1930 год
Поделись знанием:
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
(перенаправлено с «1930»)
| Годы |
|---|
| 1926 · 1927 · 1928 · 1929 — 1930 — 1931 · 1932 · 1933 · 1934 |
| Десятилетия |
| 1910-е · 1920-е — 1930-е — 1940-е · 1950-е |
| Века |
| XIX век — XX век — XXI век |
| Григорианский календарь | 1930 MCMXXX |
| Юлианский календарь | 1929—1930 (с 14 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7438—7439 (с 14 сентября) |
| От основания Рима | 2682—2683 (с 4 мая) |
| Еврейский календарь |
5690—5691 ה'תר"ץ — ה'תרצ"א |
| Исламский календарь | 1348—1349 |
| Древнеармянский календарь | 4422—4423 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1379 ԹՎ ՌՅՀԹ
|
| Китайский календарь | 4626—4627 (с 30 января) 己巳 — 庚午 жёлтая змея — белая лошадь |
| Эфиопский календарь | 1922 — 1923 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1986—1987 |
| - Шака самват | 1852—1853 |
| - Кали-юга | 5031—5032 |
| Иранский календарь | 1308—1309 |
| Буддийский календарь | 2473 |
| Японское летосчисление | 5-й год Сёва |
1930 (тысяча девятьсот тридцатый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в среду. Это 1930 год нашей эры, 930 год 2 тысячелетия, 30 год XX века, 10 год 3-го десятилетия XX века, 1 год 1930-х годов.
Содержание
- 1 События
- 2 Политика, право, экономика, общество
- 3 Наука, техника, культура
- 4 Спорт
- 5 Музыка
- 6 Кино
- 7 Телевидение
- 8 Театр
- 9 Литература
- 10 Изобразительное искусство СССР
- 11 Авиация
- 12 Общественный транспорт
- 13 Метрополитен
- 14 Железнодорожный транспорт
- 15 Интересное
- 16 Персоны года
- 17 Родились
- 18 Скончались
- 19 Нобелевские премии
- 20 См. также
- 21 Примечания
События
Январь
- 1 января — В Египте после победы Националистической партии Вафд на парламентских выборах Мустафа Наххас-паша сформировал националистическое правительство.
- 3—20 января — вторая сессия Гаагской конференции по репарациям.
- 7 января — началась эксплуатация линии фототелеграфной связи между Великобританией и Германией.
- 15 января — в Ленинграде на перекрёстке Невского и Литейного проспектов установлен первый в СССР светофор.
- 23 января — в Германии Вильгельм Фрик назначен министром внутренних дел и образования земли Тюрингия. Впервые член нацистской партии вошёл в правительство.
- 26 января — похищение белого генерала А. П. Кутепова в Париже советскими спецслужбами.
- 28 января — в Испании, лишившись поддержки военных, диктатор Примо де Ривера ушёл в отставку. Новое правительство сформировал генерал Дамасо Беренгер.
- 30 января — выход постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»[1].
Февраль
- Президент США Гувер послал на Гаити комиссию для подготовки вывода американских войск с острова.
- 6 февраля — Австрия и Италия подписали Договор о дружбе.
- 10 февраля — во Французском Индокитае началось Йенбайское восстание вьетнамских солдат французской колониальной армии под руководством Национальной партии Вьетнама. Вскоре восстание было подавлено[2].
- 12 февраля — Архиепископ Кентерберийский Космо Гордон Лэнг осудил преследование верующих в СССР.
- 13 февраля — Президиум ЦИК СССР утвердил постановление СНК «О реорганизации управления морским и речным транспортом»[3].
- 25 февраля — начало Восстания сарбазов против коллективизации.
Март
- В США опубликован Меморандум 1928 года Рубена Кларка о доктрине Монро.
- 12 марта — В Индии лидер освободительного движения Махатма Ганди начинает кампанию гражданского неповиновения, организовав «соляной поход» от Ахмедабада до побережья, где 6 апреля Ганди со своими сторонниками захватывает запасы соли в знак протеста против налога на соль, который должны выплачивать бедняки.
- 12 марта — Заключено таможенное соглашение между Китаем и Японией, в соответствии с которым Япония признает право Китая на установление таможенных пошлин.
- 25 марта — В Монголии началось Тугсбуянтское восстание.
- 27 марта — В Германии уходит в отставку правительство Германа Мюллера, так как социал-демократы выступают против планируемого уменьшения пособий по безработице.
- 30 марта — Генрих Брюнинг, представитель партии «Центра», формирует правое коалиционное правительство, которое сменяет социал-демократов, не располагая большинством в парламенте.
- 31 марта — Восстание в Эфиопии.
Апрель
- 3 апреля — В Эфиопии регент рас Тэфэри становится императором после смерти императрицы Заудиту. Он восходит на трон под именем Хайле Селассие (Мощь Триединства).
- 6 апреля — в СССР учреждены Орден Ленина и Орден Красной Звезды
- 7 апреля — В СССР подписан Указ о расширении системы трудовых лагерей. Сосредоточенные до 1928 году в основном вокруг побережья Белого моря, они находятся теперь в ведении ГУЛАГа (Главного управления лагерей), подчиняющегося ОГПУ.
- 22 апреля — США, Великобритания, Франция; Япония и Италия на Лондонской конференции подписывают Договор о разоружении военно-морских флотов и ограничении числа подводных лодок и авианосцев.
- 30 апреля
- Италия объявила о программе перевооружения военно-морского флота, по которой запланировано строительство 29 новых кораблей.
- Во Франции принят закон о страховании рабочих.
- Основана Коммунистическая партия Малайи[4].
Май
- В Турции основана оппозиционная партия, выступающая за расширение связей с западными странами.
- 1 мая — открытие Туркестано-Сибирской железной дороги.
- 3 мая — в Албании издан закон об умеренной аграрной реформе[5].
- 8 мая — Провал переговоров в Лондоне между британским правительством и Египтом по вопросу о формировании правительства в Судане.
- 11 мая — В Москве открывается конференция представителей СССР и Китая по спорным вопросам.
- 19 мая — В Южной Африке белые женщины получают право голоса.
- 24 мая — Бенито Муссолини выступает за пересмотр Версальского договора.
- 27 мая — Открытие небоскреба Крайслер-билдинг в Нью-Йорке
- 28 мая — В Новой Зеландии Джордж У. Форбс возглавляет правительство, сформированное из представителей Объединённой партии после ухода Джозефа Уорда по состоянию здоровья 15 мая (8 июля Джозеф Уорд умер).
Июнь
- Международная конференция Лиги Наций по труду принимает Конвенцию о принудительном труде, требующую ограничить и запретить принудительный труд. Представлен доклад комиссии о существовании принудительного труда в Либерии.
- 8 июня — Наследный принц Кароль избирается королём Румынии.
- 15 июня — в СССР вступил в строй завод «Ростсельмаш».
- 17 июня — вступил в строй Сталинградский тракторный завод (СТЗ)[6].
- Конгресс США принял закон Хаулея — Смута о повышении таможенных тарифов на иностранные товары.
- 19 июня — в Никарагуа повстанческая армия генерала Аугусто Сесара Сандино отбивают наступление правительственных войск и экспедиционного корпуса США в районе Сарагуаска и начинают расширять зону действия на районы, прилегающие к городам Леон и Чинандега[7].
- 21 июня — В Египте после отставки правительства партии Вафд, последовавшей после того, как король Фуад I блокировал его попытки ограничить королевскую власть, новым премьер-министром назначается Исмаил Сидки-паша.
- 26 июня — 13 июля — XVI съезд ВКП(б), окончившийся разгромом правой оппозиции. Томский выведен из Политбюро. В состав Политбюро входят И. В. Сталин, Климент Ворошилов, Лазарь Каганович, Михаил Калинин, Сергей Киров, Станислав Косиор, Валериан Куйбышев, В. Молотов, Алексей Рыков, Ян Рудзутак.
- 27 июня — Скандинавские государства подписывают Договор о третейском суде.
- 30 июня — Великобритания и Ирак подписывают Договор об урегулировании взаимоотношений сроком на 20 лет.
- 30 июня — Из Рейнской области выводятся последние части союзных войск.
- 30 июня — В Германии Геббельс созвал в Хазенхейме под Берлином собрание членов гау. Отто Штрассера и его приверженцев, явившихся, чтобы изложить свою позицию, штурмовики силой выгнали из зала. После этого группа Штрассера заговорила о «сталинизме чистой воды» и о том, что руководство НСДАП занимается целенаправленным «преследованием социалистов».
Июль
- Восстание курдов на турецко-персидской границе.
- 8 июля — в Португалии издан «Колониальный акт», отменивший автономию колоний и лишивший их население всех политических прав, данных Конституцией 1911 года.
- 15 июля — в Москве открылся V Конгресс Профинтерна, который стал последним. Завершён 30 июля[8].
- 28 июля — на парламентских выборах в Канаде победу одержали консерваторы, получившие 137 мест. У лейбористов — 91 место, у остальных партий — 17 мест. 6 августа премьер-министр У. Л. Маккензи Кинг подал в отставку. Новое правительство сформировал лидер консерваторов Ричард Беннетт.
- 30 июля
- В СССР отменено деление краёв и областей на округа. Сибирский край разделён на Западно-Сибирский край и Восточно-Сибирский край[9].
- В Португалии создана Партия национального союза (неофашистская, до 20 августа 1932 года — лига «Национальный союз»).
Август
- 2 августа — в СССР на учениях Московского военного округа на окраине города Воронеж был [www.vrn-histpage.ru/landing.html впервые высажен воздушный десант]. Впоследствии этот день стал отмечаться в СССР как День воздушно-десантных войск. Первых десантников было 12 человек.
- 14 августа — энциклика архиепископа Кентерберийского Космо Гордона Лэнга о соглашении англиканской церкви с разумными способами искусственного предупреждения беременности, осуждении разводов и ценности семьи.
- 16 августа — на пост президента Доминиканской республики вступил генерал Рафаэль Трухильо[10].
- 17 августа — в Испании между республиканцами и сторонниками предоставления Каталонии автономии заключается Сан-Себастьянский пакт, в соответствии с которым после установления в Испании республики Каталония должна получить права автономии. Республиканские партии создали единый Революционный комитет для координации борьбы против монархии[11].
- 25 августа — вследствие массовых волнений в Польше, организованных центристскими и левыми силами, новое правительство формирует Юзеф Пилсудский.
- 25 августа — в Перу в результате восстания одного из гарнизонов к власти приходит военная хунта, которая вынуждает президента Аугусто Легию уйти в отставку.
- 27 августа — руководитель восстания в Перу полковник Луис Санчес Серро, возглавивший поход на Лиму, становится президентом.
- 30 августа — в Польше распущен парламент.
Сентябрь
- В Польше 70 членов оппозиции арестованы и приговорены к тюремному заключению.
- 6 сентября — В Аргентине массовые демонстрации в Буэнос-Айресе и выступление военных вынуждают президента Иполито Иригоена уйти в отставку. Новым президентом назначается генерал Хосе Урибуру.
- 14 сентября — На парламентских выборах в Германии победу одерживают социал-демократы, получившие 143 места. У коммунистов 77 мест; у нацистов, выступающих за денонсацию Версальского договора, 107; у центристов — 68; у Национальной народной партии — 41; у остальных партий — 137.
- 15 сентября — Отмена цензуры в средствах массовой информации в Испании позволяет свободно требовать установления республики.
Октябрь
- На Гаити депутаты новой Национальной ассамблеи выбрали президентом страны Стенио Джозефа Винсента.
- 1 октября
- Великобритания возвратила Китаю военно-морскую базу в Вэйхайвее (передана ей в аренду в 1898 году).
- В СССР проведена налоговая реформа, гербовый сбор заменён госпошлиной[12].
- 1 октября — 14 ноября — в Лондоне на Имперской конференции Великобритания отвергла предложение Канады об установлении преференциальных тарифов с целью защиты производителей зерна в доминионе.
- 4 октября — В Бразилии либеральная революция и стремление военных помешать избранному президенту Хулио Престесу вступить в должность стали причинами введения в трёх провинциях военного положения.
- 5 октября — британский летательный аппарат Р101 разбился близ Бове, Северо-восточная Франция. В катастрофе погибли 44 человека.
- 5—12 октября — В Афинах конференция балканских государств заложила основы формирования балканской Антанты (пакт заключён в феврале 1934 года).
- 14 октября — попытка фашистского путча в Финляндии.
- 20 октября — в Великобритании опубликована Белая книга Пассфилда о Палестине, указывающая на необходимость решить проблему сокращения обрабатываемых арабами земель, приводящего к росту бедности. Предложение ограничить расширение еврейских поселений осуждено сионистами.
- 21 октября — взрыв на угольной шахте в Ахене, Германия, привёл к гибели 262 человек.
- 23 октября
- Король Египта Фуад I объявил об изменениях в конституции: король назначает большинство членов сената, а нижняя палата избирается путём непрямого голосования[13].
- В Бразилии высшие армейские чины вынудили действующего президента уйти в отставку.
- 25 октября — взрыв на шахте в Сваре, Германия, унёс жизни около 100 человек.
- 30 октября — В Анкаре Турция и Греция подписали Договор об обмене группами населения.
Ноябрь
- 1 ноября — в Финляндии принято антикоммунистическое законодательство.
- 2 ноября — коронация императора Эфиопии Хайле Селассие I.
- 4 ноября — временным президентом Бразилии стал Жетулиу Варгас.
- 7 ноября — основана Коммунистическая партия Филиппин[14].
- 14 ноября — покушение на премьер-министра Японии Осати Хамагути.
- 16 ноября — на парламентских выборах в Польше победу одержал блок беспартийных сторонников правительства, получивший 44,7 процента голосов.
- 25 ноября — 7 декабря — в СССР проходил процесс «Промпартии».
Декабрь
- 3 декабря — Отто Эндер, представитель христианских социалистов, сформировал новое правительство Австрии.
- 4 декабря — в Польше премьер-министр Юзеф Пилсудский ушёл в отставку и в новом правительстве занял пост министра обороны.
- 9 декабря — подготовительная комиссия разработала проект Соглашения о разоружении для обсуждения на конференции Лиги Наций в феврале 1932 года, однако Германия и СССР выступили против проекта.
- 12 декабря — последние подразделения союзных войск ушли из Саара.
- 15 декабря — в Испании провалился военный путч, поднятый против королевского правительства республиканскими офицерами в городе Хака. Глава восставших капитан Анхель Гарсиа Эрнендес расстрелян[15].
- 19 декабря — в СССР Председателем Совнаркома СССР вместо Алексея Рыкова стал Вячеслав Молотов.
- 21 декабря — завершился открывшийся 17 декабря пленум ЦК ВКП(б). Пленум вывел Председателя СНК СССР А. И. Рыкова из состава Политбюро ЦК ВКП(б) и освободил А. А. Андреева от обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б). Г. К. Орджоникидзе избран членом Политбюро ЦК ВКП(б)[16].
- 30 декабря — скандинавские государства, Нидерланды, Бельгия и Люксембург подписали в Осло соглашения, запрещающие поднятие таможенных тарифов в одностороннем порядке (действовали до 1938 года).
Политика, право, экономика, общество
- Население Земли — 2 миллиарда человек.
- 21 июля — арестован Степан Некрашевич, белорусский учёный-языковед и общественный деятель, инициатор создания и первый председатель Института белорусской культуры (теперь — Национальная Академия наук Беларуси).
- Опубликована работа Льва Троцкого «Перманентная революция. Автобиография».
- Франция приступает к строительству линии Мажино, системы фортификационных сооружений вдоль границы с Германией.
- В СССР набирает темпы коллективизация.
- В Турции после замены арабского алфавита латинским правительство отдаёт почте распоряжение возвращать письма, на которых адрес написан с орфографическими ошибками.
- В продажу впервые поступает нарезанный хлеб под названием Wonder Bread.
Наука, техника, культура
- Начинается Британская арктическая воздушная экспедиция (завершилась в 1931 г.)
- 18 февраля — открытие Плутона американским астрономом Клайдом Томбо (Clyde W. Tombaugh).
- В марте в Лондоне в официальной резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит, 10, устанавливается телевизионный приёмник.
- 17 апреля в Москве на базе геологоразведочного факультета Московской Горной Академии создан Московский Государственный Геологоразведочный Институт.
- 5—24 апреля — Британский лётчик Эйми Джонсон совершает одиночный перелёт из Великобритании в Австралию.
- В мае в Великобритании поступают в продажу телевизионные приёмники серийного производства («телевизоры Байрда»).
- 29 августа — образован Московский авиационный институт.
- 13 октября — образован Ленинградский институт инженеров связи (имени М. А. Бонч-Бруевича). С 1992 — Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций.
- Немецкий химик Й. В. Реппе разрабатывает технологию изготовления искусственных тканей на ацетиленовой основе.
- Изобретён акриловый пластик (перспекс — в Великобритании, люсит — в США).
- Датский химик Дебай исследует строение молекул с помощью рентгеновских лучей.
- Американский биохимик Д. Г. Нортроп получает пепсин и трипсин в кристаллической форме.
- Создана технология съёмки широкоэкранных фильмов.
- В Великобритании лицензию на приём радиопередач имеют 3092000 человек.
- В Великобритании корпорация BBC осуществляет первую синхронную передачу изображения и звука, транслируя пьесу Луиджи Пиранделло «Человек с цветком во рту».
- В Великобритании впервые в истории передаётся телевизионное интервью — с выставки «Идеальный дом» в Саутгемптоне.
Спорт
Музыка
Кино
Телевидение
Театр
Напишите отзыв о статье "1930 год"
Литература
Изобразительное искусство СССР
Авиация
Общественный транспорт
Метрополитен
Железнодорожный транспорт
Интересное
- В этом году родились 6 из 12 людей, побывавших на Луне.
Персоны года
Человек года по версии журнала Time — Махатма Ганди, один из руководителей и идеологов движения за независимость Индии от Великобритании.
Родились
См. также: Категория: Родившиеся в 1930 году
- 9 января — Игорь Нетто, советский футболист (ум. 1999).
- 10 января — Георгий Гончаров, русский велопутешественник.
- 20 января — Базз Олдрин, американский астронафт и инженер.
- 16 января — Норман Подгорец, американский публицист, политолог и литературный критик.
- 23 января — Дерек Уолкотт, англоязычный поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе 1992 года.
- 25 января — Таня Савичева.
- 11 февраля — Валя Котик, пионер, партизан-разведчик, Герой Советского Союза (погиб 1944).
- 10 марта — Юстинас Марцинкявичюс, литовский поэт.
- 15 марта — Жорес Алфёров, советский и российский физик, лауреат Нобелевской премии по физике 2000 года.
- 26 марта — Геннадий Цыферов, советский писатель-сказочник, сценарист, драматург
- 3 апреля — Гельмут Коль, немецкий политик, федеральный канцлер Германии.
- 21 апреля — Сильвана Мангано, итальянская актриса (ум. в 1989).
- 7 мая — Анатолий Лукьянов, советский и российский государственный деятель, председатель Верховного Совета СССР (1990—1991).
- 13 мая — Витаутас Чеканаускас, литовский архитектор.
- 18 мая — Фред Саберхаген, известный американский писатель-фантаст (ум. в 2007).
- 31 мая — Клинт Иствуд, американский киноактёр и кинорежиссёр.
- 4 июня — Виктор Тихонов, советский хоккеист и хоккейный тренер (ум. в 2014)..
- 9 июня — Лин Картер, американский писатель-фантаст, один из энтузиастов возрождения саги о Конане (ум. в 1988).
- 10 июня — Илья Глазунов, русский художник.
- 20 июня — Магдалена Абаканович, польская художница.
- 24 июня — Клод Шаброль, французский кинорежиссёр (ум. в 2010).
- 3 июля — Борис Понизовский, русский режиссёр, теоретик театра.
- 4 июля — Фрунзик Мкртчян, советский актёр (ум. в 1993).
- 13 июля
- Наоми Шомер (ум. 2004) — израильская поэтесса и композитор, автор неофициального гимна Иерусалима «Золотой Иерусалим».
- Андрей Иванович Хаустов, советский скульптор и живописец (ум. в 1978).
- 15 июля — Геннадий Иванович Полока, советский кинорежиссёр.
- 15 июля — Жак Деррида, французский философ и теоретик литературы (ум. в 2004).
- 20 июля — Олег Анофриев, российский актёр.
- 31 июля — Олег Попов, советский клоун, Народный артист СССР.
- 5 августа — Армстронг Нил, американский астронафт, первый человек, вступивший на Луну (1969), (ум. в 2012).
- 13 августа — Томас Борхе Мартинес, никарагуанский революционер и писатель, один из основателей Сандинистского фронта национального освобождения
- 25 августа — Георгий Данелия, советский кинорежиссёр, заслуженный деятель искусств РСФСР.
- 25 августа — Шон Коннери, английский и американский актёр кино и театра.
- 27 августа — Виктор Кузьмич Абалакин, российский астроном.
- 28 августа — Патриарх Ириней, епископ Сербской Православной Церкви; с 22 января (избрание) 2010 года Патриарх Сербский.
- 9 сентября — Надежда Румянцева (ум. 2008), актриса театра и кино, народная артистка РСФСР.
- 23 сентября — Иван Иванович Краско, русский актёр театра и кино.
- 24 сентября — Джон Янг, астронавт США.
- 28 сентября
- Николай Матвеевич Позднеев, русский советский живописец (ум. 1978).
- Рэй Чарльз, американский музыкант и певец в стиле ритм-энд-блюз (ум. 2004).
- 10 октября — Гарольд Пинтер, английский драматург, режиссёр, актёр, лауреат Нобелевской премии по литературе 2005 года (ум. в 2008).
- 28 октября - Бернард Чарльз (Берни) Экклстоун, генеральный промоутер чемпионата "Формула - 1", владелец и руководитель "Formula One Group"
- 31 октября — Коллинз Майкл, американский астронафт и инженер.
- 4 ноября — Каракис, Ирма Иосифовна, советский архитектор, кандидат архитектуры.
- 6 ноября — Марк Хум Маккормак, основатель и президент Международной группы управления (ум. в 2003).
- 20 ноября — Витаутас Бредикис, литовский архитектор.
- 3 декабря — Жан-Люк Годар, французский кинорежиссёр.
- 31 декабря — Анатолий Кузнецов, советский и российский актёр (ум. в 2014).
- Sean Connery.jpg
- Danelia.jpg
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1930 году
- 5 января — Людвиг Клайзен (Кляйзен), немецкий химик (р. 1851).
- 23 февраля — Йонас Яблонскис, литовский языковед, «отец» литовского литературного языка (р. 1860).
- 14 апреля — Владимир Маяковский, русский советский поэт (р. 1893), покончил с собой.
- 17 апреля — Александр Яковлевич Головин, российский художник и сценограф (р. 1863).
- 13 мая — Фритьоф Нансен (р. 1861), норвежский полярный исследователь, лауреат Нобелевской премии мира 1922 года.
- 7 июля — Артур Конан Дойл, известный английский писатель, создатель Шерлока Холмса (р. 1859).
- 20 сентября — Гомбожаб Цыбиков, российский исследователь, первый фотограф Тибета (р. 1873).
- 29 сентября — Илья Ефимович Репин, выдающийся русский художник (р. 1844).
- 17 декабря — Николай Алексеевич Касаткин, русский и советский живописец, народный художник РСФСР (род. в 1859).
- Alexandr Golovin self-portrait.jpeg
- REPIN portret REPIN.jpg
Нобелевские премии
- Физика — Чандрасекара Венката Раман — «За работы по рассеянию света и за открытие эффекта, названного в его честь».
- Химия — Ханс Фишер — «За исследования по конструированию гемина и хлорофилла, особенно за синтез гемина».
- Медицина и физиология — Карл Ландштейнер — «За открытие групп крови человека».
- Литература — Синклер Льюис — «За мощное и выразительное искусство повествования и за редкое умение с сатирой и юмором создавать новые типы и характеры».
- Премия мира — Натан Сёдерблюм — «В ознаменование заслуг в достижении мира через религиозное объединение».
См. также
|
1930 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ Определение Верховного Суда РФ от 30.03.1999 // «Бюллетень Верховного Суда РФ», 1999, N 7
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 11 — С. 76.
- ↑ «Морской транспорт СССР (к 60-летию отрасли)», под общей редакцией министра морского флота Т. Б. Гуженко, Москва, «Транспорт», 1984 год, С. 49.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 12 — С. 541.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 350.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 5 — С. 301.
- ↑ Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М.1975 — С.213.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 348.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 314.
- ↑ БСЭ 3-е изд. Т. 8 — С. 429.
- ↑ СИЭ т. 12 — С. 532.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 6 — С. 254.
- ↑ Объединённая Арабская Республика / М. 1968 — С. 97.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 12 — С. 563.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 6 — С. 133.
- ↑ СИЭ т. 11 — С. 273.
| Календарь на 1930 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1930 год
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
