1883 год в музыке
Поделись знанием:
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
| 1883 год в музыке | ||
| 1881 — 1882 — 1883 — 1884 — 1885 | ||
| ||
| См. также: Другие события в 1883 году События в театре | ||
Содержание
События
- 22 октября — открытие Метрополитен-опера в Нью-Йорке[1]
- Немецкий композитор Фридрих Киль попадает в дорожное происшествие и полностью не оправляется до конца жизни
- Основание американской компании Gretsch, производителя электрогитар[2]
Классическая музыка
- Антон Брукнер — Симфония № 7
- Иоганн Штраус — вальс «Весенние голоса»
- Рихард Штраус — Концерт для валторны с оркестром № 1
- Иоганнес Брамс — Симфония № 3
- Исаак Альбенис — баркарола для фортепиано № 1
- Антон Аренский — Симфония № 1 h-moll
- Эммануэль Шабрие — рапсодия для оркестра «Испания»
- Джордж Уайтфилд Чедуик — концертная увертюра «Талия»
- Антонин Дворжак — Пять увертюр, в том числе «Гуситская»
- Шарль Франсуа Гуно — оратория «Искупление»
- Ференц Лист — «Траурная гондола»
- Пабло де Сарасате — Фантазия на темы оперы Жоржа Бизе «Кармен»
- Сергей Танеев — Канцона для кларнета и струнного оркестра фа-минор
- Эмиль Вальдтейфель — вальс «Студентка»
Опера
- Лео Делиб — «Лакме»
- Пётр Чайковский — «Мазепа»
- Модест Мусоргский — «Хованщина»
- Жюль Массне — «Манон»
- Альфредо Каталани — «Деяниче»
- Цезарь Кюи — «Кавказский Пленник»
- Карел Мири — «De kleine patriot»
Персоналии
Родились
- 11 февраля — Пауль фон Кленау, композитор (ум. 1946)
- 10 марта — Мария Баррьентос, оперная певица-сопрано (ум. 1946)
- 19 марта — Йозеф Маттиас Хауэр, композитор и музыкальный теоретик (ум. 1959)
- 1 апреля — Малкольм МакИхерн, певец (ум. 1945)
- 6 апреля — Вернон Далхарт, певец (ум. 1948)
- 13 апреля — Александр Александров, композитор, автор музыки гимна СССР и Российской Федерации (ум. 1946)
- 4 мая — Николай Малько, дирижёр (ум. 1961)
- 5 мая — Петар Конёвич, композитор (ум. 1970)
- 26 мая — Мами Смит, певица (ум. 1946)
- 28 мая:
- Джордж Дайсон, музыкант и композитор (ум. 1964)
- Вацлав Талих, дирижёр (ум. 1961)
- Риккардо Дзандонаи, композитор (ум. 1944)
- 7 июля — Тойво Куула, композитор (ум. 1918)
- 25 июля — Альфредо Казелла, композитор, пианист и дирижёр (ум. 1947)
- 29 июля — Мануэль Инфанте, пианист и композитор (ум. 1958)
- 16 августа — Хисао Танабэ, музыковед и педагог (ум. 1984)
- 18 сентября — Джеральд Тирритт-Уилсон, композитор (ум. 1950)
- 26 сентября — Иван Камбуров, болгарский музыковед, фольклорист и педагог (ум. 1955).
- 2 октября — Фрико Кафенда, композитор (ум. 1963)
- 22 октября — Виктор Якоби, композитор (ум. 1921)
- 8 ноября — Арнольд Бакс, композитор (ум. 1953)
- 3 декабря — Антон Веберн, композитор (ум. 1945)
- 22 декабря — Эдгар Варез, композитор (ум. 1965)
Скончались
- 24 января — Фридрих фон Флотов, композитор (род. 1812)
- 13 февраля — Вильгельм Рихард Вагнер, оперный композитор, дирижёр, драматург, философ, революционер (род. 1813)
- 17 февраля — Наполеон Кост, гитарист и композитор (род. 1805)
- 10 апреля — Эмилия Майер, композитор (род. 1812)
- 26 апреля — Наполеон Орда, пианист, композитор и артист (род. 1807)
- 2 июня — Велвел Збаржер, певец (род. 1826)
- 6 июня — Чиприан Порумбеску, композитор (род. 1853)
- 10 июня — Карл Греденер, виолончелист, педагог и композитор (род. 1812)
- 14 июля — Свенд Грундтвиг, собиратель датских народных песен (род. 1824)
- 27 июля — Франц Допплер, флейтист и композитор (род.1821)
- 30 октября — Роберт Фолькман, композитор (род. 1815)
- 11 декабря — Марио, оперный певец-тенор (род. 1810)
- Точная дата неизвестна
- Энрико Черути, производитель скрипок (род. 1806)
- Пер Лассон, композитор (род. 1859)
См. также
Напишите отзыв о статье "1883 год в музыке"
Примечания
- ↑ [www.calend.ru/event/4392/ В Нью-Йорке открылась Метрополитен-опера]. Calend.ru. [www.webcitation.org/6Fjq4k2Z8 Архивировано из первоисточника 9 апреля 2013].
- ↑ [www.gretsch.com/company-timeline 126 Years of That Great Gretsch Sound!] (англ.). Gretsch.com. [www.webcitation.org/6Fjq71pXK Архивировано из первоисточника 9 апреля 2013].
Отрывок, характеризующий 1883 год в музыке
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
