18-я танковая дивизия (СССР)
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 18-я танковая дивизия </td></tr> | |
Войска: | сухопутные |
Род войск: | автобронетанковые |
Формирование: | март 1941 года |
Расформирование (преобразование): | 1 сентября 1941 года |
Предшественник: | 39-я легкотанковая бригада. |
Преемник: | 127-я танковая бригада |
1941: Белоруссия, Смоленская область |
18-я танковая дивизия — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне.
История дивизии
Дивизия формировалась по приказу от 26 июля 1940 года в Московском военном округе на базе 39-й легкотанковой ордена Ленина бригады в составе 17-го механизированного корпуса. Управление формировалось на базе управления 39-й бригады, 35-й танковый полк на базе 97-го, 98-го, 100-го отдельных танковых батальонов и 204-го отдельного огнемётного танкового батальона (без роты). 36-й танковый полк на базе 97-го запасного танкового полка, 85-го отдельного танкового батальона и роты 204-го отдельного огнемётного танкового батальона. 18-й гаубичный артиллерийский полк формировался на базе 2-го дивизиона 493-го артиллерийского полка, 18-й мотострелковый полк на базе 831-го запасного стрелкового полка, 18-й отдельный разведбат на базе 232-го отдельного разведбата, 18-й автотранспортный батальон на базе 321-го автотранспортного батальона, 18-й отдельный батальон связи на базе 99-й отдельной роты связи, 18-й понтонно-мостовой батальон и 18-я рота регулирования на базе 55-й отдельной сапёрной роты, 18-й ремонтно-восстановительный батальон на базе 275-го ремонтно-восстановительного батальона, 18-й медсанбат на базе 319-й медсанроты 39-й бригады, 18-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион на базе 139-го запасного зенитного полка.
В августе-сентябре 1940 года сформированные части дивизии начали собираться в районе Калуги
На 22 июня 1941 года дислоцировалась в Калуге (в летних лагерях).
В составе действующей армии с 22 июня по 1 сентября 1941 года.
24 июня 1941 года начала погрузку на платформы бронемашин в Калуге; оставшаяся часть имущества и личного состава выдвинулась автотранспортом 25 июня 1941 года с местом назначения в Вязьме. 26 июня 1941 года был получен приказ о сосредоточении корпуса в районе деревень Мишеньки, Зуй (станции Заольша, Рудня). На тот момент в дивизии насчитывалось: 2 БТ-7, 8 БТ-5, 198 Т-26 (из них 3 двухбашенных), 47 огнемётных танков Т-26, 2 тягача Т-26, 3 Т-38, 18 БА-10, 5 БА-6, 30 БА-20. По прибытии в место дислокации дивизия была пополнена десятью танками КВ-2, шестнадцатью Т-26 и семью огнемётными танками. Вместе с тем, из дивизии были переданы для поддержки 153-й стрелковой дивизии и 69-го стрелкового корпуса 41 Т-26.
С 6 июля 1941 года принимала участие в контрударе в направлении Лепеля.
Перед дивизией стояла задача наступления на Тепляки, Боброво, выйти на рубеж Великое Село, Сенно и в дальнейшем наступать на Камень, Лепель. Утром 5 июля 1941 года дивизия двинулась двумя колоннами: правая по маршруту Задорожье — Шотени — Запрудье (36-й танковый полк) и левая по маршурту Стриги — Ковали — Сенно (35-й танковый полк). Левая колонна утром 6 июля 1941 года в двух километрах северо-восточнее Сенно вступила в бои с авангардом 17-й танковой дивизии и сумела отбросить противника к окраине города. Во второй половине дня, подтянув силы, дивизия выбила противника из Сенно. 7 июля 1941 года противник контратаковал занятый Сенно, но атака была отбита. Атаки противника при поддержке авиации продолжались весь день, город трижды переходил из рук в руки, но к концу дня оставался за советскими войсками. 8 июля 1941 года атаки продолжились и днём части дивизии были выбиты из города и начали отступление в направлении Богушевского и к вечеру отошли в район Пустынки. Между тем, правая колонна 7 июля 1941 года также вступила в бои с частями 7-й танковой дивизии в районе деревень Карповичи, Войлево и Тальцы. Встречные бои продолжались до вечера 8 июля 1941 года, когда части дивизии были вынуждены отойти и вечером того же дня присоединились в районе Пустынки к отошедшим от Сенно частям дивизии. В боях 6 — 8 июля 1941 года дивизия потеряла 229 человек убитыми, 585 ранеными и 889 человек пропавшими без вести. 9-10 июля 1941 года дивизия вела бои на рубеже реки Оболянки, к вечеру начала отходить на Богушевское, и затем в район Пески, где сосредоточилась к вечеру 11 июля 1941 года. Дивизия понесла большие потери и оставшиеся танки были сведены в один танковый полк. К середине июля 1941 года дивизия была выведена в резерв фронта в район Вязьмы. В течение июля-августа 1941 года действовала в районе Ярцево.
1 сентября 1941 года дивизия в Смоленской области была обращена на формирование 127-й танковой бригады.
Подчинение
Дата | Фронт (округ) | Армия | Корпус (группа) | Примечания |
---|---|---|---|---|
22 июня 1941 года | Резерв Ставки ГК | 20-я армия | 7-й механизированный корпус | - |
01 июля 1941 года | Резерв Ставки ГК | 20-я армия | 7-й механизированный корпус | - |
10 июля 1941 года | Западный фронт | - | 7-й механизированный корпус | - |
01 августа 1941 года | Западный фронт | Группа войск Ярцевского направления | - | - |
Состав
- 35-й танковый полк
- 36-й танковый полк
- 18-й мотострелковый полк
- 18-й гаубичный артиллерийский полк
- 18-й разведывательный батальон
- 18-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион
- 18-й отдельный батальон связи
- 18-й автотранспортный батальон
- 18-й ремонтно-восстановительный батальон
- 18-й понтонный батальон
- 18-й медико-санитарный батальон
- 18-я рота регулирования
- 18-й полевой автохлебозавод
- 228-я полевая почтовая станция
- 112-я полевая касса Госбанка
Командиры
- Ремизов, Фёдор Тимофеевич, генерал-майор
Напишите отзыв о статье "18-я танковая дивизия (СССР)"
Примечания
Ссылки
- [samsv.narod.ru/Div/Td/td021/default.html Справочник]
- [soldat.ru/doc/perechen Перечень № 6 кавалерийских, танковых, воздушно-десантных дивизий и управлений артиллерийских, зенитно-артиллерийских, миномётных, авиационных и истребительных дивизий, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945]
- А.В. Исаев. Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. — М: ЭКСМО, 2013. — (Война Бестселлеров). — ISBN 978-5-699-64886-3.
- М.В. Коломиец. 1941: «Последний парад» мехкорпусов Красной Армии. — М: Яуза, 2013. — 96 с. — (Война и мы. Танковая коллекция). — ISBN 978-5-699-63202-2.
Отрывок, характеризующий 18-я танковая дивизия (СССР)
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.