1870-е годы
Поделись знанием:
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
(перенаправлено с «1870-е»)
XIX век: 1870—1879 годы |
---|
1870-е годы — десятилетие, включающие года с 1870 по 1879.
Содержание
События
- Франко-прусская война (1870—1871) привела к преобразованию Северогерманского союза в Германскую Империю. К ней были присоединены Эльзас и Лотарингия, а также получена контрибуция пять миллиардов франков. Вторая французская империя преобразована в Третью французскую республику.
- Объединение Италии завершено (1820—1871; Рисорджименто).
- Вторая промышленная революция в Западной Европе, США, Японии. Долгая депрессия в Западной Европе (1873—1896; биржевой крах) и Северной Америке (1873—1879). «Позолоченный век» в США (1876—1914). Первая национальная забастовка (1877; англ. Great Railroad Strike). Standard Oil (1870; Рокфеллер). Война за Чёрные Холмы (1876—1877; Сидящий Бык).
- Кампания Цзо Цзунтана в Синьцзяне (1875—1878).
- Голод в Персии (1871—1872), количество жертв оценивается в 2 млн.
- Создан «Союз трёх императоров» (1873) между Россией, Германией и Австро-Венгрией. В Германии борьба против католической Партии Центра (1871—1878).
- Ачехская война на Суматре (1873—1904).
- Закончилась серия гражданских войн в Испании (1833—1874; Карлисты; Первая Испанская республика), начался период конституционной монархии.
- Голод в Индии вступает в пиковую фазу (1875—1900), количество жертв оценивается в 26 млн. Голод в Китае (1876—1879) унес около 13 млн жизней. Расформирована Британская Ост-Индская компания (1600—1874; управление Индией осуществляет английское правительство 1858—1947). Великобритания приобрела большой пакет акций Суэцкого канала у Египта (1875, «сделка века»).
- Япония принуждает Корею к заключению Канвахского мирного договора (1876). Корейская экспедиция США (1871). Сословие самураев упразднено (1873). Сацумское восстание (1877).
- Русско-турецкая война (1877—1878) началась после жестокого подавления Османской империей «Апрельского восстания» в Болгарии (1876). Берлинский трактат (1878). Товарищество нефтяного производства братьев Нобель основано (1879).
- Завершена Десятилетняя война (1868—1878) Кубы за независимость от Испании. Малая война (1879—1880).
- Политический кризис в Бельгии по вопросу религии в образовании (1879—1884; First School War).
- Англо-зулусская война (1879). Вторая тихоокеанская война Чили (при поддержке Англии) против Перу и Боливии за месторождения селитры (1879—1883).
Культура
- Первый национальный парк основан в Йеллоустоне (1872; США).
- «Исследователи Библии» (1872).
- Всемирный почтовый союз (1874).
- Уимблдонский турнир (1877).
Литература
- Некрасов, Николай Алексеевич (1821—1877/78) . «Кому на Руси жить хорошо» (1863—1876).
- Марк Твен (1835—1910) . «Приключения Тома Сойера» (1876)
- Толстой, Лев Николаевич (1828—1910) . «Анна Каренина» (1877).
- Островский, Александр Николаевич (1823—1886) . «Бесприданница» (1878).
Живопись
- Первая значительная выставка импрессионистов (1874).
- Саврасов, Алексей Кондратьевич (1830—1897)
- Савицкий, Константин Аполлонович (1844—1905)
- Дега, Эдгар (1834—1917) .
- Верещагин, Василий Васильевич (1842—1904) . «Апофеоз войны» (1871).
- Моне, Клод (1840—1926) . «Впечатление. Восходящее солнце» (1872).
- Ренуар, Пьер Огюст (1841—1919) . «Бал в Мулен де ла Галетт» (1876).
- Репин, Илья Ефимович (1844—1930) . «Бурлаки на Волге» (1873).
Музыка
- Гранд Опера (1875).
- Джузеппе Верди (1813—1901) . «Аида» (1871).
- Бизе, Жорж (1838—1875) . «Кармен» (1874).
- Вагнер, Рихард (1813—1883) . «Кольцо Нибелунга» (1874).
- Мусоргский, Модест Петрович (1839—1881) . «Борис Годунов» (1874).
- Штраус, Иоганн (1825—1899) . «Летучая мышь» (1874).
- Рубинштейн, Антон Григорьевич (1829—1894) . «Демон» (1875).
- Григ, Эдвард (1843—1907) . «Пер Гюнт» (1876).
- Чайковский, Петр Ильич (1840—1893) . «Лебединое озеро» (1877).
- Сметана, Бедржих (1824—1884) . «Моя родина» (1879).
Наука и техника
- Уравнения Максвелла («Трактат об электричестве и магнетизме» — 1873).
- Метрическая конвенция (1875).
- Телефон (патент и демонстрация — 1876 Александр Белл; с угольным микрофоном — 1878)
- Теория множеств («On a Characteristic Property of All Real Algebraic Numbers» — 1874; Кантор)
- Трактор (гусеничный — 1876, Фёдор Абрамович Блинов)
- Фонограф (1877; Томас Эдисон)
- Лампа «Свеча Яблочкова» (1876; Яблочков). Лампа накаливания Лодыгина (1872)
- Торпеда (первое применение — 1877, под командованием Макарова)
- Танкер («Зороастр» — 1878).
Государственные деятели
- Бисмарк (1815—1898), канцлер .
- Тьер (1797—1877), президент .
- Скобелев (1843—1882), полководец .
- Дизраэли (1804—1881), премьер-министр .
- Александр II (1818—1881), император .
- Грант, президент (1869—1877) .
- Порфирио Диас, президент (1877—1880) .
- Генри Мортон Стэнли (1841—1904), путешественник, исследователь Африки .
- Абдул-Хамид II, султан (1876—1909) .
См. также
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "1870-е годы"
Отрывок, характеризующий 1870-е годы
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.