1812 год (увертюра)

	1812 Overture
	Performed by the Skidmore College Orchestra. Courtesy of [www.musopen.com Musopen]
Помощь по воспроизведению

Торжественная увертюра «1812 год», соч. 49 — оркестровое произведение Петра Ильича Чайковского в память о победе России в Отечественной войне 1812 года. Пользуется популярностью в мире из-за эффектного звучания и важности событий 1812 года для Европы и Америки. В исполнении участвуют колокола, в финале предусмотрены пушечные залпы.

Премьера увертюры состоялась в Храме Христа Спасителя 8 августа (20 августа) 1882 года.

Обзор

Торжественная увертюра «1812 год» (1880 г.) принадлежит к особому роду произведений, предназначенных для исполнения в больших помещениях или на открытом воздухе. Эта монументальная, программная пьеса написана для исполнения большим составом симфонического оркестра с прибавлением группы ударных, больших колоколов и подвешенного барабана, употребляемого в оперных оркестрах для изображения пушечных выстрелов, а также группы инструментов военного оркестра (по желанию).

Чайковский не дал литературной программы к увертюре, но образы пьесы настолько конкретны, что не нуждаются в разъяснениях. В большом вступлении к сонатному allegro последовательно проходят три темы: молитва о даровании победы «Спаси, Господи, люди твоя» и две оригинальных темы — тревоги и героических военных сигналов. Сонатное аллегро многотемно. Кроме главной и побочной партий, контрастных друг другу, в аллегро введены темы, символизирующие две враждебные силы: русская песня «У ворот, ворот батюшкиных» и «Марсельеза». Обе имеют большое значение в разработке и репризе сонатной формы. В торжественной коде снова звучит тема молитвы в импозантном тембре медных, после чего появляется тема русского гимна «Боже, Царя храни!».

В коде Чайковский изобразил яркую картину победы русского войска, использовав эффект колокольного перезвона и пушечного салюта.

Тематика увертюры основана на конкретных жанровых типах. Напевная мелодия побочной партии близка лирическим народным песням. С образом напева «У ворот, ворот батюшкиных» композитор, связывал с исконной духовной стойкостью русских воинов. В характеристике русских образов Чайковский удачно использовал фольклорный материал, в характеристике французского нашествия он использовал тему «Марсельеза». Несмотря на то, что «Марсельеза» для европейца ассоциируется с чистотой и свободой в увертюре она звучит напряженно, зловеще, с диссонансами на втором плане — это логичное решение, ведь русское дворянство боготворило французскую культуру, они разговаривали на французском языке, повторяли манеры французов и их моду. Но вот наполеоновская армия подошла к Москве, и, естественно, все «прекрасно-французское» мгновенно обретает иной окрас, и «Марсельеза» уже рисует образ врага, характеризует нашествие, что вносит дополнительный драматизм в структуру целого.

Увертюра «1812 год» — эффектное произведение. Патриотическая идея придает ей героический характер, а величавое окончание утверждает его.

В советское время эту увертюру, как правило, исполняли в редакции Виссариона Шебалина, где вместо темы «Боже, царя храни!» использована главная тема эпилога из оперы Глинки «Иван Сусанин» (транспонированная в ми-бемоль мажор). Существуют также редакции Сергея Кусевицкого и Эндрю Корнэлла, в которых темы молитвы и русского гимна дублируются смешанным хором.

Инструменты

• Духовой оркестр¹ (только в конце)
• Деревянные духовые: флейта-пикколо, 2 флейты, 2 гобоя, английский рожок, 2 кларнета и 2 фагота
• Медные духовые: 4 валторны в F, 2 корнета, 2 трубы, 3 тромбона (2 тенор, 1 бас) и туба
• Ударные: литавры, большой барабан, малый барабан, тарелки, бубен, треугольник, колокола и пушка
• Струнные: скрипки, альты, виолончели и контрабасы

В культуре

• Довольно много использовалась в четвёртом сезоне сериала «Farscape».
• В завершающей сцене «Caddyshack».
• В начальной и завершающей сценах фильма «V — значит вендетта».
• Насвистывалась Джоном Китингом в фильме «Общество мёртвых поэтов».
• Исполнялась школьным оркестром в серии «Bart the Daredevil» мультсериала «Симпсоны».
• Под звуки «Увертюры 1812» Кози Пауэл молотил свои барабанные соло.
• Исполнялась на телеканале «Россия» в рекламе проекта «Имя Россия».
• Исполнялась во время речи Мессинга о победе 9 мая 1945 года в сериале «Вольф Мессинг: видевший сквозь время».
• Исполнялась в фильме «Чудаки 3D».
• Обсуждается в комиксе «Кальвин и Гоббс» (выпуск от 8 октября 1986 года).
• Использовалась в мультсериале «Робоцып».
• Исполняется в анимационом фильме «Семейка Крудс» во время взрыва гигантской кукурузы.
• В сериале «Коломбо» это любимое произведение главного персонажа серии «Убийство по нотам», известного композитора — в присутствии Коломбо он постоянно слушает пластинку с ним.
• В пятой серии третьего сезона сериала «Альф».
• В фильме «Сметённые огнём» исполняется во время развязки фильма, где герой должен разминировать бомбу в движущемся автомобиле.
• В сериале «Пуаро Агаты Кристи»

Интересные факты

• Примечателен выпуск грампластинок фирмой Telarc с этим произведением. По причине использования на дорожке для записи грома пушек зазора величиной примерно 300 мкм (нормальными считаются зазоры не более 100 мкм), большинство звукоснимателей оказывалось не в состоянии воспроизвести это место (вплоть до поломки иглы). Однако именно поэтому данная пластинка приобрела культовое значение в кругах поклонников аппаратуры класса High-End.
• Произведение использует гимны Франции и России на момент 1882 года, а не 1812 года. С 1799 по 1815 год во Франции не было гимна, а «Марсельеза» не восстанавливалась в качестве гимна до 1870. «Боже, Царя храни» был написан и утверждён в качестве гимна России в 1833. Этот факт является, вероятно, случаем авторского подхода, когда Чайковский использовал мелодии, которые были знакомы публике.

Ссылки

• www.tchaikov.ru/1812.html
• [www.hymn.ru/god-save-in-tchaikovsky/ Российский гимн «Боже, Царя храни!» в музыке Чайковского] — страница содержит несколько полных аудиозаписей увертюры.

Отрывок, характеризующий 1812 год (увертюра)

Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.