166-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
166-я стрелковая дивизия
166 сд
Войска:

сухопутные

Род войск:

стрелковые

Формирование:

сентябрь 1939 года

Расформирование (преобразование):

ноябрь 1941 года

Боевой путь

Смоленское сражение
Духовщинская операция

Всего 166-я стрелковая дивизия формировалась 2 раза. См. список других формирований

166-я стрелковая дивизия 1-го формирования (166 сд) — воинское соединение СССР, принимавшее участие в Великой Отечественной войне. Одно из старейших соединений Сибирского Военного округа.[1] Период существования: сентябрь 1939 — ноябрь 1941 года.





История

Была сформирована сентябре 1939 года в Томске. В её состав вошли 423-й, 517-й и 735-й стрелковые и 499-й артиллерийский полки. Первым командиром дивизии стал полковник Алексей Назарович Холзинев (1899—1941 гг.), участник Гражданской войны и боёв на озере Хасан.

К началу войны 166-я стрелковая дивизия была укомплектована личным составом, имела положенный запас материальных средств и вооружений по штату мирного времени. Полки дивизии располагались в двух военных городках: 423-й, 517-й, 735-й стрелковые полки и специальные подразделения — в Северном городке (возле железнодорожной станции Томск), артиллерийские полки (пушечный и гаубичный) — в Южном городке. Штаб дивизии занимал здание в центре города. Командовал дивизией полковник Хользунов Д.Н. 517-м стрелковым полком командовал полковник Рыбаков Т.И.[1]

Личный состав дивизии был укомплектован призывниками Томской, Новосибирской областей и Кузбасса. По национальности в большинстве это были русские и татары. В 1940 году прибыло пополнение из Западной Украины.[1]

Красноармейцы, отслужившие по три года, по приказу Наркома были оставлены в армии на какие-то сборы и продолжали служить.[1]

22 июня 1941 года дивизия находилась в летних лагерях под Юргой. После объявления о нападении Германии на СССР, подразделения дивизии в спешном порядке были возвращены в Томск, получили новое обмундирование, оружие, боеприпасы, и 26 июня 1941 года направились на фронт.

В ночь на 30 июня 1941 года части и подразделения 166-й стрелковой дивизии разгрузились на железнодорожных станциях западнее Вязьмы.[2]

В начале июля 1941 года, выгрузившись из эшелонов, дивизия сосредоточилась в районе города Вязьма Смоленской области в составе 24-й армии (генерал-лейтенант С. А. Калинин; до войны — командующего войсками Сибирского военного округа). 166-я стрелковая дивизия была одним из многих соединений Красной Армии, которые выдвигались из внутренних военных округов на спасение советских армий, разгромленных у западной границы. Боевое крещение 166-й дивизии состоялось 19 июля у озера Щучье.

Томская дивизия оказалась участницей Смоленского сражения (10 июля — 10 сентября 1941 года). После разгрома Западного Особого Военного округа Красной Армии и захвата Минска, следующей целью немецкой группы армий «Центр» стал Смоленск. Уже 15 июля 1941 года 29-я моторизованная дивизия 2-й танковой группы Гудериана ворвалась в город. Советское командование, используя отрыв подвижных соединений немцев от пехотных дивизий, которые ещё шли маршем от Минска после ликвидации белостокского котла, решило нанести серию контрударов с целью остановить группу армий «Центр».

16 июля 1941 года 4-я Московская стрелковая дивизия народного ополчения приняла от 166-й стрелковой дивизии полосу обороны в районе Ярцево.[2]

20 июля 1941 г. начальник Генерального Штаба Красной Армии Г. К. Жуков подписал директиву Ставки, в которой были следующие слова: «…166 сд к исходу 22.07. сосредоточить в районе Мякишево (20 км ю.-в. Белого), Петрополье, ст. Никитинка для действий во втором эшелоне за группой Хоменко…».

22 июля 1941 года в 16.00 главнокомандующий войсками Западного направления Тимошенко подписал приказ № 0080 на организацию группы Калинина, для чего
из группы т. Хоменко изъять 166 сд. Образовать группу Калинина в составе 166, 91 и 89 сд. Задача группы: 166 и 91 сд наступать в направлении Духовщина, 89 сд вести в резерве направлении Ярцево, имея ось движения шоссе Вязьма, Ярцево. Группе Калинина действовать во взаимодействии с группой т. Рокоссовского.

— [agroprom-snab.ru/bdsa.ru/documents/html/donesiule41/410722.html Приказ главнокомандующего войсками Западного направления № 0080 на организацию группы Калинина]

По воспоминаниям командира батальона 517-го стрелкового полка Сергея Владимировича Штрика::

Ночью 23 июля главные силы 166-й дивизии выдвинулись в указанный район, а 24-го — перешли в наступление, в направлении Духовщины. 517-й стрелковый полк наступал на правом фланге дивизии, в направлении Пречистое. Пречистое — это старое большое село, находится в 40 км юго-восточнее Духовщины.

Соседом справа — была 91-я стрелковая дивизия.

Противник, имея преимущество в живой силе, и особенно в технике, яростно контратаковал наши наступающие войска. Бои шли с нарастающей ожесточенностью, не утихая ни днем ни ночью. На направление Духовщина противник выдвинул танковые части из состава своей 3-й танковой группы. Батальоны сразу же почувствовали на себе танковые удары врага. Его танковые атаки следовали одна за другой. Были моменты, когда наши батальоны огрызались, наносили противнику чувствительные потери, но всё же медленно пятились назад.

И совершенно неясно, чем могли бы закончиться бои за Духовщину, если бы не своевременное прибытие ИПТАП — истребительно-противотанкового полка Резерва Верховного Главного Командования, который отражал атаки танков вместе с нами. Этот полк стоял насмерть, и мы часто видели, как после очередной атаки противника на поле боя догорали десятки костров — горели танки врага.

В составе оперативной группы под командованием С. А. Калинина 166-я стрелковая дивизия наносила удар на Смоленск. Добиться большого продвижения не удалось, но благодаря её действиям и действиям других оперативных групп немецкое наступление застопорилось и перешло в фазу позиционных боёв, хотя Смоленск советским войскам пришлось окончательно оставить 27 июля 1941 года.

В августе 1941 года положение на Западном фронте стабилизировалось. 11 августа 1941 года 166-я стрелковая дивизия участвовала в обеспечении выхода группы И. В. Болдина из окружения. 517-й и 735-й стрелковые полки смогли прорвать немецкий фронт и обеспечили выход группы к нашим войскам. 31 августа 1941 года новым командиром 166-й стрелковой дивизии стал полковник Михаил Яковлевич Додонов. Алексей Назарович Холзинев был назначен командиром 162-й стрелковой дивизии и пропал без вести в тот же день, хотя, по другим данным, он погиб 2 октября 1941 года в боях на реке Вопь.

10 сентября 1941 года 166-я стрелковая дивизия была выведена в резерв командующего 19-й армии.[2]

К исходу 12 сентября сосредоточилась в районе восточнее Издешково, что западнее Вязьмы.[2]

Части и подразделения приступили к дооборудованию участка Ржевско–Вяземского рубежа обороны, проходящего по линии Ржев, Сычевка, Вязьма, далее по восточному берегу реки Вазуза, Людиново.[2]

В конце сентября обескровленная 166-я стрелковая дивизия была выведена во второй эшелон 19-й армии для пополнения.

На рассвете 2 октября после сильной артиллерийской и авиационной подготовки началось наступление врага на вяземском направлении основными силами группы армий «Центр» по плану операции «Тайфун». 166-я стрелковая дивизия была срочно выведена из армейского резерва и выдвинута к реке Вопь в район деревни Копыревщина. 3 октября дивизия контратаковала противника в направлении Каменка — Нефедовщина. Сначала двум её полкам удалось форсировать Вопь и несколько продвинуться на её западном берегу, но к 17 часам крупные вражеские силы отбросили их и вышли на восточный берег. 3 октября к исходу дня оборона советских войск на стыке 30-й и 19-й армий оказалась прорванной на большую глубину.

4 октября командование Западного фронта получило разрешение Ставки об отводе войск на Гжатский оборонительный рубеж. Но это разрешение запоздало. Танковые и моторизованные корпуса противника отрезали пути отхода, вследствие чего большая часть дивизий 19-й, 20-й, 24-й и 32-й советских армий, и в том числе 166-я стрелковая дивизия, оказались западнее Вязьмы в окружении.

11 октября при прорыве из окружения в районе Богородицкое, 166-ю стрелковую дивизию, наступавшую на правом фланге участка прорыва, поддерживал 120-й гаубичный артиллерийский полк. Но очередная попытка прорыва окончились неудачей.

Все попытки дивизий организованно прорвать кольцо окружения и выйти к своим войскам пресекались противником, и воины вынуждены были выходить мелкими группами по лесам и болотам. Михаил Яковлевич Додонов (который 12 октября 1941 года получил звание генерал-майора) вместе с остатками своей дивизии смог выйти из окружения лишь 15 ноября 1941 года.

Официально из окружения вышло 517 солдат и командиров 166-й стрелковой дивизии. Но в действительности эта цифра гораздо меньше, так как в окружении к группе генерал-майора Додонова М. Я. присоединялись бойцы из других соединений. Те же военнослужащие дивизии, кто не смог прорваться из вяземского котла, ушли к партизанам, где и продолжили свою борьбу с немцами. В результате, к 1945 году из состава томской 166-й стрелковой дивизии в живых остались единицы.

В ноябре 1941 года 166-я стрелковая дивизия 1-го формирования прекратила своё существование. В январе 1942 года началось создание 166-й стрелковой дивизии 2-го формирования, но это было совершенно другое соединение со своей историей.

Командный состав

Командиры дивизии:

  • полковник Алексей Назарович Холзинев
  • полковник Михаил Яковлевич Додонов

Комиссар дивизии:

  • бригадный комиссар Русанов Иван Иванович

Начальник штаба:

  • майор Стефеев Александр Леонидович

Начальник тыла:

  • подполковник Балабушевич Петр Васильевич

Начальник артиллерии дивизии:

  • полковник Лукин

Память

Дивизия упомянута на плите мемориального комплекса «Воинам-сибирякам», Ленино-Снегирёвский военно-исторический музей.

Напишите отзыв о статье "166-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"

Примечания

  1. 1 2 3 4 [www.world-war.ru/o-chem-vspomnil-starshij-lejtenant-sibiryaki/ О чем вспомнил старший лейтенант. Сибиряки.]
  2. 1 2 3 4 5 [elib.tomsk.ru/page/341/ Штрик С.В. Как это было: воспоминания о прожитом и о пережитом. - М., 2004]

Литература

  • Исаев А. В. Оболганный Маршал Жуков. За что его ненавидят. М.: Яуза, Эксмо, 2012.
  • Лопуховский Л. Н. 1941. Вяземская катастрофа. М.: Эксмо, 2006.
  • Молочаев И. П. Боевой путь сибирских дивизий в Великой Отечественной войне. СО РАН НИЦОИГГМ, 2000.
  • Штрик С.В. Как это было: воспоминания о прожитом и о пережитом. Дизайн@DART, 2010.


Отрывок, характеризующий 166-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…