1820 год
Поделись знанием:
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
| Годы |
|---|
| 1816 · 1817 · 1818 · 1819 — 1820 — 1821 · 1822 · 1823 · 1824 |
| Десятилетия |
| 1800-е · 1810-е — 1820-е — 1830-е · 1840-е |
| Века |
| XVIII век — XIX век — XX век |
| Григорианский календарь | 1820 MDCCCXX |
| Юлианский календарь | 1819—1820 (с 13 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7328—7329 (с 13 сентября) |
| От основания Рима | 2572—2573 (с 3 мая) |
| Еврейский календарь |
5580—5581 ה'תק"ף — ה'תקפ"א |
| Исламский календарь | 1235—1236 |
| Древнеармянский календарь | 4312—4313 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1269 ԹՎ ՌՄԿԹ
|
| Китайский календарь | 4516—4517 己卯 — 庚辰 жёлтый кролик — белый дракон |
| Эфиопский календарь | 1812 — 1813 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1876—1877 |
| - Шака самват | 1742—1743 |
| - Кали-юга | 4921—4922 |
| Иранский календарь | 1198—1199 |
| Буддийский календарь | 2363 |
| Японское летосчисление | 3-й год Бунсэй |
1820 (тысяча восемьсот двадцатый) год по григорианскому календарю — високосный год, начинающийся в субботу. Это 1820 год нашей эры, 820 год 2 тысячелетия, 20 год XIX века, 10 год 2-го десятилетия XIX века, 1 год 1820-х годов.
Содержание
События
- Француз Тома де Кальмар наладил первый промышленный выпуск арифмометров.
- 1 января — в Испании подполковник Рафаэль Риего поднимает восстание в экспедиционном корпусе, ожидавшем в Кадисе отправки в Латинскую Америку. Он провозглашает восстановление Кадисской конституции 1812 года[1].
- 28 января — Российской экспедицией под руководством Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева открыт последний материк нашей планеты — Антарктида.
- 29 января — в Виндзоре скончался король Великобритании Георг III. Престол перешёл к его сыну Георгу IV[2].
- 1 февраля — в Объединённых провинциях Южной Америки войска провинции Буэнос-Айрес разбиты объединёнными силами провинций Корриентес, Энтре-Риос и Санта-Фе, что в мае приводит к падению верховного правителя Хосе Рондо и роспуску конгресса[3].
- 13 февраля — в Париже седельщик Лувель смертельно ранил герцога Беррийского, второго наследника престола Франции[4].
- 20 февраля — решение Британского парламента об отправке эскадры военных кораблей в Сингапур для руководства боевыми действиями против Китая, каковые получили позже название Первой Опиумной войны[5].
- 23 февраля — губернаторы Буэнос-Айреса, Энтре-Риос и Санта-Фе подписали в селении Пилар соглашение о прекращении военных действий и сохранении федерации Объединённых провинций Южной Америки[3].
- 27 февраля — ассамблея Новой Гранады в Боготе одобрила решения Ангостурского конгресса об объединении с Венесуэлой в республику Великая Колумбия[6].
- 7 марта — после восстания в Мадриде Король Испании и Фердинанд VII объявляет о восстановлении конституции 1812 года[7] и созыве кортесов[6].
- 9 марта — король Испании Фердинанд VII присягает Кадисской конституции 1812 года[1].
- 15 марта — штат Мэн принят в состав Соединённых Штатов Америки[8].
- 2 июля — в городе Нола близ Неаполя начинается восстание карбонариев, которое охватывает всю континентальную часть Королевства Обеих Сицилий[9].
- 9 июля
- В Королевстве Обеих Сицилий восставшие захватывают Неаполь. Король Фердинанд I заявляет о введении конституции[9].
- В Мадриде открылись чрезвычайные кортесы[6].
- 20 августа — из Вальпараисо (Чили) на север в направлении Перу отплыла эскадра с армией Хосе де Сан-Мартина[3].
- 24 августа — в Португалии восстал гарнизон города Порту. Началась Португальская революция 1820—1823 годов[10].
- 15 сентября — в Лиссабоне (Португалия) побеждает конституционалистское восстание. Решено созвать учредительные кортесы для учреждения конституционной монархии[11].
- 8 октября[12] — покончил с собой во время всеобщего антиправительственного восстания король Гаити Анри I. Королевство Гаити ликвидировано, страна объединена под руководством президента Республики Гаити Жана Пьера Буайе[13].
- 25 ноября — представители Симона Боливара и командующего испанскими войсками Морильо подписали соглашение о перемирии сроком на 6 месяцев[6].
Без точных дат
- «Дорога на столбах» — первый монорельс в мире, который построил в 1820 году Иван Эльманов, житель подмосковного села Мячково.
- Ост-Индская компания вынудила эмиров и шейхов семи арабских княжеств подписать «Генеральный договор», положивший начало английскому господству на этой территории и окончательному разделению Омана на три части — имамат Оман, султанат Маскат и «Пиратский берег».
- Начало колонизации Англией Бахрейна.
- Население Земли — 1 миллиард человек (по другим данным, это случилось в 1800 году).
- Упразднение Шамахинского ханства.
Наука
Напишите отзыв о статье "1820 год"
Литература
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1820 году
- 17 января — Бронте, Энн английская писательница и поэтесса.
- 22 января — Йозеф Вольф, немецкий художник-анималист (ум. 1899).
- 23 января — Александр Николаевич Серов, русский композитор и музыкальный критик (ум. 1871).
- 14 марта — Виктор Эммануил II, король Сардинского королевства в 1849 — 1861 годах, первый король Италии в 1861 — 1878 годах (ум.1878)
- 27 апреля — Герберт Спенсер, английский философ и социолог (ум. 1903).
- 17 мая — Сергей Михайлович Соловьёв, русский историк (ум. 1879).
- 21 мая — Мишель Ленц, поэт, автор текста гимна Люксембурга «Ons Hémécht» (ум. 1893).
- 31 июля — Михаил Павлович Розенгейм, русский поэт и публицист (ум. 1887).
- 29 сентября — Иван Егорович Забелин, русский историк и археолог (ум. 1909).
- 25 ноября — Михаил Михайлович Достоевский, русский писатель (ум. 1864).
- 28 ноября — Фридрих Энгельс, один из основоположников марксизма (ум. 1895).
- 5 декабря — Афанасий Афанасьевич Фет, русский поэт (ум. 1892).
- 14 декабря — Елизавета Николаевна Ахматова, русская писательница и переводчица (ум. 1904).
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1820 году
- 25 января — Йозеф Франц Вайгль, австрийский виолончелист (род. 1740).
- 29 января — Георг III, король Великобритании и курфюрст Ганновера (род. 1738).
- 23 февраля — Алоизий Фелинский, польский поэт, драматург, переводчик, теоретик литературы, директор Кременецкого лицея (род. 1771).
- 2 апреля — Томас Браун, шотландский философ (род. 1778).
- 2 июля — Петер Доллонд[en], английский бизнесмен, производитель оптических систем, изобретатель апохромат (род. 1731).
- 14 сентября — Франсуа Жозеф Лефевр, французский военачальник, маршал Франции (род. 1755).
- 23 сентября — Франсуа Этьенн Кристоф Келлерман, герцог де Вальми, маршал Франции, участник Революционных и Наполеоновских войн (род.1735)
- 5 октября — Карл Людвиг Занд, студент, воодушевлённый стремлениями германской молодёжи к свободе убивший писателя Августа Коцебу, политического агента российского правительства, за что и был казнён (род. 1795).
- 8 октября — Анри Кристоф, гаитянский военный и политический деятель, один из лидеров борьбы за независимость, президент Республики Гаити (1806 — 1811), король Гаити Анри (Генрих) I (1811 — 1820) (Род.1767)
- 19 ноября — Дмитрий Семёнович Шишков — действительный статский советник, генерал-майор, губернатор Рязанской и Тамбовской губерний. (род. 1761).
- 26 декабря — Жозеф Фуше, герцог Отрантский, французский политический деятель периода Французской революции, Директории и Первой империи, ставший одним из символов политической беспринципности. Неоднократно возглавлял внутриполитическое ведомство Франции (род.1759)
Без точных дат
См. также
|
Категория: Документы 1820 года в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ 1 2 БСЭ 3-е изд. т.11 — С.130.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т.6 — С.317.
- ↑ 1 2 3 Альперович М. С., Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки/М.1981 — С.71.
- ↑ Шарль-Фердинанд, герцог Беррийский
- ↑ Н. И. Девятайкина и др. Сражения, изменившие ход истории: XVI—XIX века/Лицей, 2005 г — С.592
- ↑ 1 2 3 4 Альперович М. С., Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки/М.1981 — С.67.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 10 — С. 533.
- ↑ История США. т.1/М.1983- С.293.
- ↑ 1 2 Новая история стран Европы и Америки. Первый период/М.1986 — С.279.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 20 — С. 390.
- ↑ Новая история стран Европы и Америки. Первый период/М.1986 — С.276.
- ↑ [www.worldstatesmen.org/Haiti.htm Worldstatesmen.org Haiti (англ.)]
- ↑ Альперович М. С., Слёзкин Л.Ю История Латинской Америки/М.1981 — С.46.
| Календарь на 1820 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1820 год
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
