1845 год в театре
Поделись знанием:
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
1845 год в театре
| 1845 год в театре | ||
| 1843 1844 — 1845 — 1846 1847 | ||
| Портал:Театр См. также: Другие события в 1845 году События в музыке и События в кино | ||
Содержание
События
- 12 июля — в присутствии королевы Виктории состоялась задуманная по этому поводу премьера «Па-де-катра», своеобразного «танцевального соревнования» балетных звёзд того времени — Марии Тальони, Фанни Черрито, Карлотты Гризи и Люсиль Гран (хореограф Жюль Перро, музыка Цезаря Пуни, Театр Её Величества, Лондон).
- В Риме префект полиции запрещает Фанни Эльслер исполнять «Эсмеральду» Жюля Перро вследствие «аморальности» сюжета.
Постановки
- В Стокгольме, Риме, Дублине и Лиссабоне состоялись премьеры балета «Жизель», впервые представленного в Париже в 1841 году;
- ? — «Драгоценность королевы» (Le Bijou de la reine), комедия в стихах в 1-м акте, первая пьеса Александра Дюма-сына.
- ? — «Кармен и тореадор» (фр. Carmen et son toréro), балет Мариуса Петипа («Театро-дель-сирко[es]», Мадрид).
- 11 августа — премьера балета Жозефа Мазилье[fr] «Чёрт на четверых[en]» (музыка Адольфа Адана с использованием мелодий Михаила Глинки, либретто Адольфа де Лёвена, Мазурка — Карлотта Гризи, Граф Полинский — Люсьен Петипа, Корзинщик и Корзинщица — Жозеф и Мария Мазилье, театр Ле Пелетье[fr], Королевская академия музыки, Париж). Впоследствии спектакль под названиями «Сумбурщица-жена» и «Своенравная жена» неоднократно ставился в России.
- 12 августа — премьера оперы Джузеппе Верди «Альзира» (театр «Сан-Карло», Неаполь).
- 19 октября — премьера оперы Рихарда Вагнера «Тангейзер» (под управлением автора, Придворная опера, Дрезден).
Деятели театра
- На сцене Малого театра в роли Габриэли в пьесе Эжена Скриба «Девица-отшельница» дебютировала актриса Екатерина Васильева.
- На сцене театра Шереметевых в Кусково дебютировала актриса Надежда Рыкалова.
- Оставила сцену драматическая актриса Александра Каратыгина.
Родились
- 26 апреля — балерина Большого театра, первая исполнительница партии Одетты-Одиллии в балете «Лебединое озеро» Полина Карпакова;
- 1 июня — французский историк театра и музыковед Адольф Жюльен;
- 12 (24) августа — актриса Малого театра Надежда Никулина;
- 13 ноября — немецкий актёр и театральный режиссёр Ойген Штегеман.
- 24 декабря — оперный певец и антрепренёр Джованни Тальяпьетра.
Скончались
- 7 октября — итальянская оперная певица, жена композитора Джоакино Россини Изабелла Кольбран (род. 1785);
- 25 ноября в Нёйи-сюр-Сен — французский танцовщик, балетмейстер и педагог Луи Милон (род. 1766);
Напишите отзыв о статье "1845 год в театре"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий 1845 год в театре
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
