1956 год в кино
Поделись знанием:
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
| 1956 год в кино | |||
|---|---|---|---|
| < · 1954 · 1955 — 1956 — 1957 · 1958 · > | |||
| |||
| в театре / в музыке
Фильмы / мультфильмы 1956 года | |||
| Кинопремии и награды | |||
|
| |||
| Кинофестивали | |||
|
|
|||
| База данных фильмов по странам за 1956 год | |||
|
|
| ||
Избранное кино
Мировое кино
- «Анастасия»/Anastasia, США (реж. Анатоль Литвак)
- «Больше чем жизнь»/Bigger Than Life, США (реж. Николас Рэй)
- «В мире безмолвия»/Le Monde du silence, документальный, Франция (реж. Жак-Ив Кусто и Луи Маль)
- «Война и мир»/War And Peace, США (реж. Кинг Видор)
- «Вокруг света за 80 дней»/Around The World In 80 Days, США (реж. Майкл Андерсон)
- «Гигант»/Giant, США (реж. Джордж Стивенс)
- «Десять заповедей»/The Ten Commandments, США (реж. Сесил Блаунт де Милль)
- «Дружеское увещевание»/Friendly Persuasion, США (реж. Уильям Уайлер)
- «Если бы нам рассказали о Париже»/Si Paris nous était conté, Франция (реж. Саша Гитри)
- «Если парни всего мира»/Si tous les gars du monde, Франция (реж. Кристиан-Жак)
- «Жажда жизни»/Lust for Life, США (реж. Винсент Миннелли)
- «Запретная планета»/Forbidden Planet, США (реж. Фред Маклауд Уилкокс)
- «И Бог создал женщину»/Et Dieu Crea La Femme, Франция (реж. Роже Вадим)
- «Искатели»/The Searchers, США (реж. Джон Форд)
- «Канал»/Kanał, Польша (реж. Анджей Вайда)
- «Колдунья»/La Sorcière, Франция (реж. Андре Мишель)
- «Красный шар»/Le Ballon Rouge, Франция (реж. Альбер Ламорис)
- «Крутой маршрут»/The Great Locomotive Chase, США (реж. Фрэнсис Лион).
- «Куколка»/Baby Doll, США (реж. Элиа Казан)
- «Не тот человек»/The Wrong Man, США (реж. Альфред Хичкок)
- «Непокорённый»/অপরাজিত, Индия (реж. Рей Сатьяджит)
- «Пока город спит»/While the City Sleeps, США (реж. Фриц Ланг)
- «Преступление и наказание»/Crime Et Chatiment, Франция (реж. Жорж Лампин)
- «Приговорённый к смерти бежал»/Un condamné à mort s’est échappé, Франция (реж. Робер Брессон)
- «Седьмая печать»/Det Sjunde Inseglet, Швеция (реж. Ингмар Бергман)
- «Смерть в этом саду»/La mort en ce jardin, Мексика-Франция (реж. Луис Бунюэль)
- «Собор Парижской Богоматери»/Notre Dame de Paris, Франция (реж. Жан Деланнуа)
- «Тропы славы»/Paths Of Glory, США (реж. Стэнли Кубрик)
- «Убийство»/The Killing, США (реж. Стэнли Кубрик)
- «Человек, который слишком много знал»/The Man Who Knew Too Much, США (реж. Альфред Хичкок)
Советское кино
Фильмы Азербайджанской ССР
- Не та, так эта (р/п. Гусейн Сеидзаде).
Фильмы БССР
- Миколка-паровоз (р/п. Лев Голуб).
Фильмы Грузинской ССР
- «Баши-Ачук», (реж. Лео Эсакия).
- Наш двор (р/п. Резо Чхеидзе).
- Тайна двух океанов (р/п. Константин Пипинашвили).
- Тень на дороге (р/п. Давид Рондели).
Фильмы РСФСР
- «Безумный день», (реж. Андрей Тутышкин)
- «Бессмертный гарнизон», (реж. Захар Аграненко, Эдуард Тиссэ)
- «В добрый час!», (реж. Виктор Эйсымонт)
- «Девочка и крокодил», (реж. Иосиф Гиндин и Исаак Менакер)
- «Дело № 306», (реж. Анатолий Рыбаков)
- «Долгий путь», (реж. Леонид Гайдай)
- «Драгоценный подарок», (реж. Александр Роу)
- «Илья Муромец», (реж. Александр Птушко)
- «Искатели», (реж. Михаил Шапиро)
- «Карнавальная ночь», (реж. Эльдар Рязанов)
- «Медовый месяц», (реж. Надежда Кошеверова)
- «Обыкновенный человек», (реж. Александр Столбов)
- «Первые радости», (реж. Владимир Басов).
- «Разные судьбы», (реж. Леонид Луков)
- «Солдаты», (реж. Александр Иванов)
- «Сорок первый», (реж. Григорий Чухрай)
- «Старик Хоттабыч», (реж. Геннадий Казанский)
Фильмы УССР
- Весна на Заречной улице (р/п. Марлен Хуциев).
- Мальва (р/п. Владимир Браун).
- Павел Корчагин (р/п. Александр Алов и Владимир Наумов).
Лидеры проката
- «Карнавальная ночь», (реж. Эльдар Рязанов) — 1 место, 45.64 млн зрителей
- «Разные судьбы», (реж. Леонид Луков) — 8 место, 30.69 млн зрителей
Знаменательные события
Персоналии
Родились
Скончались
- 25 ноября — Александр Довженко — советский кинорежиссёр, писатель, кинодраматург, народный артист РСФСР.
Напишите отзыв о статье "1956 год в кино"
Ссылки
- IMDb — здесь можно найти даты выхода в прокат фильмов по странам:
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1956&country=USA США]
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1956&country=France Франция]
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1956&country=UK Великобритания]
- [www.imdb.com/ReleasedInYear?year=1956&country=Soviet+Union СССР]
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1956 год в кино
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
