1932 год в кино
Поделись знанием:
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
| 1932 год в кино | |||
|---|---|---|---|
| < · 1930 · 1931 — 1932 — 1933 · 1934 · > | |||
| |||
| в театре / в музыке
Фильмы / мультфильмы 1932 года | |||
| Кинопремии и награды | |||
|
| |||
| База данных фильмов по странам за 1932 год | |||
|
|
| ||
Избранное кино
Мировое кино
- «Белокурая Венера»/Blonde Venus, США (реж. Джозеф фон Штернберг)
- «Белый зомби»/White Zombie, США (реж. Виктор Гальперин)
- «Гранд-отель»/Grand Hotel, США (реж. Эдмунд Гулдинг)
- «Красная пыль»/Red Dust, США (реж. Виктор Флеминг)
- «Куле Вампе, или Кому принадлежит мир?»/Kuhle Wampe oder Wem gehört die Welt?, Германия (реж. Златан Дудов)
- «Лицо со шрамом»/Scarface: The Shame Of The Nation, США (реж. Говард Хоукс)
- «Мумия»/The Mummy, США (реж. Карл Фройнд)
- «Один час с тобой»/One Hour with You, США (реж. Эрнст Любич и Джордж Кьюкор)
- «Старый тёмный дом»/The Old Dark House, США (реж. Джеймс Уэйл)
- «Убийство на улице Морг»/Murders in the Rue Morgue, США (реж. Роберт Флори)
- «Уродцы»/Freaks, США (реж. Тод Броунинг)
- «Шанхайский экспресс»/Shanghai Express, США (реж. Джозеф фон Штернберг)
Советское кино
Фильмы БССР
- Возвращение Нейтана Беккера (р/п. Рашель Мильман-Кример и Борис Шпис).
- Беглецы (р/п. Юрий Тарич).
- Высота 88,5 (р/п. Юрий Тарич).
- Слава мира (р/п. Владимир Вайншток и Аркадий Кольцатый).
Фильмы ЗСФСР
Азербайджан
- Директивный бант (р/п. Ага-Рза Кулиев).
Армения
- Курды-езиды (р/п. Амасий Мартиросян).
- Мексиканские дипломаты (р/п. Амасий Мартиросян и Левон Калантар).
- Поверженные вишапы (р/п. Левон Калантар).
- Человек с орденом (р/п. Амо-Бек Назаров).
- Я не маленький (р/п. Арташес Ай-Айтрян).
Грузия
- Гвоздь в сапоге (р/п. Михаил Калатозов).
- Лодырь (р/п. Иван Перестиани).
- Солнечной тропой (р/п. Александр Такайшвили).
- Шакир (р/п. Лео Эсакия).
Фильмы РСФСР
- «Аноха», (реж. Александр Усольцев-Гарф)
- «Арестант № 1105», или «Ветер с Востока», «Счастье» (реж. Владимир Соловьёв, Александр Файнциммер)
- «Арут», или «Тридцать дней», «Три процента» (реж. Павел Арманд)
- «В последнюю ночь», (реж. Евгений Якушкин)
- «Властелин мира», (реж. Пётр Зиновьев, Михаил Юдин)
- «Возможно, завтра», (реж. Дмитрий Дальский, Л. Снежинская)
- «Встречный», (реж. Фридрих Эрмлер, Сергей Юткевич)
- «Гайль Москау», (реж. Владимир Шмидтгоф)
- «Горизонт», (реж. Лев Кулешов)
- «Город в степи», (реж. Чеслав Сабинский)
- «Две встречи», (реж. Яков Уринов)
- «Две ночи», (реж. Патвакан Бархударян)
- «Дела и люди», (реж. Александр Мачерет)
- «Для вас найдётся работа», (реж. Илья Трауберг)
- «Друзья совести», или «Восстание в Руре», «Пылающий Рур» (реж. Константин Эггерт)
- «Женщина», (реж. Ефим Дзиган)
- «Изящная жизнь», (реж. Борис Юрцев)
- «Ищу протекции», или «Протекция» (реж. Борис Казачков)
- «Крылья», или «Чёрная кошка» (реж. Илья Кравчуновский, Михаил Гоморов, Борис Юрцев)
- «Лес», (реж. Сергей Герасимов)
- «Личное дело», (реж. Георгий Васильев, Сергей Васильев)
- «Люди без рук», (реж. Игорь Савченко)
- «Мёртвый дом». или «Тюрьма народов», (реж. Василий Фёдоров)
- «На великом пути», (реж. Василий Радыш)
- «Ошибка героя», или «Качество», «Слава» (реж. Эдуард Иогансон)
- «Победители ночи», или «О походе „Малыгина“ в 1931 году» (реж. Адольф Минкин, Игорь Сорохтин)
- «Просперети», (реж. Юрий Желябужский)
- «Рождение героини», (реж. Константин Игнатьев, Алексей Маслюков)
- «Сердце Соломона», или «Интернационал» (реж. Сергей Герасимов (совм. с Михаилом Кресиным)
- «Событие в степи», или «Классовый враг» (реж. Пётр Чардынин)
- «События в городе Сен-Луи», или «Стачка» (реж. Михаил Вернер)
- «Тайна Кара-Тау», или «Тайна чёрных гор» (реж. Александр Дубровский)
- «Таледо», или «Университет» (реж. Александр Ледащев)
- «Тит, или сказ о большой ложке», (реж. Александр Медведкин)
- «Три солдата», или «Зачем вы здесь?» (реж. Александр Иванов)
- «Утирайте слёзы», или «УС» (реж. Пётр Кириллов)
Фильмы совместных производителей
Двух киностудий и двух союзных республик
Фильмы УССР
- Блестящая карьера (р/п. Владимир Браун).
- Вместе с отцами (р/п. Лазарь Френкель).
- Высота № 5 (р/п. Фауст Лопатинский).
- Иван (р/п. Александр Довженко).
- Парень с берегов Миссури (р/п. Владимир Браун).
Персоналии
Родились
- 6 февраля — Франсуа Трюффо, французский кинорежиссёр, сценарист, актёр.
- 18 февраля — Милош Форман, чешский и американский кинорежиссёр, сценарист.
- 4 марта — Георгий Штиль, советский актёр театра и кино, Народный артист РФ.
- 4 апреля — Андрей Тарковский, русский советский кинорежиссёр и сценарист, c 1980 года работавший в Западной Европе.
- 27 апреля — Анук Эме, французская актриса («Мужчина и женщина», «Монпарнас, 19», «Восемь с половиной», «Прет-а-порте»).
- 17 мая — Илья Рутберг, советский актёр, Заслуженный деятель искусств РСФСР.
- 19 мая — Майя Булгакова, советская актриса, Народная артистка РСФСР.
- 26 мая
- Франк Байер, немецкий кинорежиссёр, сценарист и актёр.
- Григор Вачков, болгарский актёр театра и кино.
- 15 июня — Мирослав Зоунар, чешский актёр.
- 2 ноября — Пал Габор, венгерский кинорежиссёр, сценарист и педагог.
- 14 ноября — Джо Сайзеску, румынский кинорежиссёр, сценарист и актёр.
Напишите отзыв о статье "1932 год в кино"
Ссылки
- IMDb — здесь можно найти даты выхода в прокат фильмов по странам:
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1932&country=USA США]
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1932&country=France Франция]
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1932&country=UK Великобритания]
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1932&country=Soviet+Union СССР]
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1932 год в кино
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
