1713 год в музыке
Поделись знанием:
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
1713 год в музыке | ||
1711 — 1712 — 1713 — 1714 — 1715 | ||
См. также: Другие события в 1713 году События в театре |
События
- При Парижской опере открыта собственная школа танцев (фр. École de Danse de l'Opéra de Paris).
- Дэниел Пёрселл становится органистом в англиканском соборе Святого Андрея (Холборн, Лондон).
- Франческо Бартоломео Конти становится придворным композитором Габсбургов в Вене.
- Джузеппе Тартини, якобы, видел сон, в котором дьявол играл на скрипке. Так родилась Соната соль минор Тартини, она же «Дьявольская трель» — одно из наиболее известных камерных произведений композитора.
- Антонио Страдивари изготовил скрипку, известную под названием Gibson ex-Huberman Stradivarius.
- Иоганн Маттезон опубликовал первую часть своего трактата «Вновь открытый оркестр» (нем. Das neu-erцffnete Orchestre), оказавший большое влияние на развитие музыки.
- Антонио Вивальди назначен директором женской консерватории «Пиета» (итал. Ospedale della Pietа).
- 14 апреля — Возможная дата премьеры пастиччо St Mark Passion Иоганна Себастьяна Баха в часовне замка Вильгельмбург (Шмалькальден).
Классическая музыка
- Иоганн Генрих Буттстетт — Musicalische Clavier-Kunst und Vorraths-Kammer.
- Луи Николя Клерамбо — кантата «Леандр и Геро».
- Франсуа Куперен — «Пьесы для клавесина», книга 1.
- Георг Фридрих Гендель — хорал Utrecht Te Deum и Jubilate и кантата Ode for the Birthday of Queen Anne.
- Жан Фери Ребель — 12 сонат для скрипки соло, перемешанными с речитативами для виолы (фр. 12 Sonates à violon seul mellées de plusieurs récits pour la viole).
Опера
- Франческо Фео — «Тираничекая любовь, или Зенобия» (итал. L'amor tirannico, ossia Zenobia);
- Никола Порпора — Basilio, re di Oriente;
- Антонио Вивальди — «Роланд Неистовый» (итал. Orlando furioso);
- Андре Кампра — «Телеф[en]».
Родились
- 7 января — Джованни Баттиста Локателли, итальянский актёр, певец и антрепренёр; первый русский оперный и балетный антрепренёр (умер 14 марта 1785).
- 13 февраля — Доменек Терраделлас (исп. Domènec Terradellas), испанский оперный композитор (умер 20 мая 1751).
- Март — Джанмария Ортес (итал. Giammaria Ortes), венецианский композитор, эрудит, экономист, математик, и философ, камальдолиец (умер в 1790).
- 12 марта — Иоганн Адольф Хасс (нем. Johann Adolph Hass), немецкий музыкальный мастер, известный своими клавикордами и клавесинами (умер 29 мая 1771).
- 7 апреля — Никола Сала (итал. Nicola Sala), итальянский композитор и теоретик музыки (умер 31 августа 1801).
- 13 апреля — Пьер де Желиотт, французский оперный тенор и композитор (умер 11 сентября 1797)
- 3 октября — Антуан Довернь (фр. Antoine Dauvergne), французский скрипач и композитор (умер 11 февраля 1797).
- 24 октября — Мари Фель (фр. Marie Fel), французская оперная певица, дочь органиста Анри Феля (умерла 2 февраля 1794).
- Октябрь — Иоганн Людвиг Кребс, немецкий лютнист, органист и композитор (умер 1 января 1780).
- 10 декабря — Иоганн Николаус Мемпель (нем. Johann Nicolaus Mempel), немецкий музыкант (умер 26 февраля 1747).
- Дата неизвестна
Вероятно — Роберт Бремнер (англ. Robert Bremner), шотландский музыкальный издатель (ум. 1789).
Скончались
- 8 января — Арканджело Корелли, итальянский скрипач и композитор, считающийся создателем художественной игры на скрипке (родился 17 февраля 1653).
- 26 марта — Пал I Эстерхази, первый князь из рода Эстерхази, палатин Венгрии, имперский фельдмаршал, на досуге сочинял стихи и музыку (родился 8 сентября 1635).
- 30 марта — Говерт Бидлоо (англ. Govert Bidloo), физик, анатом, поэт и автор оперных либретто Золотого века Голландии (родился 12 марта 1649).
- 28 октября — Паоло Лорензани (нидерл. Paolo Lorenzani), итальянский барочный композитор (родился 5 января 1640).
- Дата неизвестна — Людовико Ронкалли (итал. Ludovico Roncalli), итальянский дворянин, автор пьес для барочной гитары (родился в 1654).
Вероятно — Станислав Сыльвестер Шаржинский (польск. Szarzyński, Stanisław Sylwester), польский композитор (родился в 1692).
См. также
Напишите отзыв о статье "1713 год в музыке"
Примечания
Отрывок, характеризующий 1713 год в музыке
– Она любит вас.– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…