1905 год
Поделись знанием:
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
| Годы |
|---|
| 1901 · 1902 · 1903 · 1904 — 1905 — 1906 · 1907 · 1908 · 1909 |
| Десятилетия |
| 1880-е · 1890-е — 1900-е — 1910-е · 1920-е |
| Века |
| XIX век — XX век — XXI век |
| Григорианский календарь | 1905 MCMV |
| Юлианский календарь | 1904—1905 (с 14 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7413—7414 (с 14 сентября) |
| От основания Рима | 2657—2658 (с 4 мая) |
| Еврейский календарь |
5665—5666 ה'תרס"ה — ה'תרס"ו |
| Исламский календарь | 1323—1324 |
| Древнеармянский календарь | 4397—4398 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1354 ԹՎ ՌՅԾԴ
|
| Китайский календарь | 4601—4602 甲辰 — 乙巳 зелёный дракон — зелёная змея |
| Эфиопский календарь | 1897 — 1898 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1961—1962 |
| - Шака самват | 1827—1828 |
| - Кали-юга | 5006—5007 |
| Иранский календарь | 1283—1284 |
| Буддийский календарь | 2448 |
| Японское летосчисление | 38-й год Мэйдзи |
1905 (тысяча девятьсот пятый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в воскресенье. Это 1905 год нашей эры, 905 год 2 тысячелетия, 5 год XX века, 5 год 1-го десятилетия XX века, 6 год 1900-х годов.
Содержание
События
Январь
- 1 января — на заводе «Алагир» во Владикавказе получен первый в России цинк.
- 2 января — окончание обороны Порт-Артура, крепость сдана неприятелю по решению коменданта Стесселя.
- 17 января — началась забастовка на заводах и в механических мастерских Баку. Прекращена 2 февраля[1].
- 22 января — «Кровавое воскресенье», начало Первой русской революции.
- 25 января — в Риге началась всеобщая забастовка[2].
Февраль
- 2 февраля — в Санкт-Петербурге обрушился Египетский мост через Фонтанку во время прохождения по нему эскадрона гвардейской кавалерии.
- 8 февраля — начались забастовки в Баку, Елизаветполе и в других городах Азербайджана[1].
- 17 февраля — в Москве эсером Иваном Каляевым убит великий князь Сергей Александрович.
- 19 февраля — начались трёхдневные межнациональные столкновения в Баку[1].
Март
- 3 марта — рескрипт Николая II с выражением обещания привлечь «достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений». На основании рескрипта комиссия министра внутренних дел А. Г. Булыгина начала разработку положения о Государственной Думе.
- 4 марта — в США Теодор Рузвельт вступил в должность президента на второй срок.
- 10 марта — основан английский футбольный клуб «Челси».
- 21 марта — в Кабуле заключён англо-афганский договор, по которому эмир Хабибулла-хан обязался соблюдать договоры, заключённые его отцом, эмиром Абдуррахманом[3].
Май
- 14—15 мая — Цусимское сражение русской и японской эскадры, полный разгром российской 2-й Тихоокеанской эскадры.
- 15 мая — основан город Лас-Вегас (Невада, США).
- 23 мая — началась четырёхдневная политическая стачка рабочих Баку[1].
Июнь
- 7 июня — Норвегия расторгла личную унию со Швецией и провозгласила себя самостоятельным государством[4].
- 16 июня — расстрел мирной демонстрации рабочих во время стачки на реке Талка в Иваново-Вознесенске.
- 21—24 июня — восстание в г. Лодзь в Царстве Польском[5].
- 27 июня — восстание матросов на броненосце «Потёмкин».
Июль
- 5 июля — отставка премьер-министра Австралии Джорджа Рида. К власти возвращается протекционист Альфред Дикин[6].
- 8 июля — завершение восстания на броненосце «Потёмкин». Восставшие моряки в Констанце передали броненосец румынским властям, а сами сошли на берег как политэмигранты.
- 9 июля — всеобщая забастовка в Латвии[2].
- 21 июля — началась десятидневная забастовка моряков Каспийского торгового флота и рабочих судоремонтных мастерских[1].
- 29 июля — Соглашение между США и Японией (Соглашение Тафта — Кацура).
- 30 июля — началась десятидневная забастовка на нефтяных промыслах и в механических мастерских Баку[1].
Август
- 6 августа — Курляндская губерния объявлена на военном положении[2].
- 13 августа — референдум[en] в Норвегии о расторжении унии со Швецией. Абсолютное большинство проголосовало за расторжение унии.
- 19 августа — царский манифест о созыве совещательной Думы. Дискриминационные условия формирования Думы вызвали сильный общественный протест. Выборы в Думу не состоялись.
- 27 августа — 5-й Университетский устав, восстановивший университетскую автономию.
- 31 августа — в шведском городе Карлстад начались переговоры между Норвегией и Швецией по вопросу о расторжении шведско-норвежской унии[4].
Сентябрь
- 5 сентября — заключён Портсмутский мир с Японией, конец русско-японской войны.
- 7 сентября — отряд дружинников нападает на центральную тюрьму Риги и освобождает приговорённых к смерти членов Латышской социал-демократической рабочей партии[2].
- 12 сентября — русский профессор В. Мантейфель провёл первую хирургическую операцию по извлечению пули из сердца.
- 23 сентября — в шведском городе Карлстад парафированием Карлстадского соглашения закончились переговоры между Норвегией и Швецией по вопросу о расторжении шведско-норвежской унии[4].
- Массовая политическая стачка в Будапеште.
Октябрь
- 7 октября — начало всеобщей политической стачки в России, бастуют даже Госбанк и министерства.
- 9 октября — стортинг Норвегии одобрил Карлстадские соглашения о разрыве шведско-норвежской унии[4].
- 12 октября — началась всеобщая забастовка в Латвии[2].
- 13 октября — риксдаг Швеции одобрил Карлстадские соглашения о разрыве шведско-норвежской унии[4].
- 14 октября — на конференции, названной впоследствии Первой Генеральной конференцией ФАИ, основана Международная федерация аэронавтики (ФАИ).
- 19 октября — в России впервые создано объединённое правительство — Совет министров — во главе с С. Ю. Витте.
- 26 октября
- Создан Петроградский Совет рабочих депутатов[7].
- Подписаны Карлстадские соглашения о разрыве шведско-норвежской унии, определившее независимость Норвегии и целостность её территории[4].
- 28 октября — началась двухнедельная стачка железнодорожников Закавказья[1].
- 29 октября
- Принята в постоянную эксплуатацию Кругобайкальская железная дорога.
- В Германской Юго-Западной Африке под Фальграсом погиб руководитель восстания племён гереро и нама Хендрик Витбоой, после чего неорганизованное сопротивление в колонии продолжалось до 1907 года[8].
- 30 октября — издан царский манифест, вводящий гражданские свободы, расширяющий представительство в Думу и провозглашавший её законодательным органом, в России впервые ограничивается монархическая власть в пользу подданных.
- 30 октября — демонстрация солдат и матросов во Владивостоке. На следующий день в городе началось восстание[9].
- 31 октября — провозглашена Марковская республика.
Ноябрь
- 3 ноября — в России объявлена политическая амнистия[10].
- 4 ноября — издан указ об автономии Финляндии[10].
- 6 ноября
- Возникла организация Союз русского народа.
- Приморье и город Владивосток объявлены на военном положении[9].
- 8 ноября — Николай Коротков на конференции в Военно-медицинской академии изложил открытый им звуковой метод измерения кровяного давления, по сей день используемый во всём мире.
- 12—26 ноября — существует Старобуянская республика.
- 16 ноября — издан царский манифест об уменьшении наполовину выкупных платежей за землю и полном прекращении их взимания с 1 января 1907 года[10].
- 17 ноября — подписан договор о протекторате Японии над Кореей. Власть в Корее перешла к японскому Генеральному резиденту[11].
- 24—29 ноября — восстание в Севастополе под руководством лейтенанта Шмидта.
Декабрь
- 4 декабря — создан Московский Совет рабочих депутатов[7].
- 6 декабря
- Провозглашена Красноярская республика[12].
- Во Владивостоке избран Исполнительный комитет нижних чинов Владивостокского гарнизона[9].
- 7 декабря — Эдвард Цирм осуществил первую успешную пересадку роговицы человеку.
- 8 декабря — образован Совет рабочих депутатов в Баку[1].
- 12—25 декабря — существует Новороссийская республика.
- 20—31 декабря — вооружённое восстание в Москве, пик революции 1905—1907 годов, подавлено Семёновским гвардейским полком.
- 23 декабря — 8 января 1906 — всеобщая политическая забастовка железнодорожников Закавказья[1].
- 25 декабря — демонстрация и митинг солдат гарнизона Баку[1].
- 27 декабря — 4 января 1906 — всеобщая политическая забастовка на заводах и промыслах Баку[1].
Без точных дат
- В Мельбурне впервые проведён «Чемпионат Австралазии» по теннису, который впоследствии стал называться Открытым чемпионатом Австралии.
- Сунь Ятсен основал в Японии революционную Союзную лигу (Тунмэнхой).
- Дебют С. И. Маслюкова (1891—1947), российского артиста цирка и эстрады.
Наука
Спорт
Музыка
Кино
Театр
Напишите отзыв о статье "1905 год"
Литература
Авиация
Общественный транспорт
Железнодорожный транспорт
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1905 году
- январь — Курбанов, Мамадали Курбанович, советский партийный и государственный деятель, председатель СНК — Совета Министров Таджикской ССР (1937—1946) (ум.14 мая 1976)
- 6 января — Казис Борута, литовский писатель (ум. в 1965).
- 6 января — Эрик Рассел, английский писатель-фантаст (ум. в 1978).
- 14 февраля — Михаил Семёнович Копейкин, советский живописец, график и педагог (ум. 1983).
- 17 марта — Алексей Адамович Горегляд, организатор промышленности, советский государственный деятель (ум. в 1986).
- 19 марта — Альберт Шпеер, немецкий государственный деятель, личный архитектор Гитлера, рейхсминистр вооружений и военной промышленности Третьего рейха в 1942—1945 гг. (ум. в 1981)
- 19 апреля — Джим Моллисон, шотландский лётчик, пионер авиации (ум. в 1959).
- 30 апреля — Сергей Михайлович Никольский, математик, трижды лауреат Государственной премии. В 1972 году избран академиком АН СССР. Своим членом его также избрали Американское математическое общество, Венгерская и Польская академии наук. Прожил 107 лет (30.4.1905 — 9.11.2012), являясь старейшим из когда-либо живших членов РАН и её предшественников (СПбАН, АН СССР).
- 10 мая — Александр Алексеевич Ефимов, советский живописец (ум. 1964).
- 11 мая — Елена Александровна Иванова-Эберлинг, советская художница, живописец (ум. 1971).
- 24 мая — Михаил Шолохов, советский писатель (ум. в 1984).
- 16 июня — Александр Израилевич Сегал, советский живописец, театральный художник и педагог (ум. в 1971).
- 21 июня — Жан-Поль Сартр, французский философ и писатель (ум. в 1980).
- 25 июля — Элиас Канетти, австрийский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1981).
- 29 июля — Даг Хаммаршельд, второй Генеральный секретарь Организации Объединённых Наций (ум. в 1961).
- 5 августа — Василий Леонтьев, выдающийся американский учёный-экономист русского происхождения, лауреат Нобелевской премии по экономике (1973) (ум. в 1999).
- 8 ноября — Михаил Понятов, советский живописец (ум. в 1986).
- 21 ноября — Михаил Иосифович Горлаченко — советский военный деятель, Генерал-майор авиации (ум. 1976).
- 22 декабря — Стасис Англицкис, литовский поэт (ум. в 1999).
- 30 декабря — Даниил Иванович Хармс, советский писатель и поэт, участник литературного объединения ОБЭРИУ (ум. 1942).
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1905 году
- 19 февраля — Яков Оттонович Наркевич-Иодко, белорусский учёный-естествоиспытатель, врач, изобретатель электрографии и беспроволочной передачи электрических сигналов, профессор электрографии и магнетизма.
- 24 марта — Жюль Верн, французский писатель-фантаст.
- 18 августа — Константин Константинович Абаза, русский военный историк и писатель.
- 31 октября — Николай Эрнестович Бауман, профессиональный революционер, деятель большевистской партии.
- 11 мая — Дмитрий Густавович фон Фелькерзам, русский контр-адмирал, командующий броненосным отрядом Второй Тихоокеанской эскадры.
- 17 ноября — Вильгельм Август Адольф, герцог Нассау в 1839—1866 годах, великий герцог Люксембургский в 1890—1902 годах (род. 1817).
Нобелевские премии
- Физика — Филипп Эдуард Антон фон Ленард — «За исследовательские работы по катодным лучам».
- Химия — Иоанн Фридрих Вильгельм Адольф фон Байер
- Медицина и физиология — Роберт Кох
- Литература — Генрих Сенкевич «За выдающиеся заслуги в области эпоса».
- Премия мира — Берта София Фелисита фон Зуттнер
См. также
|
1905 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 СИЭ т. 1 — С. 256.
- ↑ 1 2 3 4 5 БСЭ 3-е изд. т. 14 — С. 180.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 519.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 БСЭ 3-е изд.т. 11 — С. 442.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 14 — С. 611.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 91.
- ↑ 1 2 СИЭ т. 11 — С. 971.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 6 — С. 356.
- ↑ 1 2 3 БСЭ 3-е изд. т. 5 — С. 140.
- ↑ 1 2 3 СИЭ т. 11 — С. 968.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 158.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 342.
| Календарь на 1905 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1905 год
Петя молча ходил по комнате.– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
