175-я стрелковая дивизия (3-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Всего 175-я стрелковая дивизия формировалась 3 раза. См. список других формирований
175-я стрелковая дивизия (175 сд)
Награды:

Почётные наименования:

«Уральско-Ковельская»

Войска:

войска НКВД, сухопутные войска

Род войск:

пехота

Формирование:

15 января 1943 года

Расформирование (преобразование):

1946 год (?)

Предшественник:

Уральская стрелковая дивизия войск НКВД

Преемник:

???

Боевой путь

???

175-я стрелковая Уральско-Ковельская Краснознамённая ордена Кутузова дивизия — воинское соединение (стрелковая дивизия) РККА ВС СССР, в Великой Отечественной войне. Сформирована 15 января 1943 года, путём переформирования. В Действующей Красной Армии с 21 февраля 1943 г. по 30 января 1944 г., и с 25 февраля 1944 г. по 9 мая 1945 г.





История

В соответствии с Постановлением ГКО СССР от 14 октября 1942 года, решением Ставки Верховного Главного командования ВС СССР от 23 октября 1942 г. и приказа Наркома ВД СССР от 26 октября 1942 г. формируется 175-я стрелковая дивизия войск НКВД, с местом дислокации частей и подразделений дивизии город Ревда и посёлок Дегтярка, Свердловской области, РСФСР. Формирование дивизии проходило с 15 ноября 1942 г. до 15 января 1943 г., из числа военнообязанных, призванных из Свердловской и Челябинской областей и направленных в состав дивизии порядка 6 000 пограничников с фронтов и с Дальнего Востока. С Карельского фронта прибыл 15-й стрелковый Карельский Краснознамённый полк. Также на формирование дивизии прибыло около 2 000 бойцов, из 1-й мотострелковой ордена Ленина им. Ф. Э. Дзержинского дивизии особого назначения ВВ НКВД СССР, принимавшей участие в обороне Москвы.

В состав дивизии вошли: управление дивизии; бывший 15-й стрелковый Краснознамённый полк, получивший войсковой номер и ставший 277-м стрелковым Карельским Краснознамённым полком; 126-й стрелковый полк стал 278-м стрелковым Ревдинским полком; 142-й стрелковый полк стал 282-м стрелковым Свердловским полком; артиллерийский полк, стал 373-м артиллерийским полком; отдельный истребительно-противотанковый дивизион (оиптдн), получил № 123; медицинский санитарный батальон, стал 104-м моторизованным стрелковым батальоном, отдельная разведывательная рота получил № 71; отдельная рота связи (орс), стала 663-й; отдельный стрелковый батальон стал 89-м отдельным стрелковым батальоном, учебный батальон реорганизовали в учебную роту и так далее.

Дивизия, находясь в составе 70-й армии Центрального фронта, прибыла на станцию Елец. С 19 февраля 1943 г. дивизия вошла в состав 28-го стрелкового корпуса, а с 28 июня 1943 г. в 29-м стрелковом корпусе 48-й армии.

Дивизия была введена в бой в марте 1943 г. на Центральном фронте, в районе Ельца, и после непродолжительного наступления перешла к обороне. В ходе тяжёлых оборонительных боёв к исходу 5 июля 1943 г. и возникшей опасности прорыва противника на правом фланге армии, в которой находилась дивизия, решением командующего армией формируются подвижные группы заграждения (ПГЗ), в одну из которых входит 282-й стрелковый полк 175-й стрелковой дивизии. ПГЗ выдвигаются в район н.п. Самодуровка — Гнилец с целью не допустить прорыва противника в тыл 28-го стрелкового корпуса, в село Никольское. В ходе тяжёлых боёв силы, обороняющие Самодуровку и Ольховатку, в том числе и 282-й стрелковый полк вынуждены были под давлением превосходящих сил противника отходить, периодически контратакуя во взаимодействии с частями 19-го танкового корпуса, части и подразделения 7-й пехотной дивизии вермахта. Затем дивизия перешла в наступление, взламывая долговременную оборону противника.

В дальнейшем, ходе наступательных операций 175-я стрелковая дивизия участвует в форсировании Днепра, освобождении города Гомеля, очищая территорию Белоруссии.

В феврале 1944 г. дивизия вошла в состав 47-й армии 1-го Белорусского фронта (125-й стрелковый корпус), участвовала в освобождении города Ковеля, за что удостоена почетного наименования «Ковельской». Затем форсировала реку Буг южнее города Бреста, а в начале августа 1944 г. вышла к реке Висла под Варшавой. В сентябре участвовала в штурме укрепрайонов в пригороде польской столицы, а в январе 1945 г. форсировала Вислу севернее Варшавы и, наступая в направлении города Познань, вышла к Одеру. В середине апреля 1945 г. дивизия с плацдарма на Одере участвует в боях по прорыву оборонительной полосы под Берлином и штурме самой немецкой столицы. 6 мая 1945 года дивизия вышла на реку Эльба в районе города Галли, встретившись с войсками союзников.

После окончания войны дивизия вошла в состав Группы советских оккупационных войск в Германии. Предположительно, в 1946 году, была выведена из Германии, поступила в состав Южно-Уральского военного округа, а затем расформирована.

В составе

Состав

  • Управление
    • Штабная батарея начальника артиллерии дивизии
  • 277-й стрелковый Карельский Краснознамённый полк
  • 278-й стрелковый Ревдинский полк
  • 282-й стрелковый Свердловский полк
  • 373-й артиллерийский Чусовской полк
  • 123-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
  • 71-я разведывательная рота
  • 89-й сапёрный батальон
  • 454-й отдельный батальон связи
  • 104-й медико-санитарный батальон
  • 35-я отдельная рота химической защиты
  • 331-я автотранспортная рота
  • 67-я полевая хлебопекарня
  • 43-й дивизионный ветеринарный лазарет
  • 2275-я полевая почтовая станция
  • 1845-я полевая касса Государственного банка

Командный и начальствующий состав

  • Головко Андрей Сидорович (10.11.1942 — 24.01.1943), генерал-майор;
  • Дроздов Николай Николаевич (26.01.1943 — 24.03.1943), полковник;
  • Борисов Владимир Александрович (25.03.1943 — 29.11.1943), полковник, с 25.09.1943 генерал-майор;
  • Дроздов Николай Николаевич (30.11.1943 — 18.01.1944), полковник;
  • Борисов Владимир Александрович (19.01.1944 — 10.06.1944), генерал-майор;
  • Дроздов Николай Николаевич (11.06.1944 — 07.08.1944), полковник;
  • Выдриган Захар Петрович (08.08.1944 — 09.05.1945), полковник, с 20.04.1945 генерал-майор.

Знаки отличия

За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками при освобождении Праги и проявленные при этом доблесть и мужество.
За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками при овладении столицей Германии городом Берлин и проявленные при этом доблесть и мужество.

Отличившиеся воины

Кавалеры ордена Славы трёх степеней.[1]

Память

  • Боевое Знамя 175-й стрелковой Уральско-Ковельской Краснознамённой ордена Кутузова II степени дивизии экспонируется в зале «Боевая Слава Урала» музея Центрального военного округа в Екатеринбурге.
  • [www.school-10...u/Muzey/175.htm Музей боевой славы 175-й стрелковой Уральско-Ковельской Краснознамённой ордена Кутузова II степени дивизии]

Факты

  • Личным составом дивизии, в ходе боёв, на фронтах Великой Отечественной войны, уничтожено свыше 35 500 солдат и офицеров противника, почти 14 000 пленено.
  • За проявленный героизм шести военнослужащим дивизии, присвоены звания Героя Советского Союза. 15 военнослужащих дивизии стали полными кавалерами ордена «Славы». Всего, за проявленные мужество и героизм, орденами и медалями, было награждено свыше 17 000 человек.

См. также

Напишите отзыв о статье "175-я стрелковая дивизия (3-го формирования)"

Примечания

  1. Кавалеры ордена Славы трех степеней. Краткий биографический словарь — М.: Военное издательство,2000.


Отрывок, характеризующий 175-я стрелковая дивизия (3-го формирования)


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!