1854 год
Поделись знанием:
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Годы |
---|
1850 · 1851 · 1852 · 1853 — 1854 — 1855 · 1856 · 1857 · 1858 |
Десятилетия |
1830-е · 1840-е — 1850-е — 1860-е · 1870-е |
Века |
XVIII век — XIX век — XX век |
Григорианский календарь | 1854 MDCCCLIV |
Юлианский календарь | 1853—1854 (с 13 января) |
Юлианский календарь с византийской эрой |
7362—7363 (с 13 сентября) |
От основания Рима | 2606—2607 (с 3 мая) |
Еврейский календарь |
5614—5615 ה'תרי"ד — ה'תרט"ו |
Исламский календарь | 1270—1271 |
Древнеармянский календарь | 4346—4347 (с 11 августа) |
Армянский церковный календарь | 1303 ԹՎ ՌՅԳ
|
Китайский календарь | 4550—4551 癸丑 — 甲寅 чёрный бык — зелёный тигр |
Эфиопский календарь | 1846 — 1847 |
Древнеиндийский календарь | |
- Викрам-самват | 1910—1911 |
- Шака самват | 1776—1777 |
- Кали-юга | 4955—4956 |
Иранский календарь | 1232—1233 |
Буддийский календарь | 2397 |
Японское летосчисление | 1-й год Ансэй |
1854 (тысяча восемьсот пятьдесят четвёртый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в воскресенье. Это 1854 год нашей эры, 854 год 2 тысячелетия, 54 год XIX века, 4 год 6-го десятилетия XIX века, 5 год 1850-х годов.
Содержание
События
- 4 января — объединённый флот Англии и Франции вошёл в Чёрное море[1].
- 13 февраля — президентом Федеративной республики Аргентинской нации избран генерал Хусто Хосе де Уркиса[2].
- 21 февраля — Российская империя объявила войну Англии и Франции[1].
- 28 февраля — в Рипон, штат Висконсин, основана Республиканская партия США.
- 1 марта — губернатор штата Герреро Хуан Альварес поднял восстание против президента Мексики генерала Санта-Анны. Провозглашён «план Аютлы» с призывом к свержению диктатуры, созыву Учредительного собрания и принятию новой Конституции[3].
- 14 марта — конгресс Парагвая переизбрал Карлоса Антонио Лопеса президентом страны.
- 23 марта — русская армия форсировала Дунай у Браилова, Галаца и Измаила и начала сосредоточение в Северной Добрудже[1].
- 27 марта — начало Крымской войны, Англия и Франция объявили войну России[4].
- 17 апреля — восстание в столице Новой Гранады Боготе, президент Хосе Мария Рамон Обандо свергнут. Верховным правителем провозглашён бывший главнокомандующий генерал Хосе Мария Дионисио Мело. В стране началась гражданская война[5].
- 20 апреля — между Австрией и Пруссией заключено оборонительное соглашение на случай нападения России.
- 22 апреля — англо-французская эскадра обстреляла Одессу[1].
- 26 апреля — в Испании распространён направленный против королевского режима анонимный памфлет «El Murcielago» (Нетопырь), ставший своеобразным сигналом к Испанской революции 1854—1856 годов[6].
- 1 мая — на территории Венгрии (кроме Трансильвании) отменено чрезвычайное положение[7]
- 5 мая — лидер либералов Франсиско Кастельон вторгся в Никарагуа и призвал свергнуть правительство консерватора генерала Хосе Фруто Чаморро. В стране началась тяжёлая гражданская война[8].
- 8 мая — остатки разгромленной армии самопровозглашённого государства в Нижней Калифорнии (Мексика) во главе с президентом Уильямом Уокером сдались властям США в Сан-Диего[9].
- 17 мая — русская армия на Дунае осадила турецкую крепость Силистрию[1].
- 16 июня — на Кавказе на реке Чорох русскими разгромлен Батумский турецкий отряд[1].
- 21 июня — главнокомандующий русской армией фельдмаршал И. Ф. Паскевич отдал приказ об отходе русских войск с турецкой территории за Дунай[1].
- 28 июня — восстание кавалерийских полков в Мадриде. Началась Испанская революция 1854-1856 годов[6].
- 30 июня — при Викальваро произошло сражение между восставшими кавалерийскими частями и королевской армией Испании. Повстанцы отошли к Аранхуэсу[6].
- 7 июля — в Испании повстанцами распространён Мансанаресский манифест с требованием ликвидации придворной камарильи, восстановления законности и созыва Учредительных кортесов[6].
- 13 июля — паша Египта Аббас I Хильми убит солдатами гвардии. Официально объявлено, что он умер от инфаркта, пашой стал Мухаммед Саид-паша, младший сын Мухаммеда Али[10].
- 17 июля — в Испании королева Изабелла II утром назначила премьер-министром Фернандо Фернадеса де Кордову. Вечером в Мадриде вспыхнуло восстание под лозунгом «Смерть ворам!». Разгромлен дворец королевы-матери Христины[6].
- 18 июля — королева Испании Изабелла II назначила премьер-министром герцога Риваса и согласилась на переговоры с повстанцами[11].
- 28 июля — в Испании лидеры повстанцев генералы Леопольдо О’Доннель и Бальдомеро Эспартеро прибыли в Мадрид[11].
- 29 июля — на Кавказе на Чигильском перевале разбит русскими Баязетский отряд турок[1].
- 31 июля
- Генерал Бальдомеро Эспартеро сформировал новое правительство Испании[11].
- Русская армия на Кавказе взяла Баязет[1].
- 5 августа — турецкая армия на Кавказе разгромлена при Кюрюк-Дара[1].
- 7 августа — англо-французский десант высадился на принадлежавших тогда России Аландских островах и осадил Бомарзунд, который вскоре капитулировал[1].
- 5 сентября — успешно завершена Петропавловская оборона, которой руководил контр-адмирал В. С. Завойко. Англо-французская эскадра ушла от берегов Камчатки[1].
- 14 сентября — союзный флот начал высадку в Крыму под Евпаторией англо-франко-турецкой армии[1].
- 5 октября — Севастопольская оборона: первый артиллерийский обстрел Севастополя союзной армией[1].
- 21 октября — Государственный совет Гватемалы провозгласил Рафаэля Карреру пожизненным президентом страны. 15 декабря ему передана вся полнота власти[12].
- 8 ноября — в Испании открылись Учредительные кортесы, которые проголосовали за сохранение монархии. Президентом кортесов избран премьер-министр Бальдомеро Эспартеро.
- 4 декабря — в Новой Гранаде повстанческая армия вступила в Боготу. Диктатура генерала Хосе Мело свергнута, власть перешла Томасу Хосе Рамону дель Кармену де Обальдия и Орехуэла, провозглашенному повстанцами временным президентом ещё в августе[13].
- 9 декабря — в Венгрии введено обязательное начальное образование для детей от 6 до 12 лет[7].
- 14 декабря — Австрийская империя объявила о союзе с Англией и Францией[1].
Наука
Театр
Напишите отзыв о статье "1854 год"
Литература
Железнодорожный транспорт
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1854 году
- 22 января — Корсаков, Сергей Сергеевич, автор первого учебника психиатрии и основатель психологической лаборатории в Москве
- 22 апреля — Анри Лафонтен, бельгийский политический деятель, лауреат Нобелевской премии мира (1913).
- 29 апреля — Анри Пуанкаре, выдающийся французский математик, физик, философ и теоретик науки.
- 10 августа — Милан Обренович, сербский политический деятель, сербский князь с 1868 года, в 1882—1889 годах правивший как король Милан I (ум. 1901).
- 17 сентября — Дэвид Данбар Бьюик, дал свою фамилию автомобильной марке Buick.
- 16 октября — Оскар Уайльд, английский писатель, публицист, парадоксалист, крупнейшая фигура европейского декаданса, глава европейского эстетизма и его главный представитель.
- 20 октября — Артюр Рембо, французский поэт, один из основоположников символизма, представитель группы «прóклятых поэтов».
- 21 ноября — Бенедикт XV — Папа Римский в 1914—1922.
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1854 году
- 15 января — Роелоф Хесселс Хоммема (з.-фриз. Roelof Hessels Hommema), фризский земледелец, торговец, астроном и натуралист (род. 1791).
- 27 февраля — Фелисите Робер де Ламеннэ (род. 1782), французский аббат, публицист и философ, один из родоначальников католического социализма.
- 13 марта — Жан-Батист Жозеф граф де Виллель (род. 1773), французский государственный деятель эпохи Реставрации, премьер-министр Франции в 1822—1828 годах.
- 20 августа — Шеллинг, Фридрих Вильгельм, немецкий философ.
- 28 августа — Иоакима Святого Франциска, блаженная римско-католической церкви, монахиня.
- 3 сентября — Фёдор Александрович Голубинский, русский философ, теолог, протоиерей Русской Православной Церкви, профессор Московской духовной академии.
См. также
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 512.
- ↑ Альперович М. С. Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки / М. 1981 — С. 126.
- ↑ Альперович М. С. Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки / М. 1981 — С. 250.
- ↑ [www.km.ru/oneday/index.asp?data=27.3.2008 Хронограф КМ: этот день в истории. Даты России. Памятные исторические даты.]
- ↑ Альперович М. С. Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки / М. 1981 — С. 202.
- ↑ 1 2 3 4 5 Лависс Э. Рамбо А. История XIX века т. 5 / М. 1937 — С. 338.
- ↑ 1 2 История Венгрии т. 2 / М. 1972 — С. 543
- ↑ Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М. 1975 — С. 97.
- ↑ Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М. 1975 — С. 95.
- ↑ Хамруш А. Революция 23 июля 1952 года в Египте/М.1984 — С. 26-27.
- ↑ 1 2 3 Лависс Э. Рамбо А. История XIX века т. 5 / М. 1937 — С. 339.
- ↑ Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М. 1975 — С. 73.
- ↑ Альперович М. С. Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки / М. 1981 — С. 203.
Календарь на 1854 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
|
Отрывок, характеризующий 1854 год
– И тебе не стыдно будет писать ему?Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.