1871 год в литературе
Годы в литературе XIX века. 1871 год в литературе. |
---|
1796 • 1797 • 1798 • 1799 • 1800 ← XVIII век 1801 • 1802 • 1803 • 1804 • 1805 • 1806 • 1807 • 1808 • 1809 • 1810 |
См. также: Другие события в 1871 году |
Книги
- «Алиса в Зазеркалье» — сказка Льюиса Кэрролла.
- «Ба! знакомые все лица. Рифмы Дебютанта (Скорбного поэта)» — сборник юмористических произведений Гавриила Жулёва.
- «Единственный» — произведение М. Е. Салтыкова-Щедрина.
- «Закалённые» — произведение Марка Твена.
- «Золотая шайка» (La Clique doree) — детективный роман Эмиля Габорио.
- «Кармилла» — готическая новелла ирландского писателя Джозефа Шеридана Ле Фаню.
- «Лес» — пьеса А. Н. Островского (первая публикация в журнале «Отечественные записки»).
- «На ножах» — роман Н. С. Лескова.
- «Не всё коту масленица» — пьеса А. Н. Островского.
- «Песни перед восходом солнца» — поэтическое произведение Алджерона Чарльза Суинберна.
- «Смех и горе» — повесть Н. С. Лескова.
Родились
- 10 июля — Марсель Пруст (Marcel Proust), французский писатель, автор многотомного романа «В поисках утраченного времени» (умер в 1922).
- 27 июля — Теодор Драйзер (Theodore Herman Albert Dreiser), американский писатель (умер в 1945).
- 21 августа — Леонид Николаевич Андреев, русский писатель (умер в 1919).
- 30 октября — Поль Валери (Paul Ambroise Valéry), французский писатель (умер в 1945).
- Стивен Крэйн, американский писатель (умер в 1900).
Умерли
- 21 марта — Фёдор Михайлович Решетников, русский писатель (родился в 1841).
- 9 апреля — Николай Иванович Кроль, русский поэт, прозаик, драматург и публицист (родился в 1823).
- 5 октября — Александр Николаевич Афанасьев, собиратель русских народные сказок (родился в 1826).
Это заготовка статьи о литературе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "1871 год в литературе"
Отрывок, характеризующий 1871 год в литературе
Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.