1937 год
Поделись знанием:
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.
Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
- Эта статья — о годе. См. также статью о числе 1937.
| Годы |
|---|
| 1933 · 1934 · 1935 · 1936 — 1937 — 1938 · 1939 · 1940 · 1941 |
| Десятилетия |
| 1910-е · 1920-е — 1930-е — 1940-е · 1950-е |
| Века |
| XIX век — XX век — XXI век |
| Григорианский календарь | 1937 MCMXXXVII |
| Юлианский календарь | 1936—1937 (с 14 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7445—7446 (с 14 сентября) |
| От основания Рима | 2689—2690 (с 4 мая) |
| Еврейский календарь |
5697—5698 ה'תרצ"ז — ה'תרצ"ח |
| Исламский календарь | 1356—1357 |
| Древнеармянский календарь | 4429—4430 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1386 ԹՎ ՌՅՁԶ
|
| Китайский календарь | 4633—4634 (с 11 февраля) 丙子 — 丁丑 красная крыса — красный бык |
| Эфиопский календарь | 1929 — 1930 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1993—1994 |
| - Шака самват | 1859—1860 |
| - Кали-юга | 5038—5039 |
| Иранский календарь | 1315—1316 |
| Буддийский календарь | 2480 |
| Японское летосчисление | 12-й год Сёва |
1937 (тысяча девятьсот тридцать седьмой) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в пятницу. Это 1937 год нашей эры, 937 год 2 тысячелетия, 37 год XX века, 7 год 4-го десятилетия XX века, 8 год 1930-х годов.
Содержание
События
- 8 января — запрещение правительством США экспорта оружия и военного снаряжения в Испанию.
- 20 января — вступление Франклина Рузвельта в должность президента США на второй срок.
- 5 февраля — Валентина Хетагурова публикует в газете «Комсомольская правда» призыв к советским девушкам переселяться на Дальний Восток. Начало Хетагуровского движения.
- 11 февраля — с конвейера Сталинградского тракторного завода сошёл первый советский гусеничный трактор СТЗ-НАТИ[1].
- 13 марта
- Северо-Кавказский край преобразован в Орджоникидзевский край[2]
- Президент Боливии полковник Хосе Давид Торо издал декрет о национализации всей собственности компании Standard Oil[3].
- 14 марта — принята новая конституция Азербайджанской ССР[4].
- 7 апреля — впервые в истории воздухоплавания дирижаблем управляет женский экипаж. Полёт проходил на дирижабле СССР В-1. Командир экипажа — В. Ф. Дёмина.
- 26 апреля — германский легион «Кондор» в ходе многочасовой бомбардировки разрушил испанский город Гернику в стране Басков. Герника стала символом бессмысленного уничтожения мирных жителей и исторических памятников[5].
- 6 мая — в Лейкхорсте под Нью-Йорком потерпел катастрофу германский дирижабль «Гинденбург».
- 12 мая — коронация Георга VI, короля Великобритании в 1936—1952 гг., отца Елизаветы II.
- 21 мая — начала свою работу первая дрейфующая экспедиция «Северный полюс».
- 3 июня — в Шато-де-Канде (Франция) состоялась свадьба отрёкшегося от престола короля Англии Эдуарда VIII и Уоллис Симпсон[6]
- 11 июня — завершился процесс по т. н. «делу Тухачевского». Обвиняемые: маршал Советского Союза М. Н. Тухачевский, командарм 1-го ранга, И. Э. Якир, командарм 1-го ранга И. П. Уборевич, Р. П. Эйдеман, А. И. Корк, Б. П. Фельдман, В. М. Примаков и комкор В. К. Путна были приговорены к смертной казни и в ночь на 12 июня расстреляны. Процесс положил начало широкомасштабным репрессиям командного состава РККА.
- 18 июня — 20 июня — первый беспосадочный перелёт через Северный полюс из Москвы в Ванкувер (штат Вашингтон, США). Экипаж: Валерий Чкалов, Георгий Байдуков, Александр Беляков.
- 20 июня — Гражданская война в Испании: группа агентов НКВД похитила и убила Андреса Нина, лидера коммунистической партии POUM.
- 20 июня — Челябинский тракторный завод начал серийный выпуск первого советского дизельного трактора С-65.
- 7 июля — вторжение японских войск в Китай. Захват Пекина и Тяньцзина.
- 13 июля — военный переворот в Боливии. К власти приходит подполковник Херман Буш Бесерра[7].
- 29 июля — достигший совершеннолетия Фарук I вступил в свои конституционные полномочия и был коронован как король Египта[8].
- 30 июля — издан Приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Начало «Большого террора».
- 16 августа — на юге и юго-востоке Польши начинается крестьянская забастовка. Подавлена 25 августа[9].
- 21 августа
- Постановление № 1428—326сс Совета Народных Комиссаров Союза ССР и ЦК ВКП(б) «г. О выселении корейского населения из пограничных районов Дальне-Восточного края». Подписи: Председатель Совета Народных Комиссаров Союза ССР В. Молотов Секретарь Центрального Комитета ВКП(б) И. Сталин . Постановление положило начало депортации около 172 000 корейцев.
- Заключён договор о ненападении между гоминьдановским Китаем и СССР. В Китай направлена советская военная помощь для борьбы с Японией[10].
- 13 сентября — Азово-Черноморский край разделён на Краснодарский край и Ростовскую область[2].
- 14 сентября — СССР, Великобритания, Франция, Турция, Греция, Югославия, Румыния, Болгария и Египет подписали Нионское соглашение о защите судов государств, не участвующих в войне в Испании[11].
- 16 сентября — Курбанов, Мамадали Курбанович назначен председателем СНК-Совета Министров Таджикской ССР[12][13]
- 22 сентября — созданы Каменец-Подольская область, Житомирская область и Николаевская область[14] Украинской ССР.
- 23 сентября
- Северная область разделена на Архангельскую и Вологодскую области[2].
- Гоминьдан заявил об установлении сотрудничества с Коммунистической партией Китая в антияпонской борьбе[10].
- 26 сентября — упразднена Восточно-Сибирская область. Вместо неё создана Иркутская область с центром в Иркутске и восстановлена Читинская область с центром в Чите, к которой присоединена упразднённая Зейская область Дальневосточного края[2]. Образован Агинский Бурятский автономный округ[15].
- 27 сентября — убит последний балийский тигр. Взрослая самка была убита в западной части острова Сумбар Кама.
- 28 сентября — Западно-Сибирский край разделён на Алтайский край и Новосибирскую область[2].
- 4 октября — дирижабль СССР В-6 (Осоавиахим) установил мировой рекорд по продолжительности полёта —130 часов 27 минут .
- 11 октября — открылся двухдневный пленум ЦК ВКП(б). Пленум избрал Народного комиссара внутренних дел СССР Н. И. Ежова кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б)[16].
- 25 октября — принята конституция Аджарской АССР[17].
- 5 ноября — Расстрелян по приговору особой тройки НКВД иерей Владимир Амбарцумов, впоследствии прославленный в лике святых, священномученик Владимир Московский (Амбарцумов).
- 18 ноября — К Антикоминтерновскому пакту между Германией и Японией присоединилась Италия.
- 25 ноября — Особой тройкой НКВД Ленинградской области приговорён к высшей мере наказания крупнейший русский религиозный философ и учёный, свящ. П. А. Флоренский. Расстрелян 8 декабря.
- 5 декабря — Захват японцами китайской столицы Нанкина.
- 20 декабря — расстрелян Степан Некрашевич, белорусский учёный-языковед и общественный деятель, инициатор создания Института белорусской культуры (теперь — Национальная Академия наук Белоруссии). Реабилитирован в 1957.
- 29 декабря — король Египта Фарук I отправил в отставку националистическое правительство партии Вафд во главе с Мустафой Наххасом. Премьер-министром назначен Мухаммед Махмуд[8].
Без точных дат
- Джон Винсент Атанасов (John V. Atanasoff) начинает работу над компьютером Атанасова — Берри (АВС), который впоследствии будет официально признан первой электронно-вычислительной машиной.
- Жорж Бошам запатентовал первую в мире электрогитару, т. н. «сковородку».
- Для советского павильона на Всемирной выставке в Париже скульптором Верой Мухиной и архитектором Борисом Иофаном создана скульптурная группа «Рабочий и колхозница»[18].
- В Москве открыта первая автоматическая закусочная, оснащённая современным американским оборудованием.
- В Московской городской телефонной сети начала работать «служба точного времени».
Наука
Спорт
Музыка
Кино
Театр
Напишите отзыв о статье "1937 год"
Литература
Изобразительное искусство СССР
Авиация
Общественный транспорт
Метрополитен
Железнодорожный транспорт
Персоны года
Человек года по версии журнала Time — Чан Кайши, Председатель Исполнительного Юаня Китайской Республики; Сун Мэйлин, китайский политический деятель, жена Чан Кайши.
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1937 году
Январь
- 2 января — Мариэтта Чудакова, российский литературовед, историк, критик, писательница, мемуарист, общественный деятель.
- 14 января — Михаил Борисович Лейтман, советский, израильский учёный и изобретатель (ум. в 2002).
- 20 января — Минтимер Шаймиев, российский политик, многолетний президент Татарстана.
- 30 января — Ванесса Редгрейв, британская актриса.
- 30 января — Борис Спасский, советский и французский шахматист, 10-й чемпион мира по шахматам.
- 31 января — Филип Гласс, американский композитор-минималист.
Февраль
- 31 января — Регимантас Адомайтис, советский и литовский актёр.
- 19 февраля — Борис Пуго, советский политический деятель, член ГКЧП (ум. в 1991).
- 21 февраля — Харальд V, король Норвегии с 1991 года.
- 25 февраля — Егор Строев, советский и российский политик, 2-й председатель Совета Федерации.
- 28 февраля — Тюленев Виталий Иванович (ум. 1997), русский советский живописец и график, Заслуженный художник Российской Федерации.
Март
- 2 марта — Абдель Азиз Бутефлика, президент Алжира с 1999 года.
- 4 марта — Юрий Сенкевич, российский учёный-медик, многолетний ведущий передачи «Клуб путешественников» (ум. в 2003).
- 6 марта — Валентина Терешкова, первая в мире женщина-космонавт.
- 12 марта — Зураб Соткилава, советский, российский и грузинский оперный певец.
- 13 марта — Маканин, Владимир Семёнович, советский и российский писатель, поэт и прозаик.
- 15 марта — Валентин Распутин, советский и российский писатель (ум. в 2015)
- 15 марта — Кудайбергенов Капа, казахский учёный-медик, заведующий кафедрой акушерства и гинекологии Актюбинского мединститута в 1970—1983 годах, (ум. в 1995).
- 21 марта — Фредерик Уильям Кваси Акуффо, военный и политический деятель Ганы,генерал-лейтенант, председатель Высшего военного совета и глава государства в 1978—1979 годах (расстрелян 1979).
- 22 марта — Анджело Бадаламенти, американский пианист и кинокомпозитор.
- 25 марта — Мария Пахоменко, советская и российская эстрадная певица. Народная артистка России (1998).
Апрель
- 10 апреля — Белла Ахмадулина, советская и российская поэтесса, (ум. в 2010).
- 12 апреля — Игорь Волк, советский космонавт.
- 18 апреля — Вениамин Александров, советский хоккеист, олимпийский чемпион (ум. в 1991).
- 18 апреля — Светлана Немоляева, советская и российская актриса.
- 22 апреля — Джек Николсон, американский актёр, сценарист и режиссёр.
- 28 апреля — Саддам Хусейн, президент Ирака в 1979—2003 (ум. в 2006).
Май
- 12 мая — Джордж Карлин, американский комик в жанре стэнд-ап (ум. в 2008).
- 13 мая — Роджер Желязны, американский писатель-фантаст (ум. в 1995).
- 21 мая — Софико Чиаурели, советская и грузинская актриса (ум. в 2008).
- 22 мая — Виктор Понедельник, советский футболист, автор «золотого гола» сборной СССР в финале Кубка Европы 1960.
- 25 мая — Аугусто Сикаре, аргентинский изобретатель, инженер и авиаконструктор.
- 27 мая — Андрей Битов, советский и российский писатель.
- 30 мая — Джордж Цвейг, американский физик и нейробиолог, предположил гипотезу существования кварков.
- 30 мая — Ефим Кациров, советский и российский актёр.
- 30 мая — Александр Демьяненко, советский и российский актёр (ум. в 1999).
Июнь
- 1 июня — Колин Маккалоу, австралийская писательница, прославившаяся романом «Поющие в терновнике» (ум. в 2015).
- 1 июня — Морган Фримен, американский актёр.
- 4 июня — Элеонора Прохницкая, советская и российская актриса
- 16 июня — Симеон II, последний царь Болгарии.
- 18 июня — Виталий Жолобов, советский космонавт.
- 20 июня — Николай Дроздов, советский и российский учёный-зоолог, многолетний ведущий передачи «В мире животных».
- 23 июня — Мартти Ахтисаари, президент Финляндии в 1994—2000 годах.
- 25 июня — Альберт Леонидович Филозов, советский и российский актёр театра и кино (ум. 2016).
- 26 июня — Кутафин, Олег Емельянович, российский специалист в области конституционного и муниципального права России, академик РАН (ум. в 2008).
- 27 июня — Галимзян Хусаинов, советский футболист, левый нападающий. Заслуженный мастер спорта СССР (ум. в 2010).
Июль
- 6 июля — Владимир Ашкенази, советский и исландский пианист и дирижёр.
- 21 июля — Эдуард Стрельцов, советский футболист, олимпийский чемпион (ум. в 1990).
- 28 июля — Виктор Мережко, советский и российский сценарист, режиссёр и актёр.
- 31 июля — Эдита Пьеха, советская и российская певица.
Август
- 8 августа — Дастин Хоффман, американский актёр, продюсер.
- 10 августа — Анатолий Собчак, российский политический деятель времён «перестройки», первый мэр Санкт-Петербурга (ум. в 2000).
- 20 августа — Андрей Кончаловский, российский режиссёр и сценарист.
- 26 августа — Геннадий Янаев, советский партийный и государственный деятель, Вице-президент СССР, председатель ГКЧП (ум. в 2010).
Сентябрь
- 11 сентября — Томас Венцлова, литовский поэт и литературовед.
- 11 сентября — Иосиф Кобзон, советский и российский певец.
- 17 сентября — Рудольф Панков, советский и российский актёр.
- 26 сентября — Валентин Павлов, премьер-министр СССР, член ГКЧП (ум. в 2003).
- 29 сентября — Инга Андроникова, советский этнограф-цыганолог (ум. в 1994)
- 30 сентября — Юрий Маслюков, Председатель Госплана СССР, Первый зам. Председателя Правительства РФ (ум. в 2010)
Октябрь
- 11 октября — Бобби Чарльтон, английский футболист, чемпион мира.
- 30 октября — Клод Лелуш, французский кинорежиссёр.
Ноябрь
- 6 ноября — Вадим Бакатин, советский государственный деятель.
- 17 ноября — Эдуард Зарембо, советский и белорусский футболист (ум. в 2012).
- 24 ноября — Никола Георгиев, болгарский литературовед, культуролог.
- 26 ноября — Борис Борисович Егоров, советский врач и космонавт (ум. в 1994).
Декабрь
- 10 декабря — Сергей Аверинцев, выдающийся советский и российский филолог (ум. в 2004).
- 21 декабря — Джейн Фонда, американская актриса, модель, писательница, продюсер, общественная активистка и филантроп.
- 21 декабря — Виктор Геращенко, российский финансист.
- 22 декабря — Эдуард Успенский, советский и российский писатель и автор детских книг. Среди его популярных персонажей — Крокодил Гена и Чебурашка, кот Матроскин, Дядя Фёдор, почтальон Печкин и другие.
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1937 году
- 15 марта — Говард Лавкрафт, американский писатель.
- 17 марта — Джозеф Чемберлен, британский политик.
- 30 апреля — Никифор (Асташевский), первый митрополит Новосибирский.
- 23 мая — Джон Дэвисон Рокфеллер, американский предприниматель, филантроп, первый долларовый миллиардер в истории человечества.
- 12 июня — Михаил Тухачевский, советский военный деятель, расстрелян.
- 19 июня — Джеймс Барри, шотландский писатель, создатель Питера Пэна.
- 11 июля — Джордж Гершвин, американский композитор.
- 21 июля — Амелия Эрхарт, пропала без вести во время кругосветного перелёта.
- 29 июля — Сергий (Васильков), архиепископ Новосибирский, расстрелян.
- 13 августа — Сигизмунд Леваневский, советский лётчик, пропал без вести во время трансарктического перелёта из Москвы в Фэрбенкс через Северный полюс.
- 2 сентября — Пьер де Кубертен, организатор Олимпийских игр.
- 11 октября — Григорий Иванович Гуркин, алтайский художник.
- 19 октября — Эрнест Резерфорд, британский физик, лауреат Нобелевской премии.
- 3 ноября — Марк Вороной, украинский поэт, переводчик, расстрелян.
- 5 ноября — Болеслав Лесьмян, польский поэт (род. 1877).
- 5 ноября — Владимир Московский (Амбарцумов), священномученик (род. 1892).
- 9 ноября — Рамсей Макдональд, британский политик.
- 27 ноября — Даниил Егорович Сулимов, Председатель Совета Народных Комиссаров РСФСР в 1930—1937 годах (род. 1891).
- 2 декабря — Комас-Сола, испанский астроном.
- 4 декабря — расстрелян Иоасаф (Жевахов), епископ Могилёвский, канонизирован Русской Православной церковью.
- 11 декабря — Ян Янович Анвельт — эстонский писатель и революционер, глава правительства Эстляндской трудовой коммуны в 1918 году.
- 20 декабря — Эрих Людендорф, немецкий генерал.
- 21 декабря — Фрэнк Келлог, американский политик.
- 22 декабря — Ягодин Василий Александрович, протоиерей, святой Русской православной церкви, причислен к лику святых как священномученик в 2000 году для общецерковного почитания.
- 28 декабря — Морис Равель, французский композитор.
Нобелевские премии
- Физика — Клинтон Джозеф Дэвиссон и Джордж Томсон — «За экспериментальное открытие дифракции электронов на кристаллах».
- Химия — Уолтер Норман Хоуорс «За исследования углеводов и витамина C». Пауль Каррер «За исследование каротиноидов и флавинов, а также за изучение витаминов A и B2».
- Медицина и физиология — Альберт Сент-Дьёрди «За открытия в области процессов биологического окисления, связанные в особенности с изучением витамина C и катализа фумаровой кислоты».
- Литература — Роже Мартен дю Гар «За художественную силу и правду в изображении человека и наиболее существенных сторон современной жизни».
- Премия мира — Роберт Сесил «В ознаменование заслуг перед Лигой Наций».
См. также
|
1937 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 5 — С. 301.
- ↑ 1 2 3 4 5 БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 314.
- ↑ Сашин Г. З. Боливия. Очерк новейшей истории/М.1976 — С.14.
- ↑ СИЭ т.1 — С.247.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 6 — С. 421.
- ↑ Г.С. Остапенко. [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/KINGS.HTM#12 БРИТАНСКАЯ МОНАРХИЯ ОТ ЭДУАРДА VIII ДО ЕЛИЗАВЕТЫ II] // Новая и новейшая история. — 2000. — Вып. 4.
- ↑ [www.worldstatesmen.org/Bolivia.html Bolivia]
- ↑ 1 2 Хамруш, Ахмед Революция 23 июля 1952 года в Египте / М.1984 — С.64.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 404.
- ↑ 1 2 БСЭ 3-е изд. т. 12 — С. 215.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т.18 — С. 26.
- ↑ [www.trinitymodel.narod.ru/st_1.htm № 223 И. В. Сталин — А. А. Андрееву Санкционируем председателем СНК — Курбанова]
- ↑ [www.centrasia.ru/person2.php?&st=1086985991 Персоны Центразии]
- ↑ БСЭ 3-е изд. т.18 — С. 9.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 1 — С. 180.
- ↑ СИЭ т. 11 — С. 273.
- ↑ СИЭ т.1 — С.210.
- ↑ Новая российская энциклопедия / под ред. А.Д. Некипелова. — М.: Энциклопедия, 2004. — Т. 1 («Россия»). — С. 744. — ISBN 5-94802-003-7.
| Календарь на 1937 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1937 год
– Так помни же: это не шутка.– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.
Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
