180-я стрелковая дивизия (1-го формирования)
180-я стрелковая дивизия | |
Войска: |
сухопутные |
---|---|
Род войск: | |
Формирование: |
1940 |
Расформирование (преобразование): |
03.05.1942 |
Предшественник: |
1-я и 2-я пехотные дивизии Эстонской народной армии |
Преемник: | |
Боевой путь | |
Прибалтийская стратегическая оборонительная операция |
180-я стрелковая дивизия — воинское соединение РККА в Великой Отечественной войне.
Содержание
История
Образование
Сформирована в августе-сентябре 1940 года, после присоединения Эстонии к СССР в составе 22-го стрелкового корпуса на базе 1-й и 2-й пехотных дивизий Эстонской народной армии. Личный состав дивизии остался в униформе эстонской армии, однако с советскими знаками различия. До 31 декабря 1939 года существовала и другая 180-я стрелковая дивизия, на базе которой были созданы, в частности, Елецкое и Орловское пехотные училища. В действующей армии во время Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 года по 3 мая 1942 года.
Начало боевых действий в ВОВ
На 22 июня 1941 года дислоцировалась в Выру и Петсери, в приграничном сражении участия не принимала. С 1 июля 1941 года железной дорогой перебрасывается в Порхов, со 2 июля 1941 года сосредоточивается в районе Порхова, на 3 июля 1941 года прибыло три эшелона дивизии, на подходе было 9 эшелонов. На 4 июля 1941 года дивизия имела: командного состава — 1030 человек, младшего командного состава — 1160 человек, рядового состава — 9132 человек. Всего — 11322 человек. Лошадей — 3039. Винтовок — 11645, минометов — 35, ручных пулеметов — 535, станковых — 212, крупнокалиберных — 3, зенитных — 24, ДП — 5, раций — 0, орудий 37-мм — 31, 45-мм — 58, 76-мм — 74, 76-мм зенитных — 4, 122-мм — 14, 152-мм — 12, бронемашин — 6, автомашин — 72.
К 8 июля 1941 года заняла оборону под Порховым на рубеже Шахново, Жиглево, вступила в бои с разведывательными частями противника, с 9 июля 1941 года — с основными частями. С началом боевых действий в дивизии наблюдались массовые дезертирство и переход на сторону врага. Из доклада майора Шепелева в разведуправление Северо-Западного фронта от 14 июля 1941 года:
«Значительная часть командиров и красноармейцев эстонцев перешла на сторону немцев. Среди бойцов царит вражда и недоверие к эстонцам.»
Было бы неверным полагать, что все этнические эстонцы перешли или готовы были перейти на сторону противника; значительное количество остались воевать на стороне СССР. В то же время, среди граждан бывшей Эстонской республики, оказавшихся к началу войны в рядах 180-й стрелковой дивизии, был достаточно высок процент лиц еврейской национальности, переход которых к немцам исключался сам собой.
Дивизия к 11 июля 1941 года была вынуждена оставить Порхов, переправилась на восточный берег Шелони, отступая к Дно, была 18 июля 1941 года вновь атакована противником южнее Дно, после чего дивизия отступала по направлению к Старой Руссе.
К 28 июля 1941 года дивизия отошла в район северо-западнее Старой Руссы, где практически сразу же атакована. Ведёт ожесточённые бои на северных подступах к Старой Руссе, в частности за село Нагово, после чего дивизия отошла в район Сенобазы и Дубовиц. Слева от дивизии вела бой 254-я стрелковая дивизия. Особенно тяжёлыми бои в полосе дивизии состоялись 4 августа 1941 года, когда оборона дивизии была прорвана и 8 августа 1941 года, когда дивизия была вынуждена отойти за Старую Руссу и далее на восток в район Парфино 13 августа 1941 года, переправившись через Ловать
Контрудары в районе Старая Русса, Холм (1941)
Дивизия 15 августа 1941 года перешла в наступление из района Парфино, 15 августа 1941 года форсировала Ловать, 17 августа 1941 года ведёт бои в Старой Руссе, освободив с другими частями большую часть города, однако 20-21 августа 1941 года была вынуждена покинуть город, 22 августа 1941 года вновь переправившись на восточный берег Ловати и потеряв к тому времени в боях до 60 % личного состава.
Оставив Старую Руссу, дивизия отступила до деревни Дубровы (Новгородская область) на реке Колпинке юго-восточнее озера Ильмень, где в бывшем Полавском районе на рубеже деревень Большое Волосько — Быково — Навелье — Кулаково — Дрегло — Шкварец — Пустынька, заняла оборону. 29-31 августа 1941 года ведёт бои с противником, стремившемуся к шоссе Новгород — Валдай и сумела остановить вражеские войска. В том месте ныне стоит обелиск с надписью: «На этом рубеже воины 180-й стрелковой дивизии 31 августа остановили наступление немецко-фашистских войск».
После этого дивизия находится приблизительно на тех же рубежах, занимая рубеж протяжённостью 40-45 километров и ведя постоянные бои частного характера, так, на 26 сентября 1941 года ведёт бой на рубеже: Большое Волосько, Кулаково, Дрегло, Цыблово, Городок (на Колпинке), Лутовня.
Демянская наступательная операция (1942)
С 7 января 1942 года перешла в наступление в ходе Демянской наступательной операции. В наступлении дивизию поддерживали 29-й отдельный лыжный батальон, 30-й отдельный лыжный батальон, 150-й отдельный танковый батальон, 246-й корпусной артиллерийский полк и 614-й корпусной артиллерийский полк, с тыла атаковала укреплённый пункт 290-й пехотной дивизии Юрьево на берегу Ловати, затем продолжила наступление на Парфино и Полу. Выйдя к Парфино со всей техникой непроходимыми болотами, только к 9 февраля 1942 года дивизия вместе с 254-й стрелковой дивизией освободила Парфино, а 23 февраля 1942 года — Полу, затем продолжила наступление.
25 марта 1942 года дивизия спешно стокилометровым маршем была переброшена на рубеж реки Редья, где отразила удары немецких войск в районе деревень Малые и Большие Горбы.
3 мая 1942 года приказом наркома обороны № 135 была преобразована в 28-ю гвардейскую стрелковую дивизию[1].
Состав
- 21-й стрелковый полк (в/ч № 5520)
- 42-й стрелковый полк (в/ч № 5689)
- 86-й стрелковый полк (в/ч № 5849)
- 627-й артиллерийский полк (в/ч № 5933)
- 629-й гаубичный артиллерийский полк (до 04.10.1941, в/ч № 5963)
- 15-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион (в/ч № 5979)
- 321-я зенитная батарея (150-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, в/ч № 6009)
- 90-я разведрота (90-й разведбат, в/ч № 6028)
- 33-й сапёрный батальон (в/ч № 5584)
- 157-й отдельный батальон связи (в/ч № 6086)
- 9-й медико-санитарный батальон
- 182-я отдельная рота химической защиты
- 383-я автотранспортная рота (до 10.10.1941 383-й автотранспортный батальон, в/ч № 5484)
- 440-я полевая хлебопекарня
- 46-й дивизионный ветеринарный лазарет
- 787-я полевая почтовая станция
- 467-я полевая касса Госбанка
Подчинение
Дата | Фронт (округ) | Армия | Корпус | Примечания |
---|---|---|---|---|
22.06.1941 года | Северо-Западный фронт | 27-я армия | 22-й стрелковый корпус | - |
01.07.1941 года | Северо-Западный фронт | - | 22-й стрелковый корпус | - |
10.07.1941 года | Северо-Западный фронт | 11-я армия | 22-й стрелковый корпус | - |
01.08.1941 года | Северо-Западный фронт | 22-я армия | 29-й стрелковый корпус | - |
01.09.1941 года | Северо-Западный фронт | 11-я армия | - | - |
01.10.1941 года | Северо-Западный фронт | Новгородская армейская оперативная группа | - | - |
01.11.1941 года | Северо-Западный фронт | Новгородская армейская оперативная группа | - | - |
01.12.1941 года | Северо-Западный фронт | Новгородская армейская оперативная группа | - | - |
01.01.1942 года | Северо-Западный фронт | 11-я армия | - | - |
01.02.1942 года | Северо-Западный фронт | 11-я армия | - | - |
01.03.1942 года | Северо-Западный фронт | 11-я армия | - | - |
01.04.1942 года | Северо-Западный фронт | 11-я армия | - | - |
01.05.1942 года | Северо-Западный фронт | - | - | - |
Командный состав
Командиры дивизии
- Томберг, Рихард Иоганович ( — 06.1941), генерал-майор
- Миссан, Иван Ильич (03.06.1941 — 03.05.1942), полковник
Штаб дивизии
- Касекамп, Август Адамович , генерал-майор, начальник штаба
- Айн-Эрвин Мере, заместитель начальника оперативного (1-го) отдела штаба
Командиры подразделений
- Рудольф Прантс , начальник 3-го Особого отдела дивизии (в/ч №5906)
- Вернер Эрнст Гаральд Тросси , командир 21-го стрелкового полка (в/ч № 5520)
- Василий Кюлаотс , командир 42-го стрелкового полка (в/ч № 5689)
- Пауль Триик , командир 86-го стрелкового полка (в/ч № 5849)
- Август Вассиль , командир 86-го стрелкового полка (в/ч № 5849)
- Рудольф Крупп , командир 629-го гаубичного артиллерийского полка (в/ч № 5963)
- Отто Карелль, командир 157-го отдельного батальона связи (в/ч № 6086)
- Валдо Матело, командир 15-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона (в/ч № 5979)
- Харальд-Леонард Локк , командир 150-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона (в/ч № 6009)
Интересные факты
- Осенью 1992 года рядом на территории Демянского района поисковики нашли зарытый сейф, в котором было обнаружено боевое знамя 86-го стрелкового полка — одна из всего трёх подобных послевоенных находок.
Напишите отзыв о статье "180-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"
Примечания
- ↑ [sovdoc.rusarchives.ru/#showunit&id=44806 Приказ НКО о преобразовании 180 стрелковой дивизии и 38 истребительного авиаполка в гвардейские части // РГАСПИ. Ф.558. Оп.11. Д.465. Л.85]
Ссылки
- [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd180/default.html Справочник на сайте клуба «Память» Воронежского госуниверситета]
- [soldat.ru Справочники и форум на Солдат.ру]
- [www.soldat.ru/perechen Перечень № 5 стрелковых, горнострелковых, мотострелковых и моторизованных дивизий, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны]
Отрывок, характеризующий 180-я стрелковая дивизия (1-го формирования)
– Друбецкого?– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.