1907 год
Поделись знанием:
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
(перенаправлено с «1907»)
| Годы |
|---|
| 1903 · 1904 · 1905 · 1906 — 1907 — 1908 · 1909 · 1910 · 1911 |
| Десятилетия |
| 1880-е · 1890-е — 1900-е — 1910-е · 1920-е |
| Века |
| XIX век — XX век — XXI век |
| Григорианский календарь | 1907 MCMVII |
| Юлианский календарь | 1906—1907 (с 14 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7415—7416 (с 14 сентября) |
| От основания Рима | 2659—2660 (с 4 мая) |
| Еврейский календарь |
5667—5668 ה'תרס"ז — ה'תרס"ח |
| Исламский календарь | 1325—1326 |
| Древнеармянский календарь | 4399—4400 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1356 ԹՎ ՌՅԾԶ
|
| Китайский календарь | 4603—4604 丙午 — 丁未 красная лошадь — красная овца |
| Эфиопский календарь | 1899 — 1900 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1963—1964 |
| - Шака самват | 1829—1830 |
| - Кали-юга | 5008—5009 |
| Иранский календарь | 1285—1286 |
| Буддийский календарь | 2450 |
| Японское летосчисление | 40-й год Мэйдзи |
1907 (тысяча девятьсот седьмой) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся во вторник. Это 1907 год нашей эры, 907 год 2 тысячелетия, 7 год XX века, 7 год 1-го десятилетия XX века, 8 год 1900-х годов.
Содержание
События
- 9 января — в Вильнюсе открылась первая литовская художественная выставка.
- 26 января — в Австро-Венгрии введено всеобщее избирательное право для мужчин, достигших возраста 24 лет[1].
- 19 февраля — образование «Коммерческого института московского общества распространения коммерческого образования» в Москве (ныне Российский экономический университет имени Г. В. Плеханова).
- 21 февраля — одно из крупнейших кораблекрушений XX века: во время шторма потерпел крушение пароход «Берлин» (нем. «Berlin»); погибло 129 человек[2][3].
- 24 февраля — военный переворот в Гондурасе. Президент Мануэль Бонилья свергнут и эмигрировал в Белиз, к власти пришла военно-гражданская хунта[4][5].
- Март — крестьянское восстание в Румынии.
- 1 марта — Никарагуа объявила войну Гондурасу[6].
- 5 марта — политическая стачка в Баку[7].
- 6 марта — выступление П. А. Столыпина в Госдуме с программой правительства (известное как «Не запугаете!»).
- 17 марта — никарагуанская армия начала наступление на территорию Гондураса[6].
- 22 марта — в России начинается забастовка моряков Каспийского торгового флота. Закончилась 8 мая[7].
- 23 марта — армия Никарагуа одержала победу в многодневной битве у Намасигуе и оккупировала большую часть территории Гондураса[6].
- 27 марта — никарагуанская армия вступила в столицу Гондураса Тегусигальпу[6].
- 18 апреля — на пост президента Гондураса вступил представитель консервативной Национальной партии Мигель Давила[4].
- 13 мая — открылся V съезд РСДРП, проходивший в Лондоне по 1 июня и получивший название Лондонского Съезда. Среди делегатов — Ленин, Сталин, Троцкий.
- 14 мая — первомайская политическая стачка и демонстрация на нефтепромыслах Баку[7].
- 16 мая — Испания, Великобритания и Франция подписали соглашение о поддержании статус-кво в Гибралтарском проливе[8].
- Июнь — движение виноделов на юге Франции.
- 16 июня — роспуск Второй Госдумы (третьеиюньский переворот). Фактически, завершение первой революции в Российской империи.
- 20 июля — Корейский король (ван) Коджон, под давлением премьер-министра Ли Ванёна, поддерживаемого Японией, был вынужден отречься от престола и на трон взошёл его сын Сунджон, ставший последним в истории королём Кореи.
- 17—24 августа — Штутгартский конгресс II Интернационала.
- 31 августа — подписана Англо-русская конвенция, разграничивавшая сферы влияния Российской империи и Британской империи в Азии, положившая конец «Большой игре» в Азии и завершившая складывание тройственной Антанты.
- 8 октября — в Австро-Венгрии правительства Австрии и Венгрии достигли соглашения по вопросам торговли и таможенных тарифов[1].
- 16 октября — подписан секретный Петербургский протокол между Российской империей и Германией.
- 17 октября — во Владивостоке на трёх миноносцах подняты красные флаги. Миноносец «Скорый» открыл огонь по городу. Восстание подавлено[9].
- 1 ноября — начала свою работу Третья Госдума.
- 5 декабря — всеобщая политическая забастовка в Баку[7].
- 17 декабря — на престол Бутана взошёл Угьен Вангчук — Первый Король, установивший новую династию, правящую по сей день[10].
- 20 декабря — в Вашингтоне (США) Гватемала, Гондурас, Коста-Рика, Никарагуа и Сальвадор подписали Договор о мире и дружбе в Центральной Америке[6].
- 24 декабря — во Франции, в подвале здания Парижской Оперы, произошла торжественная церемония закладки т. н. «капсул времени» — герметичных сосудов с 24 граммофонными пластинками с аудиозаписью голосов знаменитых певцов и музыкантов того времени — Ф. Таманьо, Э. Карузо, А. Патти, Ф. Шаляпина и других. «Капсулы» было предписано вскрыть потомкам через 100 лет, что и было сделано в 2007-м году[11].
Без точных дат
- На 2-й мирной конференции в Гааге подписаны международные конвенции о законах и обычаях войны.
- В Китае генерала Юань Шикая в результате придворных интриг отправляют в ссылку в его имение.
- В России был создан союз семи основных медеплавильных заводов — синдикат «Медь».
Наука
Спорт
Музыка
Кино
Театр
Напишите отзыв о статье "1907 год"
Литература
Авиация
Общественный транспорт
Метрополитен
Железнодорожный транспорт
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1907 году
- 7 января — Никанор Сабалета, испанский арфист (ум. 1993).
- 11 января — Пьер Мендес-Франс, французский политический деятель, премьер-министр Франции в 1954—1955 годах (ум. 1982).
- 12 января — Сергей Павлович Королёв (30 декабря 1906 года по старому стилю), конструктор ракетно-космических систем, академик, дважды Герой Социалистического Труда, основоположник практической космонавтики (ум. 1966).
- 23 января
- Павлов, Василий Сергеевич, советский футболист. Заслуженный мастер спорта СССР, Заслуженный тренер РСФСР (ум. 1977).
- Хидэки Юкава, японский физик-теоретик, первый японец, получивший Нобелевскую премию (1949) (ум. 1981).
- 24 января — Морис Кув де Мюрвиль, премьер-министр Франции в 1968—1969 годах (ум. 1999).
- 2 февраля — Берна́рдас Бразджёнис, литовский поэт (ум. 2002).
- 4 февраля — Кедрин, Дмитрий Борисович, русский советский поэт (ум. 1945).
- 21 февраля — Уистен Хью Оден, известный английский поэт (ум. 1973).
- 23 февраля — Константинос Караманлис, президент Греции в 1980—1985 и 1990—1995 годах, неоднократно премьер-министр Греции (ум.1998).
- 11 марта — Корчебоков, Лев Николаевич, советский футболист, хоккеист, теннисист, футбольный тренер. Заслуженный мастер спорта (ум. 1971).
- 13 марта — Мирча Элиаде, румынский писатель, историк религий и исследователь мифологии (ум. 1986).
- 26 марта — Вильо Вестеринен, финский аккордеонист (ум. 1961).
- 7 апреля — Ле Зуан, государственный и политический деятель Социалистической республики Вьетнам, Генеральный секретарь (первоначально — Первый секретарь) ЦК Коммунистической партии Вьетнама в 1960—1986 годах (ум. 1986).
- 14 апреля — Франсуа Дювалье (известный также как «Папа Док»), бессменный президент и диктатор Гаити с 1957 года до самой своей смерти (ум. 1971).
- 27 апреля — Амир Шарифуддин, индонезийский политический деятель, социалист. В разное время занимал посты министра информации, министра иностранных дел, премьер-министра. Принимал активное участие в Мадиунском восстании, после его подавления убит (ум. 1948).
- 14 мая
- Бо Гу, генеральный секретарь Коммунистической партии Китая в 1932—1935 годах (ум. 1946).
- Мухаммед Айюб-хан, фельдмаршал, президент Пакистана в 1958—1969 годах (ум. 1974).
- 7 июля — Роберт Хайнлайн, американский писатель-фантаст (ум. 1988).
- 8 июня — Лидия Фролова-Багреева, советская художница (ум. 1997).
- 24 июля — Коротков, Павел Михайлович, советский футболист и хоккеист с мячом и шайбой, хоккейный тренер, спортивный функционер. Заслуженный мастер спорта (ум. 1983).
- 7 августа — Жаворонков, Николай Михайлович, советский учёный в области неорганической химии и химической технологии (ум. 1990).
- 30 июля — Роман Андреевич Руденко, советский юрист, обвинитель от СССР на Нюрнбергском процессе, Генеральный прокурор СССР (ум. 1981).
- 11 августа — Константин Родзаевский, политический деятель Русского Зарубежья, лидер ВФП (ум. 1946).
- 10 сентября — Ростислав Владимирович Захаров, советский балетмейстер, режиссёр и педагог (ум. 1984).
- 29 сентября
- Михаил Давидович Натаревич, советский живописец (ум. 1979).
- Орвон Джин Отри, американский кантри-исполнитель, актёр и бизнесмен (ум. 1998).
- 29 октября — Антонова, Валентина Ивановна, кандидат искусствоведения, специалист в области древнерусской живописи (ум. 1993).
- 15 ноября — Клаус фон Штауффенберг, офицер вермахта, полковник, граф . Один из основных участников группы заговорщиков, спланировавших Заговор 20 июля и осуществивших покушение на жизнь Адольфа Гитлера 20 июля 1944 (расстрелян в 1944).
- 27 ноября — Лайон (Лион) Спрэг де Камп, американский писатель-фантаст, один из основоположников жанра фэнтези (ум. 2000).
- 13 декабря — Теодор Буйницкий, польский поэт и журналист (ум. 1944).
- 15 декабря — Оскар Нимейер, один из виднейших архитекторов современности (ум. 2012).
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1907 году
- 2 февраля — Дмитрий Иванович Менделеев, выдающийся русский химик, открывший Периодический закон химических элементов и составивший Периодическую систему химических элементов (род. 1834).
- 16 февраля — Кардуччи, Джозуэ, итальянский поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе (1906) (род. 1835).
- 17 февраля — Генри Олкотт, американский эзотерик, основатель и первый глава Теософского общества (род. 1832).
- 19 марта — Владимир Николаевич Ламздорф, российский дипломат, министр иностранных дел России в 1900—1906 годах (род. 1845).
- 4 сентября — Эдвард Григ — норвежский композитор (род. 1843).
- 7 сентября — Франсуа Арман Сюлли-Прюдом, французский поэт, первый лауреат Нобелевской премии по литературе (1901; род. 1839).
- 8 декабря — Йо́нас Билю́нас, литовский писатель (род. 1879).
- 23 декабря — Пьер Жюль Сезар Жансенз, французский астроном (род. 1824).
Нобелевские премии
- Физика — Альберт Абрахам Майкельсон — «За создание точных оптических инструментов и спектроскопических и метрологических исследований, выполненных с их помощью».
- Химия — Эдуард Бухнер — «За проведенную научно-исследовательскую работу по биологической химии и открытие внеклеточной ферментации».
- Медицина и физиология — Шарль Луи Альфонс Лаверан
- Литература — Джозеф Редьярд Киплинг — «За наблюдательность, яркую фантазию, зрелость идей и выдающийся талант повествователя».
- Премия мира — Эрнесто Теодоро Монета и Луи Рено.
См. также
|
1907 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ 1 2 СИЭ т.1 — С.131.
- ↑ [www.old-merseytimes.co.uk/BERLIN.html «Berlin», 1907]
- ↑ [www.trud.ru/article/28-08-2000/11000_krupnejshie_morskie_katastrofy_xx_veka.html Крупнейшие морские катастрофы XX века].
- ↑ 1 2 [www.worldstatesmen.org/Honduras.html. Worldstatesmen.org. Honduras. (англ.)]
- ↑ Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки/М.1975 — С.168.
- ↑ 1 2 3 4 5 Enrique Bolaños. [enriquebolanos.org/Jose_Santos_Zelaya.cfm La Revolución Liberal de José Santos Zelaya] (исп.). Biblioteca Enrique Bolaños. Проверено 27 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BOqZbyfD Архивировано из первоисточника 14 октября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 СИЭ т.1 — С.256.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 6 — С. 452.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 5 — С. 140.
- ↑ [www.worldstatesmen.org/Bhutan.html. Worldstatesmen.org. Bhutan. (англ.)]
- ↑ [expositions.bnf.fr/voix/arret/01.htm Раздел сайта Национальной библиотеки Франции о «капсулах времени» (фр.)]
| Календарь на 1907 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1907 год
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
