1884 год в науке
Поделись знанием:
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
| 1884 год в науке | ||
| 1881 • 1882 • 1883 • 1884 • 1885 • 1886 • 1887 | ||
| См. также: Другие события в 1884 году | ||
В 1884 году были различные научные и технологические события, некоторые из которых представлены ниже.
Содержание
События
- 27 марта — Частное солнечное затмение (максимальная фаза 0,1436)[1].
- 10 апреля — Полное лунное затмение в экваториальной зоне Земли (фаза 1,43)[2].
- 25 апреля — Частное солнечное затмение (максимальная фаза 0,7563)[3].
- 4 октября — Полное лунное затмение в экваториальной зоне Земли (фаза 1,53)[2]
- 19 октября — Частное солнечное затмение (максимальная фаза 0,6385)[4].
Достижения человечества
- В этом году офтальмолог Карл Коллер (Carl Koller, 1857—1944) применил кокаин как поверхностное анестезирующее средство в глазной хирургии. Это новшество открыло эру местной анестезии.[5]
- Анри Луи Ле Шателье, обобщив правило Ленца на все физические и химические процессы, сформулировал принцип динамического равновесия, известный ныне как принцип Ле Шателье — Брауна.
Изобретения
- Англичанин Чарлз Алджернон Парсонс (1854—1931) изобрёл первую пригодную для промышленного применения паровую турбину.
- Паулем Нипковым изобретён Диск Нипкова (англ. Nipkow disk), механическое устройство для сканирования изображений.
- Изобретение линотипа Оттмаром Мергенталером.
Награды
- Ломоносовская премия — Н. П. Петров за исследования теории трения в машинах[6]:53-108.
Родились
- 15 января — Иван Гурьевич Руфанов, врач. Впервые в СССР провёл всестороннее изучение действия пенициллина и продления его действия с помощью пирамидона.
- 24 марта — Дебай Петер Йозеф Вильгельм, физик, лауреат Нобелевской премии по химии в 1936 году.
- 7 апреля — Бронислав Малиновский, британский антрополог, основатель функционализма в антропологии.
- 12 апреля — Отто Фриц Мейергоф, немецкий биохимик и врач, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине в 1922 году (совместно с Арчибалдом Хиллом) за труды в области мышечного метаболизма.
- 15 апреля — Франсуа Наполеон Мари Муаньо (фр. François Napoléon Marie Moigno), французский математик и популяризатор науки.
- 24 мая — Кларк Леонард Халл[7], один из крупнейших деятелей психологической науки ХХ столетия.
- 18 июня — Леонтий Григорьевич Раменский, русский ботаник, геоботаник, эколог растений и географ.
- 3 августа — Ж. Браун-Бланке, основатель Франко-швейцарской школы геоботаники, создатель системы классификации растительности на основе флористического подхода.
- 16 августа — Хьюго Гернсбек, американский изобретатель и писатель-фантаст, создатель первого журнала фантастики «Amazing Stories».
- 8 ноября — Герман Роршах (нем. Hermann Rorschach), швейцарский психиатр, создатель теста Пятна Роршаха.
- 30 ноября — Джон Морис Кларк (англ. John Maurice Clark), американский экономист.
- 3 декабря — Владимир Васильевич Голубев, советский математик и механик, член-корреспондент АН СССР.[8]
Скончались
- 6 января — Г. Мендель, первооткрыватель законов генетики.
- 16 февраля — Александр Устинович Фрезе, один из первых профессоров психиатрии в России.
- 19 июня — И. Г. Дройзен — немецкий историк, основоположник изучения эпохи эллинизма.
- 10 сентября — Джордж Бентам (англ. George Bentham), английский ботаник, автор системы классификации растений.
- 10 октября — Роберт Христиан Бертольд Аве-Лаллеман, немецкий врач и научный экспедитор.
- 6 ноября — Генри Фоссет (англ. Henry Fawcett), английский экономист.
- 11 ноября — Альфред Эдмунд Брем, немецкий учёный-зоолог, автор знаменитой научно-популярной работы «Жизнь животных».
См. также
Напишите отзыв о статье "1884 год в науке"
Примечания
- ↑ [www.secl.ru/eclipse_catalog/1884_3_27.html Затмение | Каталог солнечных затмений | Частное солнечное затмение 27 марта 1884 года | Полное Солнечное Затмение]
- ↑ 1 2 [www.astrolab.ru/cgi-bin/smmoon.cgi ASTROLAB.ru — Лунные затмения]
- ↑ [www.secl.ru/eclipse_catalog/1884_4_25.html Затмение | Каталог солнечных затмений | Частное солнечное затмение 25 апреля 1884 года | Полное Солнечное Затмение]
- ↑ [www.secl.ru/eclipse_catalog/1884_10_19.html Затмение | Каталог солнечных затмений | Частное солнечное затмение 19 октября 1884 года | Полное Солнечное Затмение]
- ↑ [critical.onego.ru/calendar/0312Koller.htm 3 декабря 1857 г]
- ↑ [ranar.spb.ru/files/visual/Basargina_Lomonosov%20prize.pdf Е. Ю. Басаргина Ломоносовская премия — первая государственная премия в России (1865—1918). (Серия «Ad fontes. Материалы и исследования по истории науки». Вып. 2) — СПб.,: Издательство СПбИИ РАН «Нестор-История», 2012. — 124 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-98187-979-1]
- ↑ [psy.1september.ru/2004/21/6.htm Кларк Леонард ХАЛЛ. (1884—1952)]
- ↑ [nature.web.ru/db/msg.html?mid=1158125&uri=index.htm Научная Сеть >> 3 декабря]
Отрывок, характеризующий 1884 год в науке
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
