16"/50 Mark 7

406-мм/50 артиллерийское орудие Mark 7
Бортовой залп линкора BB-61 «Айова»
Тип:	Корабельное орудие
Страна:	США США
История службы
Годы эксплуатации:	1943–1992
На вооружении:	США США
Войны и конфликты:	II мировая Война в Корее Вьетнамская война Гражданская война в Ливане Война в заливе
История производства
Разработан:	1939
Характеристики
Масса, кг:	121,5 т
Длина, мм:	20,73 м
Длина ствола, мм:	20,3 м
Снаряд:	Бронебойный Mk 8 Фугасный Mk 13 Ядерный Mk 23
Калибр, мм:	406 мм
Угол возвышения:	−5…+45°
Скорострельность, выстрелов/мин:	2 выстрела в минуту
Начальная скорость снаряда, м/с	762 (бронебойный) 820 (фугасный)
Максимальная дальность, м:	38,7 км
Изображения на Викискладе?:	406-мм/50 артиллерийское орудие Mark 7

16"/50 Mark 716"/50 Mark 7

406-мм артиллерийское орудие Mark 7 — американское корабельное артиллерийское орудие, принятое на вооружение в 1943 году. Установками с орудиями этого типа были вооружены линкоры типа «Айова».

Считается одним из лучших в мире артиллерийских орудий для линкоров. Первоначально было рассчитано на использование относительно лёгкого (1016 кг) бронебойного снаряда AP Mark 5. Со снарядом AP Mark 8 весом 1225 кг, бронебойность орудия практически сравнялась с бронебойностью японских 460-мм орудий, установленных на линкорах типа «Ямато».

Конструкция

Снаряды

Бронебойные снаряды AP Mark 8

Бронебойные англ. Armor Piercing или Armor Penetrating) снаряды AP Mark 8 были созданы для увеличения бронебойности орудий линкоров, которые первоначально стреляли снарядами AP Mark 5. Эти снаряды предназначались для борьбы с японскими линкорами на дальних дистанциях боя («Plan Orange»). Выпущенные по навесной траектории с меньшей начальной скоростью эти снаряды более эффективно пробивали палубную броню японских кораблей.

Во всех отношениях, кроме длины, снаряд Mark 8 Mod 0 образца 1939 года сходен со снарядом Mark 5. Однако к концу 1944 года появилась улучшенная версия Mark 8 Mod 6, которая за счёт новой техники закалки значительно лучше пробивала толстую поверхностно-упрочнённую броню при падении под углом более 35°. Качества нового снаряда были настолько высоки, что Бюро артиллерии предложил осуществить немедленную замену снарядов старых образцов по мере того, как новые снаряды будут производиться в нужном количестве. Снаряд Mark 8 Mod 6 имел тупой скруглённый нос для улучшения пробиваемости горизонтальной брони, более тяжёлый бронебойный колпачок и более твёрдый корпус за счёт улучшенной технологии термообработки. Радиус оживала составлял 9 калибров или 3,66 м, скорость вращения у дульного среза составляла 4000 об/мин. Пороховой заряд создавал избыточное давление около 3,5 атм у дульного среза и 0,5 атм на расстоянии 15 м от него. Донный взрыватель Mark 21 имел задержку 0,033 с и срабатывал при силе сопротивления, эквивалентной пробою 38-мм брони при нормальном ударе или 10-мм при ударе под углом 65°. Цвет носика означал тип взрывчатки (жёлтый — взрывчатка типа D). Узкая цветная полоска за носиком означала цвет разрыва.

Фугасные снаряды HC Mark 13, 14

Фугасные (англ. High Capacity) снаряды HC Mark 13 были разработаны для линкоров типа «Колорадо», механизмы которых не могли подавать снаряды длиной более 4 калибров. В целях стандартизации этот снаряд применялся и на более поздних линкорах, для которых это ограничение было устранено. Этот наиболее часто применявшийся снаряд был принят на вооружение в конце 1942 года и первоначально имел обозначение EX-1. Полость для взрывчатки имела примерно постоянную толщину стенок с некоторым утолщением в сторону носа.

В процентном отношении к полному весу снаряд имел меньше взрывчатки, чем фугасные снаряды большинства зарубежных флотов и даже более ранние американские снаряды. Таким образом, снаряд имел более прочный корпус, позволявший поражать легко бронированные цели и бетонные укрепления. Применялись как донные, так и головные ударные взрыватели. Во время Второй мировой войны на базе HC Mark 13 был разработан зенитный снаряд, который отличался от прототипа механическим взрывателем с устанавливаемой задержкой по времени. Зенитные снаряды не получили своего собственного номера модификации и поэтому известны как HC Mark 13 AA (англ. Anti-Aircraft).

Как и у бронебойных снарядов, радиус оживала снаряда HC Mark 13 составлял 9 калибров.

Основным производителем снарядов была Военно-морской артиллерийский завод (англ. Naval Gun Factory). Однако в 1969 году небольшую партию снарядов выпустил завод Naval Surface Warfare Center (Crane, шт. Индиана). Эти снаряды были полностью идентичны оригинальным, однако получили собственное обозначение Mark 14.

Корпуса фугасных снарядов имели зелёный цвет. Цвет носика соответствовал типу взрывчатки, жёлтый цветом обозначалась взрывчатка типа D.

Атомные снаряды Mark 23

В 1950 годах было выпущено около 50 атомных снарядов Mark 23 (жарг. «Katie»). Разработка этих снарядов началась в 1952 году, а первые экземпляры собраны в октябре 1956 года. Наиболее вероятно, что снаряд представлял собой HC Mark 13 с ядерной боеголовкой W23, установленной вместо заряда обычного взрывчатого вещества, хотя некоторые источники утверждают, что снаряд был меньшего размера.

Линкоры «Айова», «Нью-Джерси» и «Висконсин» имели в магазинах башни № 2 специальные хранилища, в которых помещались 10 атомных снарядов Mark 23 и 9 практических снарядов Mark 24. Линкор «Миссури» не был оборудован таким хранилищем, поскольку в 1955 году был выведен в резерв. Атомными снарядами не было произведено ни одного выстрела, и в октябре 1962 года они были сняты с вооружения. Неизвестно даже, находились ли они когда-нибудь на борту линкоров. Линкор «Висконсин» во время учений в 1957 году произвёл один выстрел практическим снарядом. Один из атомных снарядов был использован в операции «Plowshare» (мирное использование ядерных боеприпасов), остальные деактивированы. Корпус одного из атомных снарядов в настоящее время находится в Национальном атомном музее (англ. National Atomic Museum, Альбукерк, шт. Нью-Мексико).

Подкалиберные 280-мм снаряды

Весной и летом 1967 года, когда линкор «Нью-Джерси» был выведен из резерва для участия во вьетнамской войне, руководство военно-морского артиллерийского полигона Индиан-Хед (англ. Indian Head Naval Ordnance Station) предложило использовать 23 000 неядерных снарядов, оставшихся от программы по созданию 280-мм «атомной гаубицы», для стрельбы из орудий Mark 7. При помощи поддонов и уплотнителей 280-мм снаряды были превращены в 406-мм подкалиберные. Этот проект был частью программы «Gunfighter» по созданию сверхдальнобойного артиллерийского снаряда (англ. Long Range Bombardment Ammunition, LRBA). Стрельба проводилась из 40-метрового ствола, полученного сваркой встык двух стволов орудия 16"/45. На испытаниях, проводившихся в 1968 и 1969 годах у о. Барбадос 338-кг снаряд достиг максимальной дальности 76 670 м при скорости у дульного среза 1387 м/с. После вывода линкора «Нью-Джерси» в резерв в 1969 году, программа была прекращена.

HE-CVT Mark 143

Фугасный снаряд, снабжённый взрывателем с переменным управляемым временем срабатывания (англ. Controlled Variable Time, CVT). Разработан в 1980 годах во время последнего выхода линкоров из резерва. Во всём, кроме взрывателя аналогичен снаряду HC Mark 13.

Противопехотный снаряд ICM Mark 144

Противопехотный снаряд ICM Mark 144 (англ. Improved Conventional Munition, улучшенный неядерный снаряд) разработан в 1980 годах на основе снаряда HC Mark 13. Рассчитан на поражение живой силы и небронированных целей (самолётов, вертолётов, автомобилей). Оснащён 400 противопехотными гранатами замедленного действия (жарг. англ. «Bouncing Betty», шумная Бетти).

HE-ET/PT Mark 145

Фугасный снаряд, аналогичный HE-CVT Mark 143, оснащённые в отличие от последнего взрывателем с электронным таймером (англ. Electronic-Time, ET) и контактным (англ. Point-Detonating, PD) взрывателем.

Противопехотный снаряд ICM Mark 146

Не доведённый до производства проект противопехотного снаряда, аналогичного Mark 144. Содержал 666 гранат M42/M46/M77 SADARM с взрывателями замедленного действия.

Улучшенный фугасный снаряд HC Mark 147

Проект улучшенного фугасного снаряда, длина которого соответствовала длине бронебойного AP Mark 8 (4,5 калибра), а масса составляла 1015 кг. Этими снарядами в 1980-х годах было сделано несколько выстрелов на полигоне в Дальгрене и с линкора «Айова». При начальной скорости 861 м/с дальность составила 46 600 м. Проект не был доведён до производства в связи в выводом в резерв в конце 1980-х — начале 1990-х годов всех четырёх линкоров типа «Айова». Обозначение Mark 147 принято в литературе условно, настоящее обозначение снаряда неизвестно.

Дальнобойный фугасный снаряд HE-ER Mark 148

330-мм подкалиберный кассетный снаряд повышенной дальности (англ. Extended-Range, ER) с электронным таймером-взрывателем. Эксперименты с этим снарядом проводились в 1980-х годах, однако в 1991 ф. г. были прекращены в связи с выводом линкоров в резерв. Вес снаряда без поддона составлял около 500 кг, а дальность при начальной скорости 1100 м/с планировалось увеличить до 64 км.

Другие проекты

Велись и в 1991 ф. г. были прекращены разработки 280-мм подкалиберного фугасного снаряда.

Разрушительная сила

Бронебойный снаряд AP Mark 8 при нормальном падении пробивает до 9 м бетонных конструкций. Фугасный снаряд HC Mark 13 при взрыве создаёт воронку диаметром 15 м и глубиной 6 м. Во время войны во Вьетнаме взрыв фугасного снаряда линкора «Нью-Джерси» создавал в джунглях зону диаметром 180 м для посадки вертолёта. При этом листья с деревьев сбивало на расстоянии 450 м.

Характеристики снарядов

Тип снаряда	Тип	Масса, кг	Длина, см	Масса взрывчатого вещества, кг
AP Mark 8 Mod 0-8	Бронебойный	1225	182,9	18,55
Target Mark 9	Практический			-
HC Mark 13 Mod 0-6	Фугасный	862	162,6	69,67
HC Mark 14	Фугасный
Nuclear Mark 23	Ядерный			15-20 кт
Target Mark 15	Практический
Target Mark 16	Практический
HE-CVT Mark 143	Фугасный
ICM Mark 144	Противопехотный
HE-ET/PT Mark 145	Фугасный

Количество выпущенных снарядов

За всю историю своего существования орудия Mk 7 линкоров типа «Айова» выпустили следующее количество снарядов:

Корабль	1940-е годы	Война в Корее	Война во Вьетнаме	1982-1992
BB-61 «Айова»	2316	4550	-	2873
BB-62 «Нью-Джерси	971	6671	6200	1752
BB-63 „Миссури“	1084	6979	-	2699
BB-64 „Висконсин“	1058	3200	-	1068

Пороховой заряд

Пороховой заряд состоял из небольших цилиндрических семиканальных зёрен бездымного пороха. Полный заряд состоял из 6 шёлковых картузов, в каждом из которых размещалось 49,9 кг пороха.

Живучесть ствола

В 1940-е годы живучесть ствола орудия составляла 290 ESR (англ. Effective Service Rounds, условные боевые выстрелы), где 1 ESR соответствовал выстрелу тяжёлым бронебойным снарядом (1225 кг) с полным пороховым зарядом. В это время в пороховых зарядах применялся порох SPD (англ. Smokeless Powder Diphenylamine, пироксилиновый порох имеющий в составе дифениламин в качестве стабилизатора термического разложения). Выстрел фугасным снарядом с полным пороховым зарядом (6 картузов, 820 м/с) соответствовал 0,43 ESR, а при уменьшенном заряде (6 картузов, но каждый меньшей массы, 580 м/с) — 0,03 ESR. После второй мировой войны состав пороха несколько изменился, что увеличило живучесть ствола до 350 ESR. Во время вывода линкоров из резерва в 1967 и 1980-х годах использование „шведской добавки“ (англ. Swedish Additive), состоявшей из диоксида титана и воска, уменьшило износ ствола примерно вчетверо. Выстрел бронебойным снарядом теперь соответстовал 0,26 ESR, фугасным — 0,11 ESR. Заметно уменьшило износ и применение в 1980-х годах в составе зарядных картузов полиуретановых чехлов, которые при сгорании порохового заряда создавали защитную завесу, заметно снижавшую газовую эрозию. Все эти усовершенствования привели к тому, что измерение живучести ствола в эквивалентных выстрелах потеряло смысл. Критичным параметром для ствола стало количество механических циклов, измеряемое в FER (англ. Fatigue Equivalent Rounds, эквивалентный выстрел по усталости материала). В настоящее время живучесть лейнера орудия Mark 7 составляет 1500 FER.

Система управления огнём

Основу системы управления огнём составлял аналоговый компьютер Mark 8 компании Ford Instrument. Компьютер учитывал различные факторы, влияющие на стрельбу: скорость цели, время полёта снаряда, сопротивление воздуха. Дальность до цели определялась оптическим дальномером, однако уже в начале 1940-х годов эту функцию мог альтернативно выполнять радар, обеспечивая более высокую точность стрельбы на большей дальности. Автоматическое управление стрельбой и применение радара были главным преимуществом американской крупнокалиберной артиллерии перед японской.

Во время модернизации линкоров в 1980-е годы на каждую башню был установлен радар DR-810, измерявший начальную скорость снарядов в каждом залпе, что позволяло более точно предсказывать дальность последующих выстрелов. Благодаря этому, а также новой системе управления огнём Mk 160 и новому пороху, артиллерийская установка стала самой точной установкой, когда-либо установленной на линкорах. Во время тестовых стрельб у о. Крит в 1987 году из 15 снарядов, выпущенных с расстояния 31 900 м, 14 попали в квадрат со стороной 230 м вокруг центра мишени, из них 8 в квадрат со стороной 140 м. Дисперсия рассеяния снарядов составила 112 м или 0,36 % дальности стрельбы.

Тактико-технические характеристики

Вес орудия	121 519 кг (с казёнником) 108 479 кг (без казённика)
Длина орудия	20,73 м
Длина канала ствола	20,32 м
Длина нарезки	17,35 м
Глубина нарезки	3,81 мм
Шаг нарезки	RH 1:25
Объём каморы	0,44 m3)
Скорострельность	2 выстр./мин
Максимальная дальность (AP/HC)	38720/38 059 м
Дульная скорость (AP/HC)	762/820 м/с

Установки на кораблях

• Линейные корабли типа «Айова»
• Линейные корабли типа «Монтана»

См. также

12"/50 Mark 8

См. также

• en:List of naval guns
• en:List of World War II artillery
• 460-мм орудие Тип 94
• en:Armament of the Iowa class battleship
• Список самых больших артиллерийских орудий

Ссылки

• [www.navweaps.com/Weapons/WNUS_16-50_mk7.htm NavWeaps]
• [www.fas.org/man/dod-101/sys/ship/weaps/mk-7.htm Mark 7 16-inch/50-caliber gun] на сайте fas.org.
• Video [au.youtube.com/watch?v=0OmOQs0ziSU The 16"/50 Gun & Turret: US Navy Instructional Film]

Отрывок, характеризующий 16"/50 Mark 7

– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.