1949 год в кино
Поделись знанием:
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
| 1949 год в кино | |||
|---|---|---|---|
| < · 1947 · 1948 — 1949 — 1950 · 1951 · > | |||
| |||
| в театре / в музыке
Фильмы / мультфильмы 1949 года | |||
| Кинопремии и награды | |||
|
| |||
| Кинофестивали | |||
|
|
|||
| База данных фильмов по странам за 1949 год | |||
|
|
| ||
Избранное кино
Мировое кино
- «Бездомный пёс»/野良犬, Япония (реж. Акира Куросава)
- «Белая горячка»/White Heat, США (реж. Рауль Уолш)
- «Вся королевская рать»/All the King's Men, США (реж. Роберт Россен)
- «Вышел в свет»/Vient de paraître, Франция (реж. Jacques Houssin)
- «Гесклен»/Du Guesclin, Франция (реж. Бернар де Латур)
- «Жажда»/Törst, Швеция (реж. Ингмар Бергман)
- «Золушка»/Cinderella, мультфильм, США (реж. Уилфред Джексон, Гамильтон Ласки, Клайд Джероними)
- «Миллионеры на один день»/Millionnaires d'un jour, Франция (реж. Андрэ Юнебель)
- «Миссия в Танжере»/Mission à Tanger, Франция (реж. Андрэ Юнебель)
- «Мой друг Сэнфуан»/Mon ami Sainfoin, Франция (реж. Marc-Gilbert Sauvajon)
- «Нет уик-эндов y нашей любви»/Pas de week-end pour notre amour, Франция (реж. Пьер Монтазель)
- «Она носила жёлтую ленту» / She Wore a Yellow Ribbon, США (реж. Джон Форд)
- «Пески Иводзимы»/Sands Of Iwo Jima, США (реж. Аллан Дуэн)
- «Праздничный день»/Jour de fête, Франция (реж. Жак Тати)
- «Ребро Адама»/Adam's Rib, США (реж. Джордж Кьюкор)
- «Тото ищет квартиру»/Toto cerca casa, Италия (реж. Стено и Марио Моничелли)
- «Тото ле Моко»/Toto le Moko, Италия (реж. Карло Людовико Брагальи)
- «Третий человек»/The Third Man, США (реж. Кэрол Рид)
- «Я люблю только тебя»/Je n'aime que toi, Франция (реж. Пьер Монтазель)
- «Янки при дворе короля Артура»/A Yankee in King Arthur's Court, США (реж. Тэй Гарнетт)
Советское кино
Фильмы БССР
Фильмы Грузинской ССР
- Счастливая встреча (р/п. Нико Санишвили).
Фильмы РСФСР
- «Академик Иван Павлов», (реж. Григорий Рошаль)
- «Александр Попов», (реж. Герберт Раппапорт, Виктор Эйсымонт)
- «Алитет уходит в горы», (реж. Марк Донской)
- «Великая сила», (реж. Фридрих Эрмлер)
- «Встреча на Эльбе», (реж. Григорий Александров и Алексей Уткин)
- «Девушка Араратской долины», (реж. Александр Бекназаров (Бек-Назарян))
- «Звезда», (реж. Александр Иванов)
- «Кубанские казаки», (реж. Иван Пырьев)
- «Падение Берлина», (реж. Михаил Чиаурели)
- «Поезд идёт на восток», (реж. Юлий Райзман)
- «Райнис», (реж. Юлий Райзман)
- «Сталинградская битва», (реж. Владимир Петров)
- «Счастливая встреча», (реж. Николай Санишвили)
- «Счастливого плавания», (реж. Николай Лебедев)
- «Счастливый рейс», (реж. Владимир Немоляев)
- «У них есть Родина», (реж. Владимир Легошин, Александр Файнциммер)
Фильмы УССР
Персоналии
Родились
- 5 марта — Талгат Нигматулин — советский киноактёр.
- 2 апреля — Борис Плотников — советский и российский актёр театра и кино, народный артист России.
- 28 апреля — Александр Миндадзе — советский и российский киносценарист.
- 15 мая — Ашот Казарян — армянский певец,актёр кино и юморист.
- 21 мая — Любовь Полищук — советская и российская актриса театра и кино, народная артистка СССР.
- 28 июня — Александр Панкратов-Чёрный — советский и российский актёр и режиссёр.
- 3 октября — Александр Рогожкин — советский и российский режиссёр и сценарист.
Напишите отзыв о статье "1949 год в кино"
Примечания
Ссылки
- IMDb — здесь можно найти даты выхода в прокат фильмов по странам:
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1949&country=USA США]
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1949&country=France Франция]
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1949&country=UK Великобритания]
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1949&country=Soviet+Union СССР]
|
Это заготовка статьи о кинематографе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1949 год в кино
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
