16-й гвардейский истребительный авиационный полк

Поделись знанием:
(перенаправлено с «16 ГИАП»)
Перейти к: навигация, поиск
16-й гвардейский истребительный авиационный полк
Награды:

Почётные наименования:

Сандомирский

Войска:

ВВС

Род войск:

истребительная авиация

Формирование:

1939 год

Предшественник:

55-й истребительный авиационный полк

Преемник:

689-й гвардейский истребительный авиационный полк

Боевой путь

Одесская оборона (1941),
Ростовская операция (1941),
Битва за Кавказ (1942—1943),
Воздушные сражения на Кубани (1943)
Крымская операция (1944),
Львовско-Сандомирская операция,
Берлинская наступательная операция

У этого термина существуют и другие значения, см. 16-й полк.

16-й гвардейский истребительный авиационный Сандомирский ордена Александра Невского полк — формирование (воинская часть, авиационный полк) авиации РККА, в составе ВС СССР во время Великой Отечественной войны.

Сокращённое наименование — 16 гв.иап.





История

Полк сформирован 5 сентября 1939 года как 55-й истребительный авиационный полк (55 иап).

К началу Великой Отечественной войны входил в состав 20-й смешанной авиадивизии, дислоцировался в Одесском военном округе. В марте 1942 полк был придан ВВС 18-й армии, с мая входил в состав 216-й истребительной авиадивизии.

Приказом НКО СССР от 7 марта 1942 года полку, за мужество и героизм личного состава, присвоено почётное звание гвардейский и присвоен новый №, он стал 16-м гвардейским истребительным авиационным полком. Гвардейское знамя вручено личному составу полка 5.7.42 г., аэродром Смелый командующим 4-й воздушной армией генерал-майором авиации Вершининым.

С мая 1942 полк был переведён в 216-ю истребительную авиационную дивизию (позже она переименована в 9-ю гвардейскую истребительную Мариупольско-Берлинскую ордена Ленина Краснознамённую ордена Богдана Хмельницкого авиационную дивизию) 4-й воздушной армии 1-го Украинского фронта.

В 1944 году за участие в Львовско-Сандомирской операции полк получил почётное наименование «Сандомирский», в том же году был награждён орденом Александра Невского.

В 1949 году полк был переименован в 689-й гвардейский истребительный авиационный полк[1].

Позже полку было присвоено имя А. И. Покрышкина. В настоящее время полк входит в состав Балтийского флота, базируется в посёлке Чкаловск (Калининград).

Вооружение

Основное вооружение: Изначально полк был укомплектован истребителями И-153, И-16. Перед войной началось переучивание лётного состава на МиГ-3. В 1942 году одна эскадрилья полка имела на вооружении Як-1, с конца года и до конца войны полк воевал на P-39 «Аэрокобра».

Результаты

Во время Великой Отечественной войны личный состав полка совершил 13 684 боевых вылетов. В воздушных боях и на земле было уничтожено 618 самолётов противника. 18 лётчикам было присвоено звание Героя Советского Союза.

Командование

Знаки отличия

Почётное звание

Почётное наименование

Орден

  • Орден Александра Невского — удостоен в 1944 году за успешные боевые действия на фронтах Великой Отечественной войны против гитлеровских войск, проявленные при этом мужество и отвагу.

Именной

Благодарности Верховного Главнокомандования

Герои Советского Союза и Российской Федерации

  • Покрышкин Александр Иванович, гвардии полковник, будучи командиром 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 года удостоен звания трижды Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 1.
  • Покрышкин Александр Иванович, гвардии капитан, командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 августа 1943 года удостоен звания дважды Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 10.
  • Речкалов Григорий Андреевич, гвардии капитан, заместитель командира 16-го гвардейского истребительного авиационного полка (9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 7-й истребительный авиационный корпус, 5-я воздушная армия, 2-й Украинский фронт) Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1944 года удостоен звания дважды Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 25.
  • Клубов Александр Фёдорович, капитан, помощник командира 16-го гвардейского истребительного авиационного полка по воздушно-стрелковой службе 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 6-го гвардейского истребительного авиационного корпуса 2-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года удостоен звания дважды Герой Советского Союза. Посмертно.
  • Бондаренко Василий Ефимович, старший лейтенант, командир звена 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 6-го гвардейского истребительного авиационного корпуса 2-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 6596.
  • Голубев Георгий Гордеевич, старший лейтенант, командир звена 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 6-го гвардейского истребительного авиационного корпуса 2-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 7622.
  • Исаев Николай Васильевич, гвардии полковник, командир полка, удостоен звания Герой Советского Союза Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 года будучи командиром 273-й истребительной авиационной дивизии 6-го истребительного авиационного корпуса 16-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта.
  • Искрин Николай Михайлович, гвардии старший лейтенант, заместитель командира эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка (216-я смешанная авиационная дивизия, 4-я воздушная армия, Северо-Кавказский фронт) Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 августа 1943 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 2655.
  • Карпович Викентий Павлович, старший лейтенант, командир звена 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 20-й смешанной авиационной дивизии Военно-воздушных сил 18-й армии Южного Фронта Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1942 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 700.
  • Клубов Александр Фёдорович, гвардии капитан, заместитель командира истребительной авиационной эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка по воздушно-стрелковой службе 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1944 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 1320.
  • Лукьянов Сергей Иванович, гвардии майор, командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 8-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1944 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 1321.
  • Покрышкин Александр Иванович, гвардии капитан, командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1943 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 993.
  • Речкалов Григорий Андреевич, гвардии старший лейтенант, командир звена 16-го гвардейского истребительного авиационного полка (216-я смешанная авиационная дивизия, 4-я воздушная армия, Северо-Кавказский фронт) Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1943 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 994.
  • Селиверстов Кузьма Егорович, лейтенант, командир звена 55-го истребительного авиационного полка 20-й смешанной авиационной дивизии Военно-воздушных сил 9-й армии Южного фронта Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1942 года удостоен звания Герой Советского Союза. Посмертно.
  • Старчиков Николай Алексеевич, старший лейтенант, командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 6-го гвардейского истребительного авиационного корпуса 2-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 6053
  • Сухов Константин Васильевич, старший лейтенант, командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 6-го гвардейского истребительного авиационного корпуса 2-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 8023
  • Трофимов Николай Леонтьевич, капитан, командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 6-го гвардейского истребительного авиационного корпуса 2-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 6054.
  • Труд Андрей Иванович, гвардии лейтенант, заместитель командира эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 8-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1944 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 4090
  • Фадеев Вадим Иванович, гвардии капитан, командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 216-й смешанной авиационной дивизии 4-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1943 года удостоен звания Герой Советского Союза. Посмертно.
  • Фёдоров Аркадий Васильевич, гвардии капитан, заместитель командира эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии 8-й воздушной армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1944 года удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 1322.
  • Фигичев Валентин Алексеевич, гвардии капитан, командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка 216-й истребительной авиационной дивизии 4-й воздушной армии Южного фронта, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 ноября 1942 удостоен звания Герой Советского Союза. Золотая Звезда № 822.

Напишите отзыв о статье "16-й гвардейский истребительный авиационный полк"

Литература

  • Жванский С.Р. Легендарный полк. Незавершённая история 55 ИАП-16 ГвИАП-689 ГвИАП. — М.: Полигон-Пресс, 2009. — 200 с. — 1200 экз. — ISBN 978-5-98734-013-4.
  • В. Карпович. [militera.lib.ru/memo/russian/karpovich_vp/index.html На «Ишаках» и «МиГах»! 16-й гвардейский в начале войны]. — М.: Эксмо, Яуза, 2007. — 464 с. — (В воздушных боях). — 6000 экз. — ISBN 978-5-699-23774-6.
  • Жуков Ю. А. [militera.lib.ru/bio/zhukov_ua/title.html Один «миг» из тысячи]. — М.: ДОСААФ, 1979.
  • Исаев Н. В. [militera.lib.ru/memo/russian/isaev_nv/index.html Этот день мы приближали как могли] / Литературная запись Розы Викторовны Конышевой. — Львов: Каменяр, 1984. — 15 000 экз.
  • Б. Рычило, М. Морозов [profilib.com/chtenie/133128/mir-aviatsii-2003-03-lib-25.php Гвардейские авиационные дивизии, корпуса, эскадрильи 1941-45 гг] // Мир авиации : Авиационно-исторический журнал, техническое обозрение.. — М., 2003. — Вып. 32. — № 3. — С. 25 - 28.
  • Б. Рычило, М. Морозов [profilib.com/chtenie/133112/mir-aviatsii-2003-02-lib-25.php#t2 Гвардейские авиационные дивизии, корпуса, эскадрильи 1941-45 гг] // Мир авиации : Авиационно-исторический журнал, техническое обозрение.. — М., 2003. — Вып. 31. — № 2. — С. 25 - 31.
  • М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. [gigabaza.ru/doc/76524.html Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941–1945] / под общ. ред. генерала армии С. П. Иванова. — Институт военной истории МО СССР. Центральный архив МО СССР. — М: Воениздат, 1985. — 598 с. — (Справочник). — 50 000 экз.

Примечания

  1. ↑ Исаев С.М. [militera.lib.ru/h/isaev_sm/04.html Страницы истории 32-го гвардейского Виленского орденов Ленина и Кутузова III степени истребительного авиационного полка]. — М.: Издательская группа АРБОР, 2006. — 500 экз.
  2. ↑ Приказ ВГК № 11 от 10 сентября 1943 года
  3. ↑ Приказ ВГК № 140 от 18 июля 1944 года
  4. ↑ Приказ ВГК № 167 от 18 августа 1944 года
  5. ↑ Приказ ВГК № 225 от 17 января 1945 года
  6. ↑ Приказ ВГК № 349 от 27 апреля 1945 года
  7. ↑ Приказ ВГК № 359 от 2 мая 1945 года.

Ссылки

  • www.allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/sssr/struct/p/iap55.dat
  • ilpilot.narod.ru/
  • [www.airwar.ru/history/av2ww/soviet/55iap/55iap.html 55-й иап в летних боях 1941 года]


<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 Для улучшения этой статьи желательно?:
<tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:sky">Учебно-тренировочные
авиационные полки</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"></td></tr></table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий 16-й гвардейский истребительный авиационный полк

Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=16-й_гвардейский_истребительный_авиационный_полк&oldid=79521190»

Навигация