1952 год
Поделись знанием:
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
| Годы |
|---|
| 1948 · 1949 · 1950 · 1951 — 1952 — 1953 · 1954 · 1955 · 1956 |
| Десятилетия |
| 1930-е · 1940-е — 1950-е — 1960-е · 1970-е |
| Века |
| XIX век — XX век — XXI век |
| Григорианский календарь | 1952 MCMLII |
| Юлианский календарь | 1951—1952 (с 14 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7460—7461 (с 14 сентября) |
| От основания Рима | 2704—2705 (с 4 мая) |
| Еврейский календарь |
5712—5713 ה'תשי"ב — ה'תשי"ג |
| Исламский календарь | 1371—1372 |
| Древнеармянский календарь | 4444—4445 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1401 ԹՎ ՌՆԱ
|
| Китайский календарь | 4648—4649 (с 27 января) 辛卯 — 壬辰 белый кролик — чёрный дракон |
| Эфиопский календарь | 1944 — 1945 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 2008—2009 |
| - Шака самват | 1874—1875 |
| - Кали-юга | 5053—5054 |
| Иранский календарь | 1330—1331 |
| Буддийский календарь | 2495 |
| Японское летосчисление | 27-й год Сёва |
1952 (тысяча девятьсот пятьдесят второй) год по григорианскому календарю — високосный год, начинающийся во вторник. Это 1952 год нашей эры, 952 год 2 тысячелетия, 52 год XX века, 2 год 6-го десятилетия XX века, 3 год 1950-х годов.
Содержание
- 1 События
- 2 Наука
- 3 Спорт
- 4 Музыка
- 5 Кино
- 6 Театр
- 7 Литература
- 8 Изобразительное искусство СССР
- 9 Компьютерные игры
- 10 Авиация
- 11 Общественный транспорт
- 12 Метрополитен
- 13 Железнодорожный транспорт
- 14 Персоны года
- 15 Родились
- 16 Скончались
- 17 Нобелевские премии
- 18 См. также
- 19 Примечания
- 20 Источники
События
Январь
- 1 января — принята конституция Иордании. Вступила в силу 8 января[1].
- 7 января — правительство Рене Плевена во Франции получило вотум недоверия в Национальном собрании и ушло в отставку[2].
- 11 января — новое правительство Франции поручено сформировать Эдгару Фору. 17 января его кабинет получил вотум доверия в Национальном собрании и 20 января приступил к обязанностям[2].
- 16 января — родился наследный принц Египта Ахмед Фуад[3].
- 18 января — французские власти арестовали Хабиба Бургибу и других лидеров национального движения Туниса[4].
- 26 января — массовые демонстрации в Каире переросли в погромы и поджоги правительственных учреждений, а также принадлежавших иностранцам магазинов и кинотеатров[5].
- 27 января — вечером после конфликта с Великобританией отправлен в отставку премьер-министр Египта Мустафа Наххас, в стране введено военное положение. Премьер-министром назначен Али Махир-паша (до 2 марта 1952 года)[6][7].
- 30 января — в Сирии военное правительство полковника Адиба Шишекли приняло первый декрет о разделе государственных земель между частными земельными собственниками. Второй декрет о разделе земель был издан 29 октября 1952 года[8].
Февраль
- 6 февраля — вступление Елизаветы II на английский престол
- 20 февраля — парламентские выборы в Ливии. Лидер партии Национальный конгресс Башир Саадави обвинил королевские власти в их фальсификации[9].
- 22 февраля — в Ливии запрещена деятельность политических партий[примечание 1]. Лидер партии Национальный конгресс Башир Саадави выслан из страны[9].
- 28 февраля — в Токио подписано Административное соглашение между Японией и США, оставлявшее за армией США все её базы в Японии и обязывавшее японское правительство выделять ежегодно 155 миллионов долларов на содержание американских войск на японской территории[10].
- 29 февраля — Председатель Совета министров Франции Эдгар Фор подал прошение об отставке президенту республики Венсану Ориолю[2].
Март
- 2 марта — отставка премьер-министра Египта Али Махир-паши после отказа Великобритании от переговоров. Премьер-министром назначен Ахмад Хиляли-паша (до 28 июня 1952 года). Король Фарук I отправил парламент на месячные каникулы[5][6].
- 8 марта — во Франции сформирован кабинет Антуана Пине[2].
- 10 марта — на Кубе генерал Фульхенсио Батиста совершил переворот и сверг президента Карлоса Прио Сокарраса[11].
- 11 марта — генерал Дуайт Эйзенхауэр лидировал на праймериз в Нью-Гемпшире.
- 19 марта — распущен парламент Египта, арестованы лидеры партии ВАФД, изменён избирательный закон.
- 24 марта — выборы в парламент Египта перенесены на 18 мая.
- 26 марта
- Французские власти арестовали правительство протектората Тунис во главе с Мохамедом Шеником. Новый кабинет сформирован только в апреле[4].
- В аэропорту Тулы столкнулись два самолёта, погибли не менее 70 человек. Крупнейшая авиакатастрофа в СССР на тот момент.
- 30 марта — на полигоне Гуди близ Афин расстрелян член ЦК Компартии Греции Никос Белояннис, в защиту которого была развёрнута широкая международная кампания.
- 31 марта
- 15 африканских и азиатских стран потребовали созвать Совет Безопасности ООН по тунисскому вопросу. Их коллективная жалоба на Францию была отклонена 14 апреля.
- Лидер гватемальской оппозиции Карлос Кастильо Армас и генерал Мигель Идигорас Фуэнтес подписали в Сан-Сальвадоре «Секретный пакт и обязательство об объединении», направленный на свержение революционного правительства Гватемалы. Кастильо Армас назначался военным руководителем заговора[12].
- в Тиране открылся II съезд правящей Албанской партии труда. Завершил работу 7 апреля, приняв задания 1-й пятилетки (1951—1955), имевшей целью превратить аграрную Албанию в аграрно-индустриальную страну[13].
Апрель
- 3 апреля — новое правительство Кубы разорвало дипломатические отношения с СССР[14].
- 9 апреля — Боливийская революция: рабочее восстание в Боливии. Шахтёры начали бои с регулярной армией в столице страны Ла-Пасе[15].
- 11 апреля
- Начало двухмесячной забастовки сталелитейщиков в США.
- Боливийская революция: восставшие шахтёры контролируют столицу Боливии Ла-Пас. Глава правящей военной хунты генерал Уго Балливиан Рохас и группа генералов вылетели из страны. Временным президентом Боливии стал Эрнан Силес Суасо (до 15 апреля 1952 года)[15][16].
- Генерал Дуайт Эйзенхауэр подал в отставку с поста главнокомандующего вооружёнными силами НАТО в Европе с 1 июня.
- Катастрофа DC-4 под Сан-Хуаном.
- 13 апреля — выборы в парламент Египта отсрочены на неопределённое время.
- 15 апреля
- Виктор Пас Эстенссоро вернулся в Боливию и занял пост президента страны (до 6 августа 1956 года)[17].
- Совершил первый полёт американский стратегический бомбардировщик B-52 «Стратофортресс».
- 25 апреля — Катастрофа Ил-12 под Новосибирском.
- 29 апреля — вступил в силу договор о создании блока АНЗЮС[18].
Май
- 18 мая — во Франции прошли выборы в Совет республики.
- 25 мая — во Франции арестован и отправлен в тюрьму Санте главный редактор коммунистической газеты «Юманите» Андре Стиль[19].
- 26 мая — в Бонне без участия СССР подписан Общий договор между ФРГ и бывшими союзными державами — США, Великобританией и Францией. Договор отменил оккупационный режим в Западной Германии, при этом существенно ограничивая суверенитет ФРГ, и игнорируя позицию другого союзника — СССР. В силу не вступил в связи с тем, что Франция не ратифицировала Парижский договор 1952 года[20].
- 28 мая — во Франции прошла манифестация протеста против визита в страну американского генерала Риджуэя. Властями арестован исполняющий обязанности генерального секретаря Французской коммунистической партии Жак Дюкло, обвинённый в шпионской деятельности (т. н. «Заговор с голубями»)[21].
- 28 мая — государственный секретарь США Дин Ачесон и министр иностранных дел Великобритании Антони Иден начали двухдневное совещание по вопросу о положении в Индокитае с руководителями Франции во главе с премьер-министром Антуаном Пине.
Июнь
- 1 июня — по Волго-Донскому каналу началось движение судов (официальное открытие состоялось 27 июля 1952 года)[22].
- 2 июня — Боливийская революция: в Боливии издан декрет об установлении государственной монополии на экспорт руд и рудных концентратов[23]. Государственный департамент США заявил о признании нового правительства Боливии[24].
- 17 июня — в Гватемале правительство полковника Хакобо Арбенса провозгласило закон об аграрной реформе[25].
- 26 июня — в Аргентине принят закон о сооружении памятника больной раком жене президента Перона Эвите Перон[26].
- 27 июня — принят закон Маккарена-Уолтера, запрещающий въезд в США лицам коммунистических убеждений[27].
- 28 июня — ушёл в отставку премьер-министр Египта Ахмад Хиляли-паша. Вечером следующего дня формирование правительства поручено Хуссейну Сирри-паше[5][6].
Июль
- 1 июля — во Франции за недоказанностью причастности к событиям 28 мая освобождён из тюрьмы Санте исполняющий обязанности генерального секретаря Французской коммунистической партии Жак Дюкло[28].
- 2 июля — в Египте приведено к присяге правительство Хуссейна Сирри-паши (до 22 июля 1952 года)[6][29].
- 17 июля — в Аргентине принят закон об обязательном изучении в школах книги Эвиты Перон «Смысл моей жизни»[26].
- 20 июля — подал в отставку премьер-министр Египта Хуссейн Сирри-паша. Король Фарук I первоначально отказался её принять, но вечером 21 июля вновь поручил формирование кабинета Ахмаду Хиляли-паше[6].
- 21 июля — Боливийская революция: правительственным декретом в Боливии введено всеобщее избирательное право[30].
- 22 июля — в Египте сформировано правительство Ахмада Хилали (до 23 июля 1952 года)[5].
- 23 июля
- Июльская революция в Египте: свержение монархии. Премьер-министром назначен Али Махир-паша (до 9 сентября 1952 года)[5].
- Вступил в силу договор об учреждении Европейского объединения угля и стали, подписанный 18 апреля 1951 года.
- 25 июля — объявление Конгрессом США Пуэрто-Рико «добровольно присоединившимся государством».
- 26 июля
- Июльская революция в Египте: король Египта Фарук I отрёкся от престола в Александрии и покинул страну. Новым королём Египта и Судана провозглашён семимесячный наследный принц Ахмед-Фуад[примечание 2] под именем Ахмеда Фуада II (до 18 июня 1953 года)[5][6].
- Скончалась жена президента Аргентины Эвита Перон. В стране объявлен 30-дневный траур, провинция Ла-Плата переименована в провинцию Эва Перон[26].
Август
- 2 августа — Июльская революция в Египте: в Египте распущена политическая полиция.
- 10 августа — Июльская революция в Египте: правительство Египта назначило парламентские выборы на февраль 1953 года с условием проведения чистки политических партий.
- 11 августа — король Иордании Талал бен Абдалла признан психически больным и отрёкся от престола. Королём Иордании стал его несовершеннолетний сын Хусейн бен Талал (скончался 7 февраля 1999 года)[31].
Сентябрь
- 6 сентября — Катастрофа на авиашоу в Фарнборо.
- 7 сентября — Июльская революция в Египте: премьер-министром Королевства Египет после отставки Али Махира-паши назначен председатель Совета руководства революцией генерал-майор Мохаммед Нагиб (до 25 февраля 1954 года)[6]. В стране начались аресты оппозиционеров[32].
- 9 сентября
- Июльская революция в Египте: в Египте опубликован закон об аграрной реформе[5][33].
- Ушёл в отставку премьер-министр Ливана Сами ас-Сольх. Его сменил Назим аль-Аккари[34].
- 10 сентября — подписан Люксембургский договор.
- 12 сентября — правительство СССР выпустило постановление «О проектировании и строительстве объекта 627» (первой советской атомной подводной лодки).
- 14 сентября — в Ливане началась всеобщая забастовка протеста против политики президента Бишара эль-Хури[35]. Ушёл в отставку премьер-министр Назим аль-Аккари, которого сменил Саиб Салам[34].
- 18 сентября — ушёл в отставку президент Ливана Бишара эль-Хури[35]. Исполняющим обязанности президента стал генерал Фуад Шехаб. Премьер-министр Саиб Салам ушёл в отставку[34].
- 23 сентября — на пост президента Ливана вступил избранный парламентом Камиль Шамун[35]. На следующий день премьер-министром назначен Абдалла Ареф аль-Яфи[34].
- 19 сентября — в Минске пущен первый троллейбус.
- 30 сентября — ушёл в отставку премьер-министр Ливана Абдалла Ареф аль-Яфи. На следующий день этот пост занял Халед Шехаб[34].
Октябрь
- 2 октября — Боливийская революция: в Боливии создана государственная горнорудная корпорация КОМИБОЛ, объединившая национализированные предприятия горнорудной промышленности[36].
- 5 октября
- В Москве открылся XIX съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков); партия переименована в КПСС (продолжался до 14 октября).
- В Ливии член королевской семьи Шариф бен Сейид Мухиддин ас-Сенусси убил фаворита короля Ибрахима Шелхи. В стране введено чрезвычайное положение[37].
- 8 октября — Июльская революция в Египте: Совет руководства революцией Египта заявил, что начинает рассматривать проекты строительства высотной Асуанской плотины. Составление проекта поручено западногерманской фирме «Хохтиф», которая обязалась представить проект к марту 1953 года[38].
- 11 октября — над деревней Скворицы в Ленинградской области столкнулись самолёты Ил-12 и ТС-62, погиб 31 человек.
- 14 октября — Июльская революция в Египте: распущен Регентский совет Египта. Регентом назначен принц Абдель Монейм.
- 16 октября — пленум ЦК КПСС сформировал Президиум Центрального Комитета КПСС, заменивший Политбюро ЦК ВКП(б)[39].
- 20 октября — В Кении объявлено чрезвычайное положение в связи с восстанием мау-мау.
- 31 октября — Боливийская революция: в Боливии издан декрет о национализации собственности горнорудных монополий Патиньо, Хохшильда и Арамайо, производивших до 80 % добычи боливийского олова[15].
Ноябрь
- 1 ноября — Соединённые Штаты Америки на атолле Эниветок провели первое испытание водородной бомбы мощностью 12 мегатонн[40].
- 2 ноября — в Горьком открыт памятник А. М. Горькому, выполненный скульптором В. И. Мухиной и архитекторами В. В. Лебедевым и П. П. Штеллером.
- 4 ноября — президентские выборы в США. Победу одержал кандидат от Республиканской партии Дуайт Эйзенхауэр.
- 5 ноября
- Во Владимире пущен первый троллейбус.
- На Курильских островах цунами уничтожен город Северо-Курильск, погибли 2336 человек.
- 10 ноября — принц Акихито, старший сын императора Японии Хирохито, провозглашён наследным принцем[41].
- 12 ноября — совершил первый полёт советский стратегический бомбардировщик Ту-95.
- 22 ноября — Катастрофа C-124 под Анкориджем.
Декабрь
- 1 декабря — в Аргентине принят план второй пятилетки (1953—1957)[26].
- 2 декабря — военный переворот в Венесуэле. Правящая военная хунта полковника Хермана Суареса Фламерича свергнута, временным главой государства стал член хунты генерал Маркос Перес Хименес[42].
- 5—9 декабря — Великий смог в Лондоне.
- 10 декабря — Июльская революция в Египте: пришедшие к власти в Египте «Свободные офицеры» отменили Конституцию 1923 года и отсрочили парламентские выборы[5].
- 12 декабря — в Вене открылся Конгресс народов в защиту мира. Завершился 19 декабря[43].
- 20 декабря
- В Ливии после высылки в оазис Хун семи самых юных принцев крови опубликован королевский декрет, ограничивший право престолонаследия только ближайшими родственниками короля[37].
- При взлёте в Мозес-Лейк потерпел катастрофу Douglas C-124A-DL Globemaster II ВВС США, погибли 87 человек — крупнейшая авиакатастрофа в то время.
- 23 декабря — во Франции ушло в отставку правительство Антуана Пине[2]. На следующий день лидер Социалистической партии Ги Молле отказался от формирования кабинета.
- 29 декабря — попытка переворота в Сирии, организованная партией БААС. Начальник генерального штаба полковник Адиб Шишекли спешно вернулся из Каира и подавил мятеж, глава заговора генеральный инспектор армии Аднан Мальки арестован.
- 30 декабря — Жорж Бидо отказался от формирования правительства Франции. На следующий день формирование кабинета поручено представителю Партии радикалов и радикал-социалистов Рене Мейеру.
- 31 декабря
- Оформлена протоколом передача от СССР к КНР Китайской Чанчуньской железной дороги, вскоре переименованной в Харбинскую железную дорогу[44].
- Пуск первой очереди трубопрокатного завода в Сумгаите (Азербайджанская ССР)[45].
Наука
Спорт
Музыка
Кино
Театр
Напишите отзыв о статье "1952 год"
Литература
Изобразительное искусство СССР
Компьютерные игры
Авиация
Общественный транспорт
Метрополитен
Железнодорожный транспорт
Персоны года
Человек года по версии журнала Time — Елизавета II, королева Великобритании.
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1952 году
- 20 января — Пол Стэнли, американский музыкант, гитарист и вокалист группы Kiss.
- 20 января — Владимир Хотиненко, российский кинорежиссёр.
- 31 января — Надя Рушева, советская художница (ум. в 1969).
- 15 февраля — Николай Сорокин, советский и российский актёр театра и кино, депутат Государственной думы РФ III созыва (ум. в 2013).
- 18 февраля — Александр Барыкин, советский и российский рок-музыкант, певец, композитор, гитарист (ум. 2011).
- 29 февраля — Раиса Сметанина, многократная чемпионка мира и олимпийских игр по лыжным гонкам.
- 2 марта — Сергей Степашин, российский политик, премьер-министр России с мая по август 1999 года.
- 5 марта — Робин Хобб, американская писательница-фантаст.
- 11 марта — Дуглас Ноэль Адамс, английский писатель, драматург, сценарист (ум. в 2001).
- 2 апреля — Александр Александрович Шаравин, российский политолог.
- 8 апреля — Дарвишбек Рахмонов — деятель циркового искусства Узбекистана, художественный руководитель образцовой цирковой труппы «Калдиргоч» (Ласточка).
- 9 апреля — Олег Владимирович Долгов, советский и российский физик.
- 10 апреля — Григорий Явлинский, российский политик, основатель партии «Яблоко».
- 17 апреля — Желько Ражнатович «Аркан», сербский бизнесмен, криминальный авторитет и политик, основатель и командир Сербской добровольческой гвардии (ум. в 2000).
- 25 апреля — Владислав Третьяк, советский хоккеист, вратарь.
- 23 мая — Валерий Чаплыгин, советский спортсмен, Олимпийский Чемпион по велоспорту.
- 4 июня — Бронислав Коморовский, президент Польши с 2010 года.
- 7 июня — Дарья Донцова, русская писательница.
- 19 июня — Сергей Варленович Пен, советский и российский живописец, маринист, заслуженный художник Российской Федерации.
- 21 июня — Коити Масимо, известный японский режиссёр аниме (Ai City, F, Разрушение континента, Безответственный капитан Тайлор, Нуар, .hack//SIGN).
- 3 июля — Лора Брэниган, американская певица родом из штата Нью-Йорк. Танцевальные хиты в её исполнении царили в радиоэфире Германии и других стран континентальной Европы на протяжении 1980-х годов. (ум. в 2004).
- 8 июля — Карен Шахназаров, советский и российский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, генеральный директор киноконцерна «Мосфильм».
- 28 июля — Маха Вачиралонгкорн, наследный принц Таиланда.
- 3 августа — Кравченко Михаил Фёдорович, Советский спортсмен — мотогонщик, Чемпион СССР, Мастер Спорта СССР.
- 8 августа — Йостейн Гордер, норвежский писатель и публицист.
- 18 августа — Патрик Суэйзи, американский актёр, танцор и автор-исполнитель (ум. в 2009).
- 25 августа — Курбан Бердыев, советский футболист, туркменский и российский футбольный тренер.
- 30 августа — Левон Чахмахчян, бывший член Совета Федерации от Республики Калмыкия.
- 25 сентября — Кристофер Рив, американский актёр (ум. в 2004).
- 5 октября — Эмомали Рахмон, президент Таджикистана.
- 7 октября — Владимир Путин, второй и четвёртый президент России.
- 5 ноября — Олег Блохин, советский футболист и украинский футбольный тренер.
- 9 декабря — Анатолий Александрович Вассерман, украинский журналист, политический консультант, многократный победитель интеллектуальных телеигр.
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1952 году
- 11 января — Жан Жозеф Мари Габриэль де Латр де Тассиньи, маршал Франции. В 1945 году Подписал от имени Франции Акт о капитуляции Германии (род.1889)
- 8 июня — Сергей Дмитриевич Меркуров, русский и советский скульптор-монументалист, народный художник СССР (род. в 1881).
- 18 июня — Ефим Дмитриевич Боголюбов, русско-германский шахматист.
- 26 июля — Мария Эва Дуарте де Перон, известная как Эвита, политический и общественный деятель Аргентины, жена президента Хуана Перона.
- 12 августа — расстреляны Перец Давидович Маркиш, Давид Рафаилович Бергельсон, Исаак Соломонович Фефер, Вениамин Львович Зускин, Лев Моисеевич Квитко, Давид Наумович Гофштейн.
- 20 сентября — Александр Исаакович Русаков, советский живописец (род. 1898).
Нобелевские премии
- Физика — Феликс Блох и Эдвард Миллс Парселл — «За создание новых точных методов ядерных магнитных измерений и связанные с ними открытия».
- Химия — Арчер Джон Портер Мартин — «За разработку метода распределительной хроматографии, теории хроматографических процессов».
- Медицина и физиология — Зельман Ваксман — «За открытие стрептомицина, первого антибиотика, эффективного при лечении туберкулёза».
- Литература — Франсуа Мориак — «За глубокое духовное прозрение и художественную силу, с которой он в своих романах отразил драму человеческой жизни».
- Премия мира — Альберт Швейцер — «За миссионерскую деятельность».
См. также
|
1952 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ Деятельность политических партий в Ливии не была возобновлена весь период существования Королевства. Только после прихода к власти в 1969 году Муаммара Каддафи в стране некоторое время существовала однопартийная система.
- ↑ Ахмед Фуад в тот же день был вывезен своим отцом из Египта.
Источники
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 10 — С. 38.
- ↑ 1 2 3 4 5 Смирнов В. П. Новейшая история Франции / М. 1979 — С. 375.
- ↑ Хамруш, Ахмед. Революция 23 июля 1952 года в Египте / М. 1984 — С. 136.
- ↑ 1 2 Новейшая история арабских стран Африки / М. 1990 — С. 444.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 БСЭ 3-е изд. т. 9 — С. 45.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 СИЭ т. 10 — С. 451.
- ↑ Хамруш, Ахмед. Революция 23 июля 1952 года в Египте / М. 1984 — С. 139.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 190.
- ↑ 1 2 Новейшая история арабских стран Африки / М. 1990 — С. 183.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 461.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 532.
- ↑ Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М. 1975 — С. 275.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 351.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 533.
- ↑ 1 2 3 СИЭ т. 2 — С. 593.
- ↑ Сашин Г. З. Боливия. Очерк новейшей истории / М. 1976 — С. 47—48.
- ↑ Сашин Г. З. Боливия. Очерк новейшей истории / М. 1976 — С. 48.
- ↑ Ежегодник БСЭ, 1970 / М. Советская энциклопедия — С. 445.
- ↑ Жак Дюкло Мемуары т. 1 / М. 1974 — С. 716.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 18 — С. 250.
- ↑ Жак Дюкло Мемуары т. 1 / М. 1974 — С. 717.
- ↑ [www.volgodon-museum.ru/?page_id=87 Музей «Истории Волго-Донского судоходного канала»]
- ↑ Сашин Г. З. Боливия. Очерк новейшей истории / М. 1976 — С. 55.
- ↑ Сашин Г. З. Боливия. Очерк новейшей истории / М. 1976 — С. 90.
- ↑ Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М. 1975 — С. 270.
- ↑ 1 2 3 4 Очерки истории Аргентины / М., Соцэкгиз, 1961 — С. 502.
- ↑ СИЭ т. 8 — С. 935.
- ↑ Жак Дюкло Мемуары т. 2 / М. 1975 — С. 14.
- ↑ Хамруш, Ахмед. Революция 23 июля 1952 года в Египте / М.1984 — С. 152.
- ↑ Сашин Г. З. Боливия. Очерк новейшей истории / М. 1976 — С. 54.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 10 — С. 384.
- ↑ Хамруш А. Революция 23 июля 1952 года в Египте / М. 1984 — С. 195.
- ↑ Беляев И. П. Примаков Е. М. Египет: время президента Насера / М. 1981 — С. 58.
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.worldstatesmen.org/Lebanon.htm Lebanon]
- ↑ 1 2 3 БСЭ 3-е изд. т. 14 — С. 411.
- ↑ Сашин Г. З. Боливия. Очерк новейшей истории / М. 1976 — С. 57.
- ↑ 1 2 Новейшая история арабских стран Африки / М. 1990 — С. 180.
- ↑ Объединённая Арабская Республика / М. 1968 — С. 200.
- ↑ СИЭ т. 11 — С. 527.
- ↑ Всеволод Овчинников, Горячий пепел. Хроника тайной гонки за обладание атомным оружием. / М. 1984 — С. 114.
- ↑ Кто есть кто в мировой политике / М. 1990 — С. 16.
- ↑ СИЭ т. 3 — С. 329.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 133.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 12 — С. 243.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 259.
| Календарь на 1952 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1952 год
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
