тюмени
- Получение Уфой городского статуса
- 1586—1592 — Герцог Пармы Алессандро Фарнезе.
- Галилео Галилей сконструировал гидростатические весы для определения удельного веса твёрдых тел.
- По неизвестным причинам был в непродолжительной ссылке Василий IV Шуйский.
- Образование Львовского братства при православной церкви.
- 1586—1588 — Аския Сонгаи Мухаммед III Бана.
- 1586—1598 — Хан казахов Тевеккель. Совершал неоднократные набеги на Ташкент и другие города Средней Азии.
- Присоединение к империи Моголов Кашмира, Кабула, Газни, Пешавара.
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1586 году
- 24 февраля — Матей Фабер (венг. Faber Mátyás), религиозный писатель, иезуит, католический священник (ум. 1653).
- 18 ноября — Скопин-Шуйский, Михаил Васильевич русский государственный и военный деятель Смутного времени.
- Антуан Боэссе[en], французский композитор, музыкальный суперинтендант королевского двора (ум. 1643).
- Андреэ, Иоганн Валентин — немецкий теолог, писатель, математик, алхимик; внук Якова Андреэ.
- Роза Лимская — первая католическая святая Латинской Америки, доминиканская терциарка, покровительница Перу и всей Южной Америки.
- Фокс, Люк — английский мореплаватель, исследовавший Северо-Западный проход вдоль северного берега Северной Америки.
- Форд, Джон — английский драматург и поэт.
- Шайн, Иоганн Герман — немецкий композитор. С 1599 года певчий придворной капеллы в Дрездене; с 1615 года — придворный капельмейстер в Веймаре; с 1616 года кантор лейпцигской школы Святого Фомы и её хора.
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1586 году
- 12 декабря — Стефан Баторий, князь Трансильвании (1571—1576), король Польши (1576—1586).
- Август — курфюрст Саксонии, сын герцога Генриха Благочестивого от его брака с Катариной Мекленбургской.
- Адольф Гольштейн-Готторпский — первый герцог Гольштейн-Готторпский, основатель Гольштейн-Готторпской линии Ольденбургской династии.
- Бирбал — великий визирь при дворе могольского императора Акбара.
- Гранвела, Антуан Перрено де — первый министр и ближайший советник испанского короля Филиппа II.
- Елизавета Датская — принцесса из династии Ольденбургов, в первом браке супруга Магнуса III Мекленбург-Шверинского, во втором — Ульриха III Мекленбург-Гюстровского.
- Кранах, Лукас Младший — немецкий живописец, сын Лукаса Кранаха Старшего.
- Маргарита Пармская — герцогиня Пармская и штатгальтер Испанских Нидерландов с 1559 по 1567 год, внебрачная дочь Карла V.
- Моралес, Луис де — испанский художник, один из ярчайших представителей испанского маньеризма, старший современник Эль Греко.
- Педро де Кампанья — фламандский художник периода Ренессанса.
- Сидни, Филип — английский поэт и общественный деятель елизаветинской эпохи.
- Трубар, Примож — словенский первопечатник и реформатор.
- Фарнезе, Оттавио — герцог Пармы и Пьяченцы с 1551 года из рода Фарнезе, второй герцог ди Кастро.
- Хемниц, Мартин — выдающийся лютеранский богослов, автор Формулы Согласия.
См. также
Напишите отзыв о статье "1586 год"
Примечания
- ↑ Воронеж в документах и материалах / Под ред. В. В. Кулиновой, В. П. Загоровского. — Воронеж: Центр.-Чернозём. кн. изд-во, 1987. — С. 28. — 272 с..
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Календарь на 1586 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
|
Отрывок, характеризующий 1586 год
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.