1871 год
Поделись знанием:
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
| Годы |
|---|
| 1867 · 1868 · 1869 · 1870 — 1871 — 1872 · 1873 · 1874 · 1875 |
| Десятилетия |
| 1850-е · 1860-е — 1870-е — 1880-е · 1890-е |
| Века |
| XVIII век — XIX век — XX век |
| Григорианский календарь | 1871 MDCCCLXXI |
| Юлианский календарь | 1870—1871 (с 13 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7379—7380 (с 13 сентября) |
| От основания Рима | 2623—2624 (с 3 мая) |
| Еврейский календарь |
5631—5632 ה'תרל"א — ה'תרל"ב |
| Исламский календарь | 1288—1289 |
| Древнеармянский календарь | 4363—4364 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1320 ԹՎ ՌՅԻ
|
| Китайский календарь | 4567—4568 庚午 — 辛未 белая лошадь — белая овца |
| Эфиопский календарь | 1863 — 1864 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1927—1928 |
| - Шака самват | 1793—1794 |
| - Кали-юга | 4972—4973 |
| Иранский календарь | 1249—1250 |
| Буддийский календарь | 2414 |
| Японское летосчисление | 4-й год Мэйдзи |
1871 (тысяча восемьсот семьдесят первый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в воскресенье. Это 1871 год нашей эры, 871 год 2 тысячелетия, 71 год XIX века, 1 год 8-го десятилетия XIX века, 2 год 1870-х годов.
Содержание
События
Январь
- 18 января — в Версальском дворце под Парижем, по окончании проигранной французами Франко-прусской войны, провозглашено создание Германской империи.
- 28 января - капитуляция Парижа.
- Завершение объединения Италии.
Февраль
- Создание в Париже Центрального комитета республиканской национальной гвардии.
- 8 февраля - выборы в Национальное собрание Франции.
- 26 февраля - предварительный мирный договор Франции и Пруссии.
Март
- 1 марта — на три дня германские войска введены в Париж. Выведены они были сразу после получения известия о ратификации Национальным собранием Франции предварительного мирного договора с Германией[1].
- 18 марта — в Париже власть взял Центральный комитет Национальной гвардии, правительство Адольфа Тьера бежало в Версаль. Начало Парижской коммуны.
- 23 марта — Гастон Кремьё поднял восстание в Марселе. Провозглашена Марсельская коммуна[2]
Апрель
- 4 апреля — пала Марсельская коммуна[2].
Май
- 10 мая — во Франкфурте-на-Майне заключен мир между Францией и Германией, закончивший франко-прусскую войну.
- 28 мая - падение Парижской коммуны.
Июнь
- 3 июня — в Гватемале либералы, начавшие вооружённую борьбу за власть, провозгласили временным президентом страны депутата конгресса Мигеля Гарсиа Гранадоса[3].
- 29 июня — в Гватемале армия либералов заняла столицу страны. Режим маршала Висенте Серны был свергнут[3].
Июль
- 20 июля — Британская Колумбия вступила в состав канадской федерации на правах провинции[4].
Август
- 29 августа — Административная реформа в Японии (одна из важнейших реформ эпохи Мэйдзи): правительство опубликовало от имени Императора указ о ликвидации княжеств и образовании префектур.
Сентябрь
- 7 сентября — в Эренкени скончался великий визирь Османской империи Мехмед Эмин Аали-паша. Новым великим визирем стал Махмуд Недим-паша[5].
- 17 - 23 сентября - Лондонская конференция I Интернационала.
Октябрь
Ноябрь
- 16 ноября — начало движения по Московско-Брестской железной дороге через Минск.
- 30 ноября — в Марселе по приговору военного суда расстрелян лидер Марсельской коммуны Гастон Кремьё[2].
События без точных дат
- В Санкт-Петербурге начал издаваться юридический «Журнал гражданского и торгового права».
- Из Николаевска-на-Амуре во Владивосток переведена главная база Сибирской военной флотилии, резиденция военного губернатора и прочие морские учреждения.
- Фрэнсис Герберт Уэнхем, член Совета Королевского авиационного общества Великобритании, создал первую в мире закрытую аэродинамическую трубу.
- Эпидемия жёлтой лихорадки в Буэнос-Айресе.
Наука
Музыка
Театр
Напишите отзыв о статье "1871 год"
Литература
Метрополитен
Железнодорожный транспорт
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1871 году
- 25 февраля — Леся Украинка (Лариса Петровна Косач), украинская писательница.
- 25 марта — Игорь Эммануилович Грабарь, русский и советский художник, искусствовед, просветитель, музейный деятель (ум. 1960).
- 13 апреля — Юргис Матулайтис (Георгий Матулайтис), виленский епископ, блаженный (ум. 1927).
- 17 мая — Остроумова-Лебедева, Анна Петровна, русская художница, живописец, акварелист, график (ум. 1955).
- 10 июля — Пруст, Марсель, французский писатель, автор многотомного романа «В поисках утраченного времени» (ум. 1922).
- 16 июля — Булгаков, Сергей Николаевич, русский философ, теолог, экономист, священник (ум. 1944).
- 27 июля — Драйзер, Теодор, американский писатель (ум. 1945).
- 13 августа — Карл Либкнехт, немецкий революционер, марксист, социал-демократический парламентский политик, один из основателей и лидеров Коммунистической партии Германии (ум. 1919)
- 21 августа — Андреев, Леонид Николаевич, русский писатель (ум. 1919).
- 30 октября — Поль Валери, французский писатель (ум. 1945).
- 6 декабря — Вороной, Николай Кондратьевич, украинский писатель (ум. 1938).
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1871 году
- 7 сентября — Мехмед Эмин Аали-паша, великий визирь Османской империи в 1852, 1855—1856, 1858—1859, 1861 и 1867—1871 годах (род. 1815).
- 11 октября — Эвген Кватерник (р. 1825), хорватский политический писатель и деятель, один из основателей Хорватской партии права; убит при подавлении восстания в Раковице.
- Имам Шамиль.
См. также
|
1871 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ Антюхина-Московченко В. И. Третья республика во Франции. 1870—1918 / М. 1986 — С.58—59.
- ↑ 1 2 3 БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 384.
- ↑ 1 2 Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М. 1975 — С. 118.
- ↑ Тишков В. А. Кошелев Л. В. История Канады / М. 1982 — С. 91.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 405.
| Календарь на 1871 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1871 год
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
