1809 год
Поделись знанием:
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
| Годы |
|---|
| 1805 · 1806 · 1807 · 1808 — 1809 — 1810 · 1811 · 1812 · 1813 |
| Десятилетия |
| 1780-е · 1790-е — 1800-е — 1810-е · 1820-е |
| Века |
| XVIII век — XIX век — XX век |
| Григорианский календарь | 1809 MDCCCIX |
| Юлианский календарь | 1808—1809 (с 13 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7317—7318 (с 13 сентября) |
| От основания Рима | 2561—2562 (с 3 мая) |
| Еврейский календарь |
5569—5570 ה'תקס"ט — ה'תק"ע |
| Исламский календарь | 1224—1225 |
| Древнеармянский календарь | 4301—4302 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1258 ԹՎ ՌՄԾԸ
|
| Китайский календарь | 4505—4506 戊辰 — 己巳 жёлтый дракон — жёлтая змея |
| Эфиопский календарь | 1801 — 1802 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1865—1866 |
| - Шака самват | 1731—1732 |
| - Кали-юга | 4910—4911 |
| Иранский календарь | 1187—1188 |
| Буддийский календарь | 2352 |
| Японское летосчисление | 6-й год Бунка |
1809 (тысяча восемьсот девятый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в воскресенье. Это 1809 год нашей эры, 809 год 2 тысячелетия, 9 год XIX века, 9 год 1-го десятилетия XIX века, 10 год 1800-х годов.
Содержание
События
- 1 января — роялисты подняли восстание в Буэнос-Айресе. Выступление быстро подавлено[1].
- 5 января — Великобритания и Турция заключили мирный договор[2].
- 8 января
- В Швеции граф Георг Адлерспарре составил прокламацию к восставшей армии и народу с призывом свергнуть короля Густава IV Адольфа[3].
- Правительство Рио-де-ла-Платы в Буэнос-Айресе признало власть испанской Севильской хунты[4].
- 4 марта — Джеймс Мэдисон стал новым президентом США (до 4 марта 1817 года[5].
- 10 марта — русский корпус генерала П. И. Багратиона начал поход на Аландские острова по льду Ботнического залива[6].
- 13 марта — в результате переворота свергнут король Швеции Густав IV Адольф[3].
- 18 марта — русский корпус занял Аландские острова и, преследуя отступающие силы шведской армии, на следующий день вышел к побережью Швеции. После того, как русские войска взяли Грислехамн, Торнио и Умео, правительство Швеции запросило мира[6].
- 5 апреля — Русско-турецкая война (1806—1812): после провала мирных переговоров в Яссах возобновлены военные действия между Турцией и Россией[2].
- 9 апреля — Австрия объявила войну Франции. Начало Австро-французской войны или Войны Пятой коалиции[7].
- 19 апреля президент США Джеймс Мэдисон издал прокламацию о возобновлении отношений с Великобританией[5].
- 22 апреля — Наполеон разбил австрийскую армию под Экмюлем и заставил её отступать к Вене[7].
- 1 мая — сейм Швеции избрал новым королём герцога Зюдерманландского под именем Карла XIII (на престоле с 6 июня. До 5 февраля 1818 года)[8].
- 13 мая — Вена сдана французской армии[9].
- 22 мая — в двухдневном сражении при Асперне и Эсслинге австрийская армия нанесла поражение французским войскам[9].
- 25 мая — восстание в городе Чукисака испанского Верхнего Перу. Начало Боливийской войны за независимость[10].
- 7 июня — сейм Швеции принял конституцию страны[8].
- 17 июня — ратифицирован и вступил в силу подписанный в Пешаваре первый англо-афганский договор, по которому афганский эмир обязался выступить на стороне Великобритании в случае, если Франция или Иран вторгнуться в Британскую Индию[11].
- 29 июня — Махмуд-Шах Дуррани вновь занимает престол Афганистана после свержения Шуджи-Шаха Дуррани[12].
- 6 июля — Наполеон в двухдневном сражении у Ваграма нанёс поражение австрийской армии[9].
- 12 июля — Австрия заключила перемирие с Францией в Цнайме[13].
- 16 июля — антииспанское восстание в Ла-Пасе (Верхнее Перу)[10].
- 4 августа — Наполеон издал секретный декрет о захвате торговых кораблей США, возобновивших торговлю с Англией[5].
- 9 августа — президент США Джеймс Мэдисон издал прокламацию о возобновлении действия закона от 1 марта 1808 года, запрещавшего торговлю с Англией[5].
- 23 августа — британские войска подавили восстание в Шрирангапатнаме (Британская Индия)[14].
- 25 августа — в Амритсаре заключён мирный договор между Англией и сикхами[12].
- 29 августа — русская армия разгромила персидские войска близ Нахичевани[12].
- 17 сентября — заключён Фридрихсгамский мирный договор между Швецией и Россией, завершивший Русско-шведскую войну. Швеция уступила России Финляндию и Аландские острова[8].
- 1 октября — испанский военный губернатор Куско Гойенче взял восставший Ла-Пас[15].
- 3 октября — Великобритания начинает военную операцию по захвату Ионических островов и к 12 октября устанавливает контроль над архипелагом
- 14 октября — Шёнбруннский мир между Австрией и Францией. Австрия потеряла Триест, Зальцбург, часть Каринтии, Тарнопольский округ и другие территории[9].
- 6 ноября — отмена испанской торговой монополии. Буэнос-Айрес открыт для торговли с иностранцами[16].
- 14 ноября — в Константинополе началось восстание янычар, стремившихся восстановить на престоле Османской империи Мустафу IV[2].
- 16 ноября — бывший султан Турции Мустафа IV убит по приказу султана Махмуда II, восстание янычар подавлено[2].
- 3 декабря — Русско-турецкая война (1806—1812): русская армия взяла Браилов[2].
- 24 декабря — испанский военный губернатор Монтевидео маршал Ньето занял восставшую Чукисаку в Верхнем Перу. Начало антииспанской партизанской войны[17].
Без точных дат
- Распущен Тевтонский орден. Остававшиеся под его властью владения и территории отошли вассалам и союзникам Наполеона.
- М. М. Сперанский подготовил план преобразований в Российской империи под названием «Введение к уложению государственных законов».
Наука
Музыка
Напишите отзыв о статье "1809 год"
Литература
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1809 году
- 15 января — Пьер Жозеф Прудон — французский социалист, автор теории Прудона (ум. 1865).
- 19 января — Эдгар По, американский поэт и писатель.
- 5 февраля — Гинилевич, Григорий, общественный и политический деятель Галичины, греко-католический священник. Член Главной Русской Рады, участник Собора русских учёных и Славянского конгресса в Праге 1848. Посол в Галицкий сейм в 1861—1866 годах.
- 12 февраля — Чарлз Дарвин, автор эволюционной теории развития живых организмов (дарвинизма), английский натуралист и путешественник.
- 12 февраля — Авраам Линкольн, американский государственный деятель, 16-й президент США (1861—1865).
- 15 марта — Яков Петрович Бакланов, русский генерал, герой Кавказской войны.
- 1 апреля — Николай Васильевич Гоголь, русский писатель.
- 7 апреля — Джеймс Глейшер, английский метеоролог и аэронавт (ум. 1903).
- 7 мая — Йозеф Вильгельм фон Лёшнер, австрийский медик.
- 27 июня — Франсуа Сертен Канробер, маршал Франции (с 1856) (ум. 1895).
- 4 сентября — Юлиуш Словацкий, польский поэт.
- 15 октября — Алексей Васильевич Кольцов, русский поэт.
- 11 ноября — Ойген Фердинанд фон Хомайер (ум. 1889) немецкий орнитолог; дядя Александра фон Хомайера.
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1809 году
- 23 февраля — Дирк ван дер Аа, нидерландский художник, график-орнаменталист, представитель рококо (род. 1731).
- 16 апреля — Василий Яковлевич Чичагов, русский мореплаватель, адмирал (род. 1726).
- 17 апреля — Иоганн Христиан Киттель, немецкий органист и композитор (род. 1732).
- 6 мая — Лео Зекендорф, немецкий поэт (род. 1773).
- 31 мая
- Жан Ланн, французский полководец, маршал Франции (род. 1769).
- Йозеф Гайдн, австрийский композитор (род. 1732).
- 4 июня — Николай Абрагам Абильдгаард, датский художник (род. 1743).
- 8 июня — Томас Пейн, английский и американский учёный и политический деятель, один из отцов-основателей США (род. 1737).
- 1 июля — Никодим Святогорец, афонский монах, богослов.
- 14 сентября — Жан Будэ, французский дивизионный генерал времён наполеоновских войн и революционных войн.
- 16 ноября — Мустафа IV, султан Османской империи в 1807 — 1808 годах.
См. также
|
1809 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ Очерки истории Аргентины / М., Соцэкгиз, 1961 — С. 72.
- ↑ 1 2 3 4 5 Лависс Э., Рамбо А. История XIX века. т. 2 / М. 1938 — С. 458.
- ↑ 1 2 СИЭ т. 1 — С. 215.
- ↑ Очерки истории Аргентины / М., Соцэкгиз, 1961 — С. 73.
- ↑ 1 2 3 4 Лависс Э., Рамбо А. История XIX века. т. 2 / М. 1938 — С. 466.
- ↑ 1 2 СИЭ т. 1 — С. 327.
- ↑ 1 2 СИЭ т. 1 — С. 152.
- ↑ 1 2 3 Лависс Э., Рамбо А. История XIX века. т. 2 / М. 1938 — С. 459.
- ↑ 1 2 3 4 СИЭ т. 1 — С. 129.
- ↑ 1 2 Альперович М. С. Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки / М. 1981 — С. 51.
- ↑ СИЭ т.1 — С.518.
- ↑ 1 2 3 Лависс Э., Рамбо А. История XIX века. т. 2 / М. 1938 — С. 471.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 153.
- ↑ Лависс Э., Рамбо А. История XIX века. т. 2 / М. 1938 — С. 470.
- ↑ Очерки истории Аргентины / М., Соцэкгиз, 1961 — С. 76.
- ↑ Очерки истории Аргентины / М., Соцэкгиз, 1961 — С. 74.
- ↑ Очерки истории Аргентины / М., Соцэкгиз, 1961 — С. 75.
| Календарь на 1809 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1809 год
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
