16"/50 Mark 7
406-мм/50 артиллерийское орудие Mark 7 | |
---|---|
Бортовой залп линкора BB-61 «Айова» | |
Тип: | Корабельное орудие |
Страна: | США |
История службы | |
Годы эксплуатации: | 1943–1992 |
На вооружении: | |
Войны и конфликты: | II мировая Война в Корее Вьетнамская война Гражданская война в Ливане Война в заливе |
История производства | |
Разработан: | 1939 |
Характеристики | |
Масса, кг: | 121,5 т |
Длина, мм: | 20,73 м |
Длина ствола, мм: | 20,3 м |
Снаряд: | Бронебойный Mk 8 Фугасный Mk 13 Ядерный Mk 23 |
Калибр, мм: | 406 мм |
Угол возвышения: | −5…+45° |
Скорострельность, выстрелов/мин: |
2 выстрела в минуту |
Начальная скорость снаряда, м/с |
762 (бронебойный) 820 (фугасный) |
Максимальная дальность, м: |
38,7 км |
Изображения на Викискладе?: | 406-мм/50 артиллерийское орудие Mark 7 |
406-мм артиллерийское орудие Mark 7 — американское корабельное артиллерийское орудие, принятое на вооружение в 1943 году. Установками с орудиями этого типа были вооружены линкоры типа «Айова».
Считается одним из лучших в мире артиллерийских орудий для линкоров. Первоначально было рассчитано на использование относительно лёгкого (1016 кг) бронебойного снаряда AP Mark 5. Со снарядом AP Mark 8 весом 1225 кг, бронебойность орудия практически сравнялась с бронебойностью японских 460-мм орудий, установленных на линкорах типа «Ямато»[1].
Содержание
- 1 Конструкция
- 2 Снаряды
- 2.1 Бронебойные снаряды AP Mark 8
- 2.2 Фугасные снаряды HC Mark 13, 14
- 2.3 Атомные снаряды Mark 23
- 2.4 Подкалиберные 280-мм снаряды
- 2.5 HE-CVT Mark 143
- 2.6 Противопехотный снаряд ICM Mark 144
- 2.7 HE-ET/PT Mark 145
- 2.8 Противопехотный снаряд ICM Mark 146
- 2.9 Улучшенный фугасный снаряд HC Mark 147
- 2.10 Дальнобойный фугасный снаряд HE-ER Mark 148
- 2.11 Другие проекты
- 2.12 Разрушительная сила
- 2.13 Характеристики снарядов
- 2.14 Количество выпущенных снарядов
- 3 Пороховой заряд
- 4 Живучесть ствола
- 5 Система управления огнём
- 6 Тактико-технические характеристики
- 7 Установки на кораблях
- 8 См. также
- 9 Примечания
- 10 См. также
- 11 Ссылки
Конструкция
Снаряды
Бронебойные снаряды AP Mark 8
Бронебойные англ. Armor Piercing или Armor Penetrating) снаряды AP Mark 8 были созданы для увеличения бронебойности орудий линкоров, которые первоначально стреляли снарядами AP Mark 5. Эти снаряды предназначались для борьбы с японскими линкорами на дальних дистанциях боя («Plan Orange»). Выпущенные по навесной траектории с меньшей начальной скоростью эти снаряды более эффективно пробивали палубную броню японских кораблей[1].
Во всех отношениях, кроме длины, снаряд Mark 8 Mod 0 образца 1939 года сходен со снарядом Mark 5. Однако к концу 1944 года появилась улучшенная версия Mark 8 Mod 6, которая за счёт новой техники закалки значительно лучше пробивала толстую поверхностно-упрочнённую броню при падении под углом более 35°. Качества нового снаряда были настолько высоки, что Бюро артиллерии предложил осуществить немедленную замену снарядов старых образцов по мере того, как новые снаряды будут производиться в нужном количестве. Снаряд Mark 8 Mod 6 имел тупой скруглённый нос для улучшения пробиваемости горизонтальной брони, более тяжёлый бронебойный колпачок и более твёрдый корпус за счёт улучшенной технологии термообработки. Радиус оживала составлял 9 калибров или 3,66 м, скорость вращения у дульного среза составляла 4000 об/мин. Пороховой заряд создавал избыточное давление около 3,5 атм у дульного среза и 0,5 атм на расстоянии 15 м от него. Донный взрыватель Mark 21 имел задержку 0,033 с и срабатывал при силе сопротивления, эквивалентной пробою 38-мм брони при нормальном ударе или 10-мм при ударе под углом 65°. Цвет носика означал тип взрывчатки (жёлтый — взрывчатка типа D). Узкая цветная полоска за носиком означала цвет разрыва[1].
Фугасные снаряды HC Mark 13, 14
Фугасные (англ. High Capacity) снаряды HC Mark 13 были разработаны для линкоров типа «Колорадо», механизмы которых не могли подавать снаряды длиной более 4 калибров. В целях стандартизации этот снаряд применялся и на более поздних линкорах, для которых это ограничение было устранено. Этот наиболее часто применявшийся снаряд был принят на вооружение в конце 1942 года и первоначально имел обозначение EX-1. Полость для взрывчатки имела примерно постоянную толщину стенок с некоторым утолщением в сторону носа[1].
В процентном отношении к полному весу снаряд имел меньше взрывчатки, чем фугасные снаряды большинства зарубежных флотов и даже более ранние американские снаряды. Таким образом, снаряд имел более прочный корпус, позволявший поражать легко бронированные цели и бетонные укрепления. Применялись как донные, так и головные ударные взрыватели. Во время Второй мировой войны на базе HC Mark 13 был разработан зенитный снаряд, который отличался от прототипа механическим взрывателем с устанавливаемой задержкой по времени. Зенитные снаряды не получили своего собственного номера модификации и поэтому известны как HC Mark 13 AA (англ. Anti-Aircraft)[1].
Как и у бронебойных снарядов, радиус оживала снаряда HC Mark 13 составлял 9 калибров[1].
Основным производителем снарядов была Военно-морской артиллерийский завод (англ. Naval Gun Factory). Однако в 1969 году небольшую партию снарядов выпустил завод Naval Surface Warfare Center (Crane, шт. Индиана). Эти снаряды были полностью идентичны оригинальным, однако получили собственное обозначение Mark 14[1].
Корпуса фугасных снарядов имели зелёный цвет. Цвет носика соответствовал типу взрывчатки, жёлтый цветом обозначалась взрывчатка типа D[1].
Атомные снаряды Mark 23
В 1950 годах было выпущено около 50 атомных снарядов Mark 23 (жарг. «Katie»). Разработка этих снарядов началась в 1952 году, а первые экземпляры собраны в октябре 1956 года. Наиболее вероятно, что снаряд представлял собой HC Mark 13 с ядерной боеголовкой W23, установленной вместо заряда обычного взрывчатого вещества, хотя некоторые источники утверждают, что снаряд был меньшего размера[1].
Линкоры «Айова», «Нью-Джерси» и «Висконсин» имели в магазинах башни № 2 специальные хранилища, в которых помещались 10 атомных снарядов Mark 23 и 9 практических снарядов Mark 24. Линкор «Миссури» не был оборудован таким хранилищем, поскольку в 1955 году был выведен в резерв. Атомными снарядами не было произведено ни одного выстрела, и в октябре 1962 года они были сняты с вооружения. Неизвестно даже, находились ли они когда-нибудь на борту линкоров. Линкор «Висконсин» во время учений в 1957 году произвёл один выстрел практическим снарядом. Один из атомных снарядов был использован в операции «Plowshare» (мирное использование ядерных боеприпасов), остальные деактивированы. Корпус одного из атомных снарядов в настоящее время находится в Национальном атомном музее (англ. National Atomic Museum, Альбукерк, шт. Нью-Мексико)[1].
Подкалиберные 280-мм снаряды
Весной и летом 1967 года, когда линкор «Нью-Джерси» был выведен из резерва для участия во вьетнамской войне, руководство военно-морского артиллерийского полигона Индиан-Хед (англ. Indian Head Naval Ordnance Station) предложило использовать 23 000 неядерных снарядов, оставшихся от программы по созданию 280-мм «атомной гаубицы», для стрельбы из орудий Mark 7. При помощи поддонов и уплотнителей 280-мм снаряды были превращены в 406-мм подкалиберные. Этот проект был частью программы «Gunfighter» по созданию сверхдальнобойного артиллерийского снаряда (англ. Long Range Bombardment Ammunition, LRBA). Стрельба проводилась из 40-метрового ствола, полученного сваркой встык двух стволов орудия 16"/45. На испытаниях, проводившихся в 1968 и 1969 годах у о. Барбадос 338-кг снаряд достиг максимальной дальности 76 670 м при скорости у дульного среза 1387 м/с. После вывода линкора «Нью-Джерси» в резерв в 1969 году, программа была прекращена[1].
HE-CVT Mark 143
Фугасный снаряд, снабжённый взрывателем с переменным управляемым временем срабатывания (англ. Controlled Variable Time, CVT). Разработан в 1980 годах во время последнего выхода линкоров из резерва. Во всём, кроме взрывателя аналогичен снаряду HC Mark 13[1].
Противопехотный снаряд ICM Mark 144
Противопехотный снаряд ICM Mark 144 (англ. Improved Conventional Munition, улучшенный неядерный снаряд) разработан в 1980 годах на основе снаряда HC Mark 13. Рассчитан на поражение живой силы и небронированных целей (самолётов, вертолётов, автомобилей). Оснащён 400 противопехотными гранатами замедленного действия (жарг. англ. «Bouncing Betty», шумная Бетти)[1].
HE-ET/PT Mark 145
Фугасный снаряд, аналогичный HE-CVT Mark 143, оснащённые в отличие от последнего взрывателем с электронным таймером (англ. Electronic-Time, ET) и контактным (англ. Point-Detonating, PD) взрывателем[1].
Противопехотный снаряд ICM Mark 146
Не доведённый до производства проект противопехотного снаряда, аналогичного Mark 144. Содержал 666 гранат M42/M46/M77 SADARM с взрывателями замедленного действия[1].
Улучшенный фугасный снаряд HC Mark 147
Проект улучшенного фугасного снаряда, длина которого соответствовала длине бронебойного AP Mark 8 (4,5 калибра), а масса составляла 1015 кг. Этими снарядами в 1980-х годах было сделано несколько выстрелов на полигоне в Дальгрене и с линкора «Айова». При начальной скорости 861 м/с дальность составила 46 600 м. Проект не был доведён до производства в связи в выводом в резерв в конце 1980-х — начале 1990-х годов всех четырёх линкоров типа «Айова». Обозначение Mark 147 принято в литературе условно, настоящее обозначение снаряда неизвестно[1].
Дальнобойный фугасный снаряд HE-ER Mark 148
330-мм подкалиберный кассетный снаряд повышенной дальности (англ. Extended-Range, ER) с электронным таймером-взрывателем. Эксперименты с этим снарядом проводились в 1980-х годах, однако в 1991 ф. г. были прекращены в связи с выводом линкоров в резерв. Вес снаряда без поддона составлял около 500 кг, а дальность при начальной скорости 1100 м/с планировалось увеличить до 64 км[1].
Другие проекты
Велись и в 1991 ф. г. были прекращены разработки 280-мм подкалиберного фугасного снаряда[1].
Разрушительная сила
Бронебойный снаряд AP Mark 8 при нормальном падении пробивает до 9 м бетонных конструкций. Фугасный снаряд HC Mark 13 при взрыве создаёт воронку диаметром 15 м и глубиной 6 м. Во время войны во Вьетнаме взрыв фугасного снаряда линкора «Нью-Джерси» создавал в джунглях зону диаметром 180 м для посадки вертолёта. При этом листья с деревьев сбивало на расстоянии 450 м[1].
Характеристики снарядов
Тип снаряда | Тип | Масса, кг | Длина, см | Масса взрывчатого вещества, кг |
---|---|---|---|---|
AP Mark 8 Mod 0-8 | Бронебойный | 1225 | 182,9 | 18,55 |
Target Mark 9 | Практический | - | ||
HC Mark 13 Mod 0-6 | Фугасный | 862 | 162,6 | 69,67 |
HC Mark 14 | Фугасный | |||
Nuclear Mark 23 | Ядерный | 15-20 кт | ||
Target Mark 15 | Практический | |||
Target Mark 16 | Практический | |||
HE-CVT Mark 143 | Фугасный | |||
ICM Mark 144 | Противопехотный | |||
HE-ET/PT Mark 145 | Фугасный |
Количество выпущенных снарядов
За всю историю своего существования орудия Mk 7 линкоров типа «Айова» выпустили следующее количество снарядов[2]:
Корабль | 1940-е годы | Война в Корее |
Война во Вьетнаме |
1982-1992 |
---|---|---|---|---|
BB-61 «Айова» | 2316 | 4550 | - | 2873 |
BB-62 «Нью-Джерси | 971 | 6671 | 6200 | 1752 |
BB-63 „Миссури“ | 1084 | 6979 | - | 2699 |
BB-64 „Висконсин“ | 1058 | 3200 | - | 1068 |
Пороховой заряд
Пороховой заряд состоял из небольших цилиндрических семиканальных зёрен бездымного пороха. Полный заряд состоял из 6 шёлковых картузов, в каждом из которых размещалось 49,9 кг пороха[3].
Живучесть ствола
В 1940-е годы живучесть ствола орудия составляла 290 ESR (англ. Effective Service Rounds, условные боевые выстрелы), где 1 ESR соответствовал выстрелу тяжёлым бронебойным снарядом (1225 кг) с полным пороховым зарядом. В это время в пороховых зарядах применялся порох SPD (англ. Smokeless Powder Diphenylamine, пироксилиновый порох имеющий в составе дифениламин в качестве стабилизатора термического разложения). Выстрел фугасным снарядом с полным пороховым зарядом (6 картузов, 820 м/с) соответствовал 0,43 ESR, а при уменьшенном заряде (6 картузов, но каждый меньшей массы, 580 м/с) — 0,03 ESR. После второй мировой войны состав пороха несколько изменился, что увеличило живучесть ствола до 350 ESR. Во время вывода линкоров из резерва в 1967 и 1980-х годах использование „шведской добавки“ (англ. Swedish Additive), состоявшей из диоксида титана и воска, уменьшило износ ствола примерно вчетверо. Выстрел бронебойным снарядом теперь соответстовал 0,26 ESR, фугасным — 0,11 ESR. Заметно уменьшило износ и применение в 1980-х годах в составе зарядных картузов полиуретановых чехлов, которые при сгорании порохового заряда создавали защитную завесу, заметно снижавшую газовую эрозию. Все эти усовершенствования привели к тому, что измерение живучести ствола в эквивалентных выстрелах потеряло смысл. Критичным параметром для ствола стало количество механических циклов, измеряемое в FER (англ. Fatigue Equivalent Rounds, эквивалентный выстрел по усталости материала). В настоящее время живучесть лейнера орудия Mark 7 составляет 1500 FER[1].
Система управления огнём
Основу системы управления огнём составлял аналоговый компьютер Mark 8 компании Ford Instrument. Компьютер учитывал различные факторы, влияющие на стрельбу: скорость цели, время полёта снаряда, сопротивление воздуха. Дальность до цели определялась оптическим дальномером, однако уже в начале 1940-х годов эту функцию мог альтернативно выполнять радар, обеспечивая более высокую точность стрельбы на большей дальности[4]. Автоматическое управление стрельбой и применение радара были главным преимуществом американской крупнокалиберной артиллерии перед японской.
Во время модернизации линкоров в 1980-е годы на каждую башню был установлен радар DR-810, измерявший начальную скорость снарядов в каждом залпе, что позволяло более точно предсказывать дальность последующих выстрелов. Благодаря этому, а также новой системе управления огнём Mk 160 и новому пороху, артиллерийская установка стала самой точной установкой, когда-либо установленной на линкорах. Во время тестовых стрельб у о. Крит в 1987 году из 15 снарядов, выпущенных с расстояния 31 900 м, 14 попали в квадрат со стороной 230 м вокруг центра мишени, из них 8 в квадрат со стороной 140 м. Дисперсия рассеяния снарядов составила 112 м или 0,36 % дальности стрельбы[1].
Тактико-технические характеристики
Вес орудия | 121 519 кг (с казёнником) 108 479 кг (без казённика) |
---|---|
Длина орудия | 20,73 м |
Длина канала ствола | 20,32 м |
Длина нарезки | 17,35 м |
Глубина нарезки | 3,81 мм |
Шаг нарезки | RH 1:25 |
Объём каморы | 0,44 m3) |
Скорострельность | 2 выстр./мин |
Максимальная дальность (AP/HC) | 38720/38 059 м |
Дульная скорость (AP/HC) | 762/820 м/с |
Установки на кораблях
См. также
Напишите отзыв о статье "16"/50 Mark 7"
Примечания
- ↑ William H. Garzke, Robert O. Dulin. [books.google.ru/books?id=oFv4gqBwF1UC Battleships: United States battleships, 1935-1992]. — 2. — Naval Institute Press, 1995. — Т. 1. — 386 p. — (Battleships Series). — ISBN 1557501742, 9781557501745..
- ↑ Trainor, Bernard E. [www.nytimes.com/1989/04/23/us/iowa-blast-inquiry-long-search-ahead.html "Iowa Blast Inquiry: Long Search Ahead"]. The New York Times, April 23, 1989. Accessed July 12, 2009.
- ↑ Clymer, A. Ben. [web.mit.edu/STS.035/www/PDFs/Newell.pdf The Mechanical Analog Computers of Hannibal Ford and William Newell] (pdf). IEEE Annals of the History of Computing. Massachusetts Institute of Technology (Vol. 15 No. 2, 1993). Проверено 26 августа 2006. [www.webcitation.org/69UBsTKBM Архивировано из первоисточника 28 июля 2012].
См. также
- en:List of naval guns
- en:List of World War II artillery
- 460-мм орудие Тип 94
- en:Armament of the Iowa class battleship
- Список самых больших артиллерийских орудий
Ссылки
- [www.navweaps.com/Weapons/WNUS_16-50_mk7.htm NavWeaps]
- [www.fas.org/man/dod-101/sys/ship/weaps/mk-7.htm Mark 7 16-inch/50-caliber gun] на сайте fas.org.
- Video [au.youtube.com/watch?v=0OmOQs0ziSU The 16"/50 Gun & Turret: US Navy Instructional Film]
Отрывок, характеризующий 16"/50 Mark 7
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.