1912 год
Поделись знанием:
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
| Годы |
|---|
| 1908 · 1909 · 1910 · 1911 — 1912 — 1913 · 1914 · 1915 · 1916 |
| Десятилетия |
| 1890-е · 1900-е — 1910-е — 1920-е · 1930-е |
| Века |
| XIX век — XX век — XXI век |
| Григорианский календарь | 1912 MCMXII |
| Юлианский календарь | 1911—1912 (с 14 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7420—7421 (с 14 сентября) |
| От основания Рима | 2664—2665 (с 4 мая) |
| Еврейский календарь |
5672—5673 ה'תרע"ב — ה'תרע"ג |
| Исламский календарь | 1330—1331 |
| Древнеармянский календарь | 4404—4405 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1361 ԹՎ ՌՅԿԱ
|
| Китайский календарь | 4608—4609 辛亥 — 壬子 белая свинья — чёрная крыса |
| Эфиопский календарь | 1904 — 1905 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1968—1969 |
| - Шака самват | 1834—1835 |
| - Кали-юга | 5013—5014 |
| Иранский календарь | 1290—1291 |
| Буддийский календарь | 2455 |
| Японское летосчисление | 1-й год Тайсё |
1912 (тысяча девятьсот двенадцатый) год по григорианскому календарю — високосный год, начинающийся в понедельник. Это 1912 год нашей эры, 912 год 2 тысячелетия, 12 год XX века, 2 год 2-го десятилетия XX века, 3 год 1910-х годов.
Содержание
События
Январь
- 1 января — в Нанкин торжественно въехал Сунь Ятсен. Китай провозглашен республикой, Нанкин — её временной столицей. Собрание представителей восставших провинций Китая избрало Сунь Ятсена временным президентом страны[1].
- 6 января — Нью-Мексико вошла в состав США в качестве 47 штата.
- 17 января — опубликована новая конституция Никарагуа. Вступила в силу 1 марта[2].
- 20 января — Николай II утвердил закон «Об уравнении в правах с финляндскими гражданами других русских подданных», предоставляющий всем гражданам Российской империи на территории Финляндии равные с местными гражданами права, а также возможность подачи бумаг и прошений во все официальные учреждения и всем должностным лицам на русском языке. Закон допускает исключения в отношении евреев. Вступил в действие с 14 мая.
- 30 января — вдовствующая императрица Лун Юй от своего имени и от имени малолетнего императора Пу И обнародовала императорский указ о передаче правительственной власти народу и одобрении введения конституционно-республиканской формы правления[3].
Февраль
- 1 февраля
- На пост президента Гондураса вступил представитель Национальной партии Мануэль Бонилья, победивший на безальтернативных выборах 1911 года. Кандидатура Бонильи, представлявшего группу мятежников, захвативших порт Трухильо 10 января 1911 года, была выбрана США, выступавшими в качестве посредника по урегулированию конфликта, скрытыми инициаторами которого они же и являлись[4].
- Вдовствующая императрица Лун Юй поручила премьер-министру Юань Шикаю начать переговоры с Сунь Ятсеном об условиях отречения малолетнего императора Пу И[5].
- 12 февраля — в Китае династия Цин отреклась от престола, монархия упразднена[1].
- 13 февраля — Сунь Ятсен заявил об отказе от поста временного президента Китая в пользу генерала Юань Шикая[1].
- 14 февраля — Аризона вошла в состав США в качестве 48 штата[6].
Март
- 4 марта — президент Гондураса Мануэль Бонилья передал 10 тыс. га земли в концессию владельцу компании «Куйямель фрут компани» Самуэлю Семаррею (США), финансировавшему его приход к власти. Через месяц Семаррей получил право на постройку железной дороги до порта Тела и на закладку вдоль неё банановых плантаций. До ноября 1929 года успешно конкурировал в производстве и продаже бананов с компанией Юнайтед фрут[4].
- 10 марта — в Нанкине созвано Национальное собрание, принявшее временную конституцию и провозгласившее Юань Шикая временным президентом Китайской республики (вторым после Сунь Ятсена)[7].
- 26 марта — Сербия и Болгария заключили договор о дружбе и союзе c секретным приложением о разделе территории, которую предполагалось отторгнуть у Турции в предстоящей войне. 25 мая договор дополнен военной конвенцией[8][9].
- 30 марта — султан Марокко Абд аль-Хафид и представитель Франции подписали в Фесе конвенцию о признании режима протектората Франции над Марокко[10].
Апрель
- 4 апреля — в столице Тибета — Лхасе китайские власти объявили об установлении в стране республиканского строя. Это известие спровоцировало резкий подъём сепаратистских устремлений[11][12]. Через несколько дней тибетцы подняли восстание и к началу 1913 года после ряда ожесточённых столкновений китайские войска оставили Тибет.
- 15 апреля — британский лайнер «Титаник» потерпел крушение в результате столкновения с айсбергом. Погибли 1496 человек[13].
- 17 апреля — Ленский расстрел — расстрел рабочих правительственными войсками на золотых приисках на реке Лене[14].
- 28 апреля — генерал Луи Юбер Лиотэ назначен первым представителем Франции в протекторате Марокко[10].
Май
- 1 мая — Итало-турецкая война: итальянский флот обстрелял Дарданеллы и попытался войти в Пролив. В ответ Турция закрыла проход через Дарданелльский пролив для всех иностранных кораблей. Италия отвела свой флот и под давлением великих держав с 18 мая Турция открыла пролив для торговых судов нейтральных государств[15].
- 5 мая — в Петербурге вышел первый номер большевистской газеты «Правда».
- 5 мая—27 июня — Летние Олимпийские игры 1912 в Стокгольме (Швеция).
- 29 мая — Греция и Болгария подписали договор о военном союзе, направленный против Турции.
Июнь
Июль
- 8 июля — в Российской империи принято Положение о замене 3-х и 4-х классных городских училищ на высшие начальные училища[17].
- 29 июля — в Никарагуа смещённый со своего поста военный министр генерал Луис Мена и молодой политический деятель адвокат Бенхамин Селедон подняли восстание против президента Адольфо Диаса[18][19].
Август
- 12 августа — в Никарагуа повстанческая армия генерала Луиса Мены начала двухдневный артиллерийский обстрел столицы страны Манагуа. На помощь режиму президента Адольфо Диаса были брошены дополнительные контингенты морской пехоты США[18].
- 18 августа — по требованию Франции султан Марокко Абд аль-Хафид уступил престол своему брату Мулаю Юсуфу[10].
- 25 августа — в Китае сторонниками Сунь Ятсена создана партия Гоминьдан[1].
Сентябрь
- 4 сентября — Восстание на греческом острове Самос против турецкой оккупации.
- 7 сентября — Российская империя отметила столетие победы над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года[20]. В честь этого события в Москве построен Бородинский мост архитектора Романа Ивановича Клейна.
- 23 сентября — в Никарагуа генерал Луис Мена отказался от претензий на власть. Восстание продолжилось под руководством Бенхамина Селедона.
Октябрь
- 4 октября — в Никарагуа захвачен и расстрелян отказавшийся от почётной капитуляции лидер повстанцев Бенхамин Селедон (назначенный генералом за смелое и умелое руководство). Антиправительственное и антиамериканское восстание угасло, Адольфо Диас в Манагуа остался президентом страны[19].
- 8 октября — Черногория объявила войну Турции. Начало первой Балканской войны (1912—1913).
- 15 октября — Итало-турецкая война: в Уши (Швейцария) подписан секретный предварительный договор между Италией и Османской империей[21].
- 18 октября — Итало-турецкая война: в Лозанне подписан гласный договор между Италией и Османской империей, завершивший Итало-турецкую войну. Турция дала автономию Киренаике и Триполитании, фактически передавая их под контроль Италии[21].
Ноябрь
- 5 ноября — президентские выборы в США. Кандидатами в президенты выступили: кандидат от Республиканской партии действующий президент Уильям Тафт; предыдущий президент Теодор Рузвельт, который, после несогласия руководства Республиканской партии выдвинуть его кандидатом от партии, создал свою Прогрессивную партию; кандидат от Демократической партии Вудро Вильсон. Победу одержал Вудро Вильсон.
- 24-25 ноября — Базельский конгресс II Интернационала.
- 27 ноября — Франция и Испания подписали соглашение о разделе Марокко. Территория Марокко была разделена на три зоны, Испания уступила многие территории, на которые претендовала[10].
- 28 ноября — провозглашена независимость Албании, входившей в состав Османской империи[22]. Собрание во Влёре, провозгласившее независимость, сформировало первое правительство страны во главе с Исмаилом Кемалем-беем[23].
Декабрь
- 2 декабря — рейхсканцлер Германской империи Теобальд фон Бетман-Гольвег выступил в Рейхстаге и заявил, что Германия вступит в войну на стороне Австро-Венгрии, если та подвергнется нападению, которое будет угрожать её существованию. Он также подтвердил интересы Германии на Балканах[24].
- 17 декабря — Лондонская конференция послов Австро-Венгрии, Великобритании, Германии, Италии, России и Франции признала автономию Албании[23].
- 18 декабря — на собрании Лондонского геологического общества Чарльз Доусон объявил о находке черепа пилтдаунского человека, который оказался одной из известнейших мистификаций XX века.
Без точных дат
- В Российской поэзии появилось течение акмеизм под предводительством Н. С. Гумилёва.
- Андреем Николаевичем Красновым основан Батумский ботанический сад.
- Село Колпино близ Санкт-Петербурга стало городом.
- В Англии принята программа военно-морского строительства.
Наука
Спорт
Музыка
Кино
Театр
Напишите отзыв о статье "1912 год"
Литература
Авиация
Общественный транспорт
Метрополитен
Железнодорожный транспорт
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1912 году
- 12 февраля — Фёдор Степанович Пустовойтов, советский живописец и педагог (ум. в 1989).
- 17 февраля — Андре Нортон, самая известная американская писательница-фантаст (ум. в 2005).
- 27 февраля — Лоуренс Даррелл, английский писатель и поэт (ум. 1990), старший брат писателя-анималиста Джеральда Даррелла.
- 29 февраля — Борис Евссевич Черток, советский, российский учёный-конструктор (ум. в 2011).
- 16 марта — Пэт Никсон, первая леди США (1969—1974) (ум. в 1993).
- 28 марта — Бертрам Чандлер, австралийский писатель-фантаст (ум. в 1984).
- 7 апреля — Александр Фёдорович Семёнов, Герой Советского Союза (ум. в 1979).
- 9 апреля — Лев Зиновьевич Копелев, критик, литературовед (ум. в 1997).
- 12 апреля — Хаменгкубувоно IX, вице-президент Индонезии, султан Джокьякарты (ум. 1988).
- 15 апреля — Ким Ир Сен, корейский коммунистический лидер, первый и единственный президент КНДР (ум. в 1994).
- 26 апреля — Альфред Ван Вогт, известный американский писатель-фантаст (ум. в 2000).
- 16 мая — Пётр Петрович Белоусов, советский живописец, график и педагог, народный художник РСФСР (ум. в 1989).
- 23 июня — Алан Тьюринг, английский математик (ум. в 1954).
- 24 июня — Сергей Николаевич Филиппов, комедийный актёр (ум. в 1990).
- 2 августа — Илья Семёнович Чернышёв, советский дипломат, Чрезвычайный и полномочный посол (ум. 1962).
- 10 августа — Жоржи Амаду, бразильский писатель (ум. в 2001).
- 12 августа — Николай Ефимович Тимков, советский живописец, заслуженный художник Российской Федерации (ум. в 1993).
- 23 августа
- Алексей Иванович Судаев, советский оружейник, создатель пистолета-пулемёта Великой Отечественной войны ППС-43 (ум. 1946).
- Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн, старейшина русской общины в Тунисе, последняя свидетельница эвакуации кораблей Черноморской эскадры из Крыма в годы Гражданской войны в России (ум. 2009).
- 25 августа — Эрих Хонеккер, последний руководитель ГДР и Социалистической единой партии Германии (ум. в 1994).
- 7 сентября — Дэвид Паккард, американский предприниматель, сооснователь компании Hewlett-Packard (ум. в 1996).
- 10 сентября — Херлуф Бидструп, датский художник-карикатурист (ум. в 1988).
- 29 сентября — Микеланджело Антониони, итальянский кинорежиссёр и сценарист (ум. в 2007).
- 12 октября — Григорий Пантелеевич Кравченко, генерал-лейтенант авиации, дважды Герой Советского Союза (ум. 1943).
- 14 октября — Лев Николаевич Гумилёв, советский и российский учёный, историк-этнолог (ум. в 1992).
- 28 октября — Арсений Васильевич Ворожейкин, советский лётчик, дважды Герой Советского Союза, генерал-майор (ум. 2001).
- 16 ноября — Александр Петрович Коровяков, советский живописец (ум. 1993).
- 23 ноября — Александр Иванович Квасников, футболист, вратарь. Двукратный чемпион СССР и обладатель Кубка СССР (ум. в 1986).
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1912 году
- 10 февраля — Джозеф Листер, английский хирург (род. 1827).
- 18 февраля — Иван Петрович Трутнев, русский художник (род. 1827).
- 17 марта — Геннадий Васильевич Юдин, российский библиофил, купец и промышленник (род. 1840).
- 30 марта — Карл Май, немецкий писатель (род. 1842).
- 12 апреля — Клара Бартон, основательница Американского Красного Креста (род. 1821).
- 20 апреля — Брэм Стокер, ирландский писатель (род. 1847).
- 14 мая — Август Стриндберг, шведский писатель (род. 1849).
- 17 мая — Павел Владимирович Засодимский, русский писатель (род. 1834).
- 19 мая — Болеслав Прус (настоящие имя и фамилия Александр Гловацкий), польский писатель (род. 1847).
- 12 июня — Фредерик Пасси, французский политэконом и признанный лидер европейского движения за мир (род. 1822).
- 7 июля — Артур Хобрехт, прусский политик и государственный деятель (род. 1824).
- 17 июля — Анри Пуанкаре, французский математик, физик и теоретик науки (род. 1854).
- 16 августа — Мартин Шлейер, немецкий католический священник, создатель языка Волапюк (род. 1831).
- 24 августа — Алексей Сергеевич Суворин, русский журналист, издатель, писатель, театральный критик и драматург (род. 1834).
- 28 августа — Вильгельм Гольдбаум, австрийский и немецкий публицист, юрист, переводчик и редактор (р. 1843).
- 9 сентября — Ярослав Врхлицкий (настоящие имя и фамилия Эмиль Фрида), чешский поэт, драматург, переводчик (род. 1853).
Нобелевские премии
- Физика — Нильс Густав Дален — «За изобретение автоматических регуляторов, используемых в сочетании с газовыми аккумуляторами для источников света на маяках и буях».
- Химия — Виктор Гриньяр — «За открытие реактива Гриньяра, способствовавшего развитию органической химии»; Поль Сабатье — «За метод гидрогенизации органических соединений в присутствии мелкодисперсных металлов, который резко стимулировал развитие органической химии».
- Медицина и физиология — Алексис Каррель — «За признание работы по сосудистому шву и трансплантации кровеносных сосудов и органов».
- Литература — Герхарт Иоханн Роберт Гауптман — «В знак признания плодотворной, разнообразной и выдающейся деятельности в области драматического искусства».
- Премия мира — Элиу Рут — «За усилия по укреплению мира в западном полушарии».
См. также
|
1912 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 БСЭ 3-е изд. т. 12 — С. 212.
- ↑ [enriquebolanos.org/constituciones_politicas.cfm?cap=11 Constitución Política Nicaragua 1912] (исп.). Fundación Enrique Bolaños.
- ↑ Сидихменов В. Я. Маньчжурские правители Китая / М. 1985 — С. 288.
- ↑ 1 2 Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М. 1975 — С. 169.
- ↑ Сидихменов В. Я. Маньчжурские правители Китая / М. 1985 — С. 289.
- ↑ [us-america.ru/states/arizona/ US-America — информационный портал о США: Штат Аризона]
- ↑ Сидихменов В. Я. Маньчжурские правители Китая / М. 1985 — С. 290.
- ↑ Задохин А. Г., Низовский А. Ю. Пороховой погреб Европы / М.: Вече, 2000 — С. 102.
- ↑ Лунёва Ю. В. Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908—1914) / М.: Квадрига; Объединённая редакция МВД России, 2010 — С. 127.
- ↑ 1 2 3 4 Антюхина-Москвиченко В. И. Третья республика во Франции. 1870—1918 / М. 1986 — С. 395.
- ↑ [starosti.ru/archive.php?m=4&y=1912 Газетные старости: апрель 1912 года]
- ↑ [www.huffingtonpost.com/2013/04/04/tibet-proclaimed-china-republic-1912_n_3016243.html Tibet Proclaimed Part Of China’s Republic On April 4, 1912 (THEWORLDPOST)] (англ.)
- ↑ [www.encyclopedia-titanica.org/titanic-victims/ Victims of the Titanic Disaster] (англ.). Encyclopedia-Titanica. Проверено 18 января 2015.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т.14 — С.331.
- ↑ Лунёва Ю. В. Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908—1914) / М.: Квадрига; Объединённая редакция МВД России, 2010 — С. 119, 122.
- ↑ [vulkania.ru/vulkanyi/vulkanyi-severnoy-i-tsentralnoy-ameriki/vulkan-novarupta.html Вулкан Новарупта]. Вулканы.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 5 — С. 560.
- ↑ 1 2 Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М. 1975 — С. 159.
- ↑ 1 2 Гонионский С. А. Сандино / М.: Молодая гвардия, 1965 — С. 16.
- ↑ Лапин В. [zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=1856 Великий юбилей «Великой годины»] // Звезда. — 2012. — № 7. — С. 87—110.
- ↑ 1 2 БСЭ 3-е изд. т. 11 — С. 44.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 12 — С. 30.
- ↑ 1 2 СИЭ т. 1 — С. 341.
- ↑ «Дранг нах Остен» и народы Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы 1871—1918 гг./М.1977 — С.186.
| Календарь на 1912 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1912 год
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
