1900 год в литературе
Годы в литературе XIX века. 1900 год в литературе. |
---|
1796 • 1797 • 1798 • 1799 • 1800 ← XVIII век 1801 • 1802 • 1803 • 1804 • 1805 • 1806 • 1807 • 1808 • 1809 • 1810 |
См. также: Другие события в 1900 году |
Содержание
Книги
- «Антоновские яблоки» — рассказ Ивана Бунина.
- «В овраге» — повесть Антона Чехова.
- «Дневник горничной» — роман французского писателя Октава Мирбо.
- «Крестоносцы» — исторический роман Генрика Сенкевича.
- «Любовь и мистер Льюишем» — роман Герберта Уэллса.
- «На святках» — рассказ Антона Чехова.
- «Сестра Беатриса» — пьеса Мориса Метерлинка.
- «Сестра Керри» — роман Теодора Драйзера
- «Три сестры» — пьеса Антона Чехова.
- «Человек, который совратил Гедлиберг» — произведение Марка Твена.
- Аравия: колыбель ислама — произведение Сэмюэла Цвемера[1].
Родились
- 15 января — Уильям Хайнезен, значительнейший из поэтов Фарерских островов (умер в 1991).
- 24 января — Рене Гуйо, французский молодёжный писатель (умер в 1969).
- 28 января — Герман Кестен, немецкий писатель (умер в 1996).
- 4 февраля — Жак Превер, французский автор, поэт и шансонье (умер в 1977).
- 22 февраля — Шон О’Фаолейн, ирландский писатель (умер в 1991).
- 13 марта — Гиоргос Сеферис, греческий писатель, литературный лауреат Нобелевской премии (умер в 1971).
- 2 апреля — Роберто Арльт, аргентинский писатель, драматург и журналист (умер в 1942).
- 3 апреля — Франц Карл Вайскопф, немецкоязычный писатель (умер в 1955).
- 1 мая — Александр Ват (Aleksander Wat), польский писатель (умер в 1967).
- 14 мая — Харольд Глен Борланд, американский писатель (умер в 1978).
- 29 июня — Антуан де Сент-Экзюпери, французский писатель и лётчик (умер в 1944).
- 4 июля — Роберт Деснос, французский поэт, писатель и журналист (умер в 1945).
- 18 июля — Натали Саррот, французская писательница (умерла в 1999).
- 10 августа — Рене Кревель, французский писатель (умер в 1935).
- 23 августа — Эдуард Райн, изобретатель, публицист и писатель (умер в 1993).
- 6 сентября — Жюльен Греан, французский писатель (умер в 1998).
- 7 сентября — Тэйлор Колдвелль, писательница и журналистка (умерла в 1985).
- 28 сентября — Отто Браун, немецкий писатель и функционер КПГ (умер в 1974).
- 3 октября — Томас Волфе, американский писатель (умер в 1938).
- 15 октября — Пранас Витаутас Будвитис, литовский журналист, поэт, переводчик (умер в 1975).
- 26 октября — Карин Бойе, шведская писательница (умерла в 1941).
- 8 ноября — Маргарет Митчелл, американская журналистка и писательница (умерла в 1949).
- 19 ноября — Анна Зегхерс, немецкая писательница (умерла в 1983).
- 7 декабря — Христиан Матрас, фарерский лингвист и поэт (умер в 1988).
- 19 декабря — Йоханнес Киршвенг, католический священник и писатель (умер в 1951).
Умерли
- 20 января — Джон Раскин, британский писатель и художественный критик (родился в 1819).
- 27 января — Константин Дмитриевич Головщиков, историк-краевед, писатель и журналист (родился в 1835).
- 1 апреля — Герман Бёлау, немецкий книготорговец-издатель (родился в 1826).
- 3 июня — Мэри Кингслей, английский этнолог и туристическая писательница (родилась в 1862).
- 5 июня — Стивен Крэйн, американский писатель (родился в 1871).
- 27 июля — Адольф Фоглар, австрийский юрист и писатель (родился в 1822).
- 13 августа — Владимир Сергеевич Соловьев, русский философ, поэт, публицист, литературный критик (родился в 1853).
- 25 августа — Фридрих Ницше (Friedrich Nietzsche), немецкий философ, поэт (родился в 1844).
- 15 ноября — Адольф Пихлер, австрийский писатель и натуралист (родился в 1819).
- 30 ноября — Оскар Уайльд, английский писатель (родился в 1854).
Напишите отзыв о статье "1900 год в литературе"
Примечания
- ↑ [www.wdl.org/ru/item/11757/ Аравия: колыбель ислама] (1900). Проверено 21 сентября 2013.
Это заготовка статьи о литературе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий 1900 год в литературе
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.