160-й истребительный авиационный полк
160-й истребительный авиационный полк | |
| Войска: | |
|---|---|
| Род войск: |
истребительная авиация |
| Расформирование (преобразование): |
14 апреля 1944 |
| Преемник: | |
| Боевой путь | |
|
1941-1942: | |
160-й истребительный авиационный полк — воинская часть вооружённых сил СССР в Великой Отечественной войне.
История
Сформирован до 1940 года в Горьком
В составе действующей армии во время ВОВ с 22 июня 1941 по 3 августа 1941 в виде 1-го формирования полка, с 4 сентября 1941 по 8 февраля 1942, с 13 марта 1942 по 18 сентября 1942, с 30 мая 1943 по 6 октября 1943 и с 5 ноября 1943 по 2 апреля 1944 года в виде 2-го формирования полка.
На 22 июня 1941 года базируется на аэродромах Балбасово и Пронгеевка (Белоруссия). На вооружении полка состояли истребители И-15 и И-153 в количестве 66 самолётов, из них 5 неисправных, полк располагал 72 лётчиками[1]
Днём 22 июня 1941 года вступил в бои, прикрывая Минск. За первые несколько дней боёв над Минском полк отчитался о более чем 20 сбитых немецких самолётов. В конце июня 1941 года полк перелетел на аэродромы Могилёвского аэроузла. Уже с июля 1941 года начал принимать на вооружение самолёты ЛаГГ-3, и с боями отступал на восток.
В начале августа 1941 года полк, потерявший в небе Белоруссии и Смоленска всю материальную часть, отправлен на переформирование в Рыбинск. Всего за начало войны полк отчитался о 1683 самолёто-вылетах и 27 сбитых самолетах противника.
В результате переформирования полк был расформирован, а на базе полка формируются два истребительных полка: 429-й истребительный авиационный полк и 160-й истребительный авиационный полк, формально являющийся вторым формированием полка.
В первые дни сентября 1941 года полк перелетел на южный берег Ладожского озера, базируется на аэродроме неподалёку от Волхова. С сентября 1941 по февраль 1942 года действует над Волховом, Будогощью, Тихвином, Киришами, Ладожским озером, участвует в Тихвинских оборонительной и наступательной операциях. С ноября 1941 года действует с аэродрома Большой Двор. Примечательным фактом в истории полка является сопровождение 12 сентября 1941 года транспортного самолёта ПС-84, летевшего в Ленинград, на борту которого находился новый командующий Ленинградским фронтом Г. К. Жуков[2]
Потеряв почти все самолёты и большую часть лётчиков, выведен из боёв в конце декабря 1941 года, в феврале 1942 года был отправлен в Подмосковье на доукомплектование и в конце февраля 1942 года перелетел на аэродром в 20 километрах севернее Будогощи.[3] Приступил к поддержке войск 2-й ударной армии в Любанской операции, а летом — в операции по выводу войск 2-й ударной армии из окружени, прикрывает штурмовики Ил-2, наносящие удары по противнику, атакующему войска армии в районах Финева Луга, Любани, действует по коммуникациям у Новгорода, в ходе боёв несёт тяжёлые потери. За время боёв под Ленинградом полк совершил 3613 боевых вылетов, в воздушных боях уничтожил 77 неприятельских самолётов[4]
18 сентября 1942 года выведен в тыл на переформирование и переобучение, получил самолёты Ла-5 (в том числе именной самолёт «Арзамасский школьник», на котором летал А. И. Максименко[4]) и вновь вернулся на фронт только в конце мая 1943 года.
В июне 1943 года полк прикрывает сосредоточение войск 3-й армии и 63-й армии, совершает вылеты для блокирования вражеских аэродромов, в частности, в Орле. С началом Курской битвы прикрывает войска 13-й армии и 48-й армии в районе Малоархангельска, Александровка, Протасово. С 8 июля 1943 года ведёт бои, прикрывая наземные войска и обеспечивает деятельность штурмовых и бомбардировочных авиачастей в районе Евтехов, Чёрная Грязь, Протасово, Лосиноостровский, тяжёлые бои ведёт 12 и 13 июля 1943 года, в частности прикрывая разворачивание и наступление бой 1-го гвардейского танкового корпуса и затем продолжает боевую деятельность в ходе Орловской операции. После освобождения Орла 13 августа 1943 года перебазировался на военный аэродром Орла.
6 октября 1943 года отведён в тыл на доукомплектование. 5 ноября 1943 года перелетел на аэродром близ Старой Торопы. С 15 декабря 1943 года прикрывает развернувшие наступление в ходе Невельско-Городокской операции войска 11-й гвардейской армии в районе Езерище и в дальнейшем у Городка. Во второй половине января 1944 года перебазировался в Невель, действовал в районе Витебск — Полоцк. В начале апреля 1944 года отведён в тыл.
14 апреля 1944 года Приказом НКО СССР № 55 преобразован в 137-й гвардейский истребительный авиационный полк
Подчинение
Командиры
 |
Информация о командирах этого воинского формирования с большой степенью вероятности является неполной. Вы можете помочь проекту, дополнив её и убрав после этого данный шаблон.
|
- Костромин, Анатолий Аникиевич, майор, 06.1941 — 04.07.1941 года (погиб)
- Медведев, капитан, осень 1942
- майор Дрозд Николай Сафронович[5], 05.07.1941 — 04.09.1942
- майор Ольховский Николай Иванович[5], 17.11.1942 — 02.01.1943
- майор, подполковник Яманов Валериан Александрович[5], 03.01.1943 — 01.12.1945
Отличившиеся воины полка
| Награда | Ф. И. О. | Должность | Звание | Дата награждения | Данные о вылетах | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|---|
|
Житков, Михаил Фёдорович | командир звена | лейтенант | - | - | 09.02.1944 таранил вражеский бомбардировщик, остался жив |
|
Силантьев, Александр Петрович | заместитель командира эскадрильи | старший лейтенант | 17.12.1941 | к моменту представления 203 боевых вылета, 23 воздушных боя сбил лично 7 самолётов противника | - |
| - | Табатадзе, Моисей Ефремович | младший лётчик | младший лейтенант | - | - | 09.07.1941 года таранил Bf-109 командира 1./JG 51 www.proza.ru/2008/12/10/643 |
Напишите отзыв о статье "160-й истребительный авиационный полк"
Примечания
- ↑ [militera.lib.ru/memo/russian/zaharov/04.html ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА -[ Мемуары ]- Захаров Г. Н. Я — истребитель]
- ↑ [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2499 Герой Советского Союза Силантьев Александр Петрович :: Герои страны]
- ↑ [avia.lib.ru/bibl/1036/04.html АВИАБИБЛИОТЕКА: : И возвращались с победой]
- ↑ 1 2 [airaces.narod.ru/all/roshin_i9.htm История некоторых именных самолётов — Красные соколы. Русские авиаторы летчики-асы 1914—1953. Russian Fighter Aces of 1914—1953]
- ↑ 1 2 3 Анохин В.А. Быков М.Ю. Все истребительные авиаполки Сталина. Первая полная энциклопедия. — Научно-популярное. — Москва: Яуза-пресс, 2014. — С. 230. — 944 с. — ISBN 978-5-9955-0707-9.
Ссылки
- [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень No.12 авиационных полков военно-воздушных сил Красной Армии, входивших в состав Действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.]
- [allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/sssr/struct/p/iap160.dat Справочник]
Отрывок, характеризующий 160-й истребительный авиационный полк
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
